Подробнее о задачах. Прежде всего, это физиологическое исследование самого феномена тукдама: необходимо с помощью научных методов доказать или опровергнуть, что это явление существует. Далее необходимо установить, почему возникает тукдам, причем установить это не только на физиологическом, но и на молекулярном уровне. Это очень трудно, прежде всего из-за дороговизны исследований. Но мы пытаемся это сделать.
Также очень важная задача – исследовать психологическую, физиологическую и молекулярную основу, процессы, происходящие в организме практикующего во время выполнения этих медитаций при жизни. Процессы умирания и смерти, как правило, являются одними из центральных во всех религиях. В буддизме человек мысленно тренирует процесс умирания при помощи определенных типов медитаций практически ежедневно. И когда приходит время, он погружается в посмертную медитацию и доводит этот процесс до конца. Именно для исследования этого процесса мы и изучаем физиологические характеристики прижизненных медитаций, которые, по мнению ЕСДЛ, ведут к тукдаму.
Для меня было совершенно очевидно, что исследования надо проводить непосредственно в монастырях. Во-первых, мы планировали исследовать медитацию достаточно большой группы монахов, и даже помыслить о том, чтобы вывозить их, например, в Бангалор, где есть современные лаборатории, было невозможно. Психофизиологические исследования – очень тонкий процесс, тем более исследование измененных состояний сознания при определенных медитациях. Любой дополнительный стресс от перемещения медитирующего в необычные и, можно сказать, пугающие (медицинское окружение) условия, могут существенно исказить картину результатов.
Хотелось бы сделать важное замечание. В подобных исследованиях нельзя доверять даже себе. Можно полагаться только на объективные результаты – записи ЭЭГ и других приборов, видео. Дело в том, что в наших исследованиях мы касаемся техник работы с сознанием, оттачиваемых многие тысячелетия. Поэтому исследователь все время должен быть уверен, что его не подталкивают, ненавязчиво и даже не желая этого, к определенному решению. Единственная защита – доверять только объективным данным в лаборатории. Вспомните, сколько сенсаций не выдерживали реальной проверки. Причем по двум причинам: первая – они не подтверждались, вторая – им находилось простое и естественное объяснение. Поэтому обязательна тщательная объективная обработка, а не сиюминутные наблюдения.
Здесь, пожалуй, будет уместным четко выразить мою позицию: я не буддист и не разбираюсь в достаточной мере в буддистской философии. Но скажу честно: и не хочу досконально разбираться. Дело в том, что только для получения «буддистского диплома» о высшем образовании необходим 21 год. Поэтому я могу достичь только полузнания, даже скорее четверти, что еще хуже, чем незнание. Именно поэтому все мои исследования не касаются философских и религиозных проблем. Меня интересуют только объективные, материальные изменения, происходящие с организмом человека во время буддистских практик. Условно говоря, когда я вижу монаха в состоянии тукдама, я не спрашиваю о соотношении «грубого» и «тонкого» в его сознании, как это трактуется в буддизме. Я изучаю процессы, которые происходят или не происходят с тканями его тела.
Мы столкнулись с тысячелетней системой. И даже нам, естествоиспытателям XXI века, трудно не поддаться ее влиянию. Человеческие мозг и организм устроены очень сложно, и мы до сих пор не до конца понимаем, как работают внутренние органы. Мы только-только ушли от механистической картины человека: сердце – насос, почка – фильтр и т. п. На самом деле все существенно сложнее, и я не исключаю, что некоторые явления мы можем воспринимать превратно. Я общался с пациентами, которые слышат «голоса», – они на самом деле их слышат. Здесь может быть серьезная аналогия: даже мы, исследователи, можем слышать «голоса», даже на нашу психику можно влиять. Поэтому единственное доказательство – post hoc обработка записей.
Здесь я хотел бы остановиться на очень важном аспекте исследований феноменов, о которых шла речь выше, и об отношении к ним со стороны определенных групп ученых. В РАН действует комиссия по лженауке. Мне приходилось с ними сталкиваться, и я знаком с методами их работы. Из того, что я видел, ее отличительной особенностью в очень многих случаях являются апломб и дилетантизм. Я уверен, что Нильс Бор с его концепцией неизлучающего электрона этой комиссией был бы распят на кресте. Почти все ученые, которые касались странных явлений в религии или в исследовании мозга человека, понижали голос, когда упоминали об этой комиссии. Она скомпрометировала и сделала запретными для исследований большое количество наблюдаемых феноменов. Исходя из собственного опыта, я могу ожидать вмешательства некомпетентных в исследуемом вопросе людей, занимающих высокие научные позиции, но влезающих не в свое дело, считающих, что золотой значок с платиновым Ломоносовым позволяет им быть экспертами во всем.
Именно поэтому я хотел бы сделать заявление: мы исследуем не религию и даже не философию. Мы исследуем объективно существующие состояния сознания с помощью методов современной медицины и физиологии. Специальные термины, взятые из буддистской философии, в нашем случае используются только для удобства обозначения состояний и процессов. Более того, мы исследуем не тукдам. Тукдам – сложное буддистское философское понятие, а мы исследуем физиологические проявления отсроченного разложения тела практикующих. Это критически важное утверждение. Мы исследуем не жизнь после смерти, не буддистские состояния сознания, а объективно существующую динамику посмертного поведения тела.
Начиная с памятного разговора с ЕСДЛ в мае 2018 года, я непрерывно думал, что именно исследовать. Интересны были две проблемы: собственно тукдам (то есть состояние отсроченного разложения тела) и «путь к тукдаму» (прижизненные практики, «тренировка» посмертной медитации при жизни). По мнению буддистских экспертов, для достижения тукдама монах должен быть исключительным практиком в области тантрической медитации, причем определенного типа. Я не буду вдаваться в детали, поскольку я дилетант по сравнению с теми, кто прошел курс буддистского монастыря, и тот, кого это интересует, может прочитать переводы буддистских тибетских текстов в гораздо лучшем изложении. Так что же происходит с телом? С тканями? Почему они не распадаются? Можно ли найти этому какое-либо биологическое и биохимическое объяснение? Почему, согласно буддистским представлениям, в состояние тукдама чаще всего входят продвинутые практики?
«Когда, медитируя, умирает умелый практик, то этот процесс не является одномоментным. Сначала растворяются так называемые “элементы”, из которых состоит физическое тело, затем грубые уровни сознания, связанные с органами чувств. Они поэтапно сменяются более тонкими уровнями, пока не остается лишь “наитончайшее” сознание, которое может задерживаться в теле умершего дни, недели и иногда даже – месяцы». Такова буддистская трактовка феномена тукдама, которая очень красиво звучит с философской точки зрения, но совершенно не объясняет, что происходит и с нейронами мозга, и с клеточными структурами, из которых построено тело. Буддистская концепция тонкого сознания мало помогает в физиологических исследованиях. Однако она подчеркивает необходимость исследования физиологических коррелят медитации, приводящей к тукдаму.
Кстати, и об этом будет говориться ниже, само по себе изучение физиологических коррелят медитаций представляет значительный научный интерес. Медитации – это уникальный инструмент изучения глубинных механизмов сознания, потому что именно медитативные техники позволяют оперировать элементами ума. Знание этих механизмов позволит лучше понять природу человека и найти пути для его естественного совершенствования.
Для науки. Как мы уже с вами знаем из предыдущих глав этой книги, мозг человека в каждый момент времени занят выполнением большого количества разнообразных задач. Помимо главной на текущий момент деятельности он замечает, что происходит вокруг, поддерживает внимание к различным звукам, помнит о том, что в определенное время необходимо выполнить какое-то действие. Это создает серьезные трудности для исследования мышления и сознания, поскольку сложно выделить для исследования определенный вид деятельности. Медитация позволяет радикально снизить влияние «посторонних» мыслей. То есть появляется возможность исследовать «чистые» формы активности. Кроме того, само по себе состояние и активность мозга при медитации представляют значительный интерес для науки.
Для буддизма. Большая часть знаний и практик буддизма базируется на умозаключениях и получена эмпирическим путем. Несмотря на их огромное значение и высокую проработку, ЕСДЛ полагает, что целесообразно провести их изучение с помощью методов современной науки. Зачем? Здесь можно провести аналогию. То, что отвар ивовой коры помогает при различных заболеваниях, таких, как простуда, воспаление, головная боль, знали еще целители в Древнем Египте. Однако действие отвара было недостаточно эффективным. Научные исследования показали, что действующим веществом была ацетилсалициловая кислота, то, что мы сейчас называем аспирином. И эффективность чистого аспирина много выше, чем эффективность отвара. Более того, понимание механизмов его действия привело к появлению его новых применений и созданию новых лекарств. Аналогично следует ожидать, что научное исследование буддистских практик и медитаций приведет к их дальнейшему развитию.
Есть еще один аспект, не менее, а может и более, важный. Это адаптация сознания человека к условиям внешнего мира и виду деятельности. Например, мы идем на свидание с любимыми не с тем настроением, с которым идем на совещание к директору или на экзамен. Это три разных вида сосредоточения. Об этом прекрасно пишет в книге «Трое в лодке» Джером К. Джером, рассуждая о том, как влияет выпитое и съеденное на поведение человека (этому посвящена одна из предыдущих глав). Исследования механизмов образования и поддержания измененных состояний сознания имеют большое прикладное значение. Не секрет, что большинство аварий и катастроф совершается по причине влияния «человеческого фактора». Например, пилот дальнего рейса в течение многих часов выполняет монотонные действия, и у него может развиться такое состояние, как «монотония». Спокойное течение полета как бы усыпляет его. Монотония по проявлениям похожа на утомление, но с тем отличием, что она быстро переходит в обычное оптимальное функциональное состояние, если, предположим, появляется значимый сенсорный стимул. Быстро, но не мгновенно. А эти мгновения могут стать фатальными при современных скоростях. Исследование измененных состояний сознания позволит поддерживать оператора в состоянии, оптимально соответствующем выполняемой деятельности.