Если бы эти противоречия возникали в компьютере, то мгновенно случился бы сбой программы. Однако в человеческом обществе благодаря колоссальной устойчивости мозга, его гибкости и изменчивости (которые, собственно, и позволили выжить человеку как виду) этот конфликт успешно подавляется и преодолевается – по крайней мере внешне. Тем не менее он не исчезает и рано или поздно дает о себе знать. Это может проявиться в виде необходимости жестоких репрессий для сохранения статус-кво (вспомните «красный террор»), в виде захлестывающей общество волны насилия и неповиновения и, наконец, в виде резкого ухудшения здоровья людей, увеличения числа неврозов и самоубийств.
Мозг человека – предельно тонко сбалансированное и при этом великолепно защищенное образование. Он рассчитан на долгую жизнь и обладает чрезвычайной надежностью, пока работает в штатном режиме. При выходе из этого режима сначала происходит компенсация. Мы довольно долго не замечаем никаких изменений. Что это? Образно говоря, мы уговариваем себя, что все образуется. Только используя разработанные в нашем институте методы слежения за так называемыми сверхмедленными процессами головного мозга и организма, можно заметить, что режим работы мозга уже не штатный, а аварийный.
Приблизительно так же любящая жена замечает изменения в отношениях (муж начинает много курить, становится задумчив) и озабоченно спрашивает мужа, все ли в порядке. Рано или поздно происходит декомпенсация, зачастую резкая и внешне необъяснимая; «на пустом месте» возникают скандал, истерика, гипертонический криз. В компенсированном мозге существует приблизительное равновесие между положительными (отражают негативные эмоции) и отрицательными (позитивные эмоции) сдвигами потенциала. При усилении позитивных потенциалов мозг сначала пытается компенсаторно усилить негативные. Когда ему это уже не удается, негативные потенциалы исчезают и весь огромный накопившийся потенциал негатива выплескивается наружу.
Разумеется, из всякого правила есть исключения. Гений способен без чрезмерного напряжения показывать результаты, далеко превосходящие средний уровень, зато человек с низким IQ, как правило, невероятно устойчив к неблагоприятным условиям. Однако даже у дурака есть эгоизм, привязанность к близким и понимание приоритета семьи. В начале эры электронно-вычислительных машин отмечалось так называемое бешенство программистов: тихий, спокойный математик хватал стул и запускал им в монитор ЭВМ. Оператор не выдерживал диалога с искусственным интеллектом; так проявлялась своего рода психологическая несовместимость. ЭВМ вела себя как чрезвычайно занудный, строгий и не обремененный хорошими манерами фельдфебель: «Не положено, и все!» Вполне закономерно у человека появлялось желание ответить агрессией. Этот пример интересен тем, что с бешенством программистов быстро научились справляться. Программы диалога стали подчеркнуто вежливыми, дружественными, подсказывающими возможные выходы из тупика.
Все это хорошо понимают исследователи психологии оператора. Эта область психологической науки, образно говоря, занимается тем, чтобы работник на атомной станции не сошел с ума от перенапряжения и груза ответственности, а пилот истребителя-бомбардировщика чувствовал себя удобно и комфортно, наводя на цель ракеты с напалмом. Всем очевидно, как важно в экстремальной ситуации соизмерять вероятные нагрузки с возможностями человека. Однако, когда дело касается всей системы взаимоотношений в обществе, об этом, как правило, не задумываются.
Приоритет идеологии над биологией, искусственной морали над первичными инстинктами до сих пор неявно постулирован. Гражданин обязан подчиняться правилам социальной жизни, иногда довольно сложным. Хорошо, если они не противоречат биологической норме. В противном случае в обществе нарастает напряженность. В любой стране есть масса таких противоречий. Далеко не все законы логичны и у нас. Можно найти множество несообразностей. Но из-за неприятия этих нелогичностей в человеке зреет раздражение, которое может вылиться во взрыв по какой-то маловажной причине.
Здесь важно подчеркнуть два обстоятельства.
1. Очень долгий период компенсированного развития заболевания, когда болезнь уже началась, но внешне не проявляется. Исчерпание резервов можно зафиксировать только при специальном исследовании.
2. Болезненные реакции могут проявляться даже при небольших сдвигах равновесия – как в биологическом организме, так и в обществе.
Я не философ и не историк, поэтому прошу прощения за возможные неточности в формулировках, но мне кажется, что основной причиной неурядиц в России во все времена была высокая духовность как всего народа, так и отдельных его представителей. Во имя торжества идеи выстраивались системы отношений, которые приводили к сложностям как экономического, так и политического характера.
Впрочем, это характерно не только для нашей страны. С учетом всего сказанного очевидно, что американское общество ожидает серьезный кризис, который наступит не скоро, но неминуемо. Причина кризиса – система моральных ценностей, антибиологичность которых очевидна (вспомним фильм «Солдат Джейн»: девушка, которую играет Деми Мур, хочет стать десантницей и ни в чем не уступать крутым парням. Смотреть этот фильм физически неприятно, но это одна из американских героинь). Между тем мужчина и женщина биологически не могут быть равными. Разумеется, они должны иметь равные социальные права и т. п. Но пропаганда идентичности, взаимозаменяемости полов – предвестник кризиса именно в силу своей полной антибиологичности. Удивительно, что еще не создано американское объединение мужчин, кормящих грудью. Богатая Америка может долго компенсировать кризисные явления, но если их не устранить, то произойдет декомпенсация.
В благополучной Швеции, где уровень социальной защиты почти освободил людей от страха потерять рабочее место, у граждан появляется множество хобби и снижается интерес к работе. Все большее распространение получают браки без регистрации, без каких-либо взаимных обязательств. Брак как экономический институт становится ненужным. Появляются демографические проблемы; бездетность уже не синоним беспомощной старости.
Повторим еще раз: человек работает во имя биологически обусловленной цели (выживание и комфорт для себя и семьи). Эту цель можно отобрать у человека многими способами. Можно показать ему, что, как бы он ни старался, честным трудом денег не заработаешь. А можно, наоборот, поставить его в условия, когда безбедное существование обеспечено вне зависимости от того, работает он или нет. (Во многих странах пособие по безработице выше, чем минимальная зарплата, и если потеряешь работу, то тебя защитит масса программ.) Отсутствие же цели неизбежно приводит к криминализации общества, наркомании, сексуальным расстройствам, то есть к девиациям. Можно сказать, что общество, построенное с нарушением базовых инстинктов, обречено.
Так что же, культурных людей неизбежно будут побеждать варвары, которые руководствуются грубыми инстинктами – будь то соперничество между странами, внутри страны или внутри одного человека? Неужели духовность обречена на проигрыш в борьбе с инстинктами? Нужно иметь очень сильную волю, чтобы победить варвара в себе. Нужно быть богатым, чтобы не предавать свои идеалы. Таких мало. Большинство идут на компромисс. А варвар не знает ни чести, ни компромисса – и побеждает.
Очевидно, правильный ответ на этот вопрос – «Да». Но, если вдуматься, это совсем не грустно. Зачастую, когда мы говорим о бездуховности или аморальности, мы смешиваем два разных понятия: отсутствие этих качеств – и другие духовность и мораль. На самом деле в нынешнем мире побеждает не общество грубых солдат и варваров, а общество, в котором наиболее гармонично сочетаются система человеческих отношений и морали, их физиологичность и уровень развития производительных сил.
Можно сказать, что мораль – это отражение физиологии человека, уровня производительных сил и структуры социальных отношений. Причем мораль, как правило, запаздывает в своем изменении по сравнению с тем, что она отражает. Изменение всей системы семейных отношений является прямым следствием занятости женщин и, как ни странно, появлением посудомоечной машины. С одной стороны, у женщины есть деньги, которые она зарабатывает, с другой – малая механизация и полуфабрикаты дают ей время. Но предпосылки появились относительно давно, а терпимое отношение к разводам – относительно недавно. Раньше семья была крепостью. Она защищала женщину и детей, гарантировала родителям достойную старость. Надо было иметь много детей, чтобы хоть некоторые выжили. Женщина стала зарабатывать не меньше, а иногда и больше мужчины. Исчезло разделение на мужской и женский труд в семье. Сравнивая, сколько сил мне стоила маленькая дочка, с тем, сколько она затрачивает на внуков, я вижу огромную разницу. Поэтому исчезло вековое разделение ролей мужчины и женщины в семье. Часто брак становится ненужным. Помню, как 25 лет назад меня поразил рассказ одной шведки о том, что ее дочь живет с кем-то и не думает о браке, а для нее это уже было нормальным. Сейчас это пришло и к нам.
Мы привыкли считать, что высокие моральные принципы одинаковы для всех. Но очевидно, что это не так. Мусульманин сохраняет полную респектабельность, имея четырех жен, и удивляется распутному поведению европейцев. Между тем физиологически многоженство вполне оправданно. Наше предубеждение против него коренится, скорее всего, в европейском пути развития, в нашей истории. Когда я начал в перестроечные времена выезжать за границу, то наделал массу ошибок, так как имел абсолютно смещенное представление об американцах. Только в середине 1990-х я начал внутренне принимать их образ мышления. Например, когда меня пригласили в ресторан на Центральном вокзале Нью-Йорка, я в первый момент был шокирован и даже обиделся, услышав, что это один из привилегированных ресторанов города. Исходя из нашей пропаганды, я считал, что американцы «пьют и разлагаются», и был совсем не готов к встрече с пуританской страной.