Он нехотя впустил нас. Мы уселись на диван в стиле «честерфильд» с множеством сидений. Пока испанец разыскивал свою хозяйку, мы рассматривали резьбу по слоновой кости, старинные табакерки с забавными стихами, серебряные чернильные приборы и ножи для разрезания конвертов. У камина лежала такса, свернувшись, как сухой кренделек, между тщательно начищенных каминных щипцов. Слуга вернулся.
— Миссис Пайк вот здесь, — сказал он и протянул мне ярко-оранжевую открытку.
«Частная начальная школа Бестертон-виллидж приглашает родителей и друзей на великолепное представление. Дзинь-дзинь-дзинь.
Выступают ученики частной начальной школы Бестертон.
Начало представления в 7 часов вечера. Вход — с 6.30.
Вход свободный.
Выставка серебра в фонд местных благотворительных обществ.
Приходите пораньше.
Кофе и легкие закуски — недорого.
Учителя с радостью ответят на вопросы родителей.
ЖДЕМ ВАС»
— Пошли, Джин, — сказал я.
Уже угас последний луч дневного света, и холодный ветер завывал в телефонных проводах. Огромная янтарная луна, как светофор, предупреждала об опасности беспечную вселенную. В канаве квакали жабы и где-то совсем рядом ухал домовый сыч.
Джин взяла меня под руку. Она была настроена романтично.
— продекламирована она.
— Единственный раз, — поддался я настроению моей спутницы, — я окунулся в драму Шекспира, когда играл роль Призрака отца Гамлета. Сигналом к моему выходу служила реплика Марцелла: «Гляди, вот он опять». Входит призрак и навязчиво маячит на сцене, пока кто-то не произносит: «Стой! Отвечай! Ответь! Я заклинаю!». Призрак уходит, не произнося ни слова.
— Таким образом вы отрабатывали линию поведения на много лет вперед, — сказала Джин.
— У Призрака есть реплики, — парировал я. — Например: «Настал тот час, когда я должен пламени геенны предать себя на муку». И еще — «Так похоть даже в ангельских объятьях пресытится блаженством и начнет жрать падаль»[8], но им не понравилось, как я это произносил, и они поставили за сценой парня, который вещал мои слова через металлический рупор…
Частная начальная школа помещалась в большом доме, названном когда-то «Фермой». Территория вокруг была разделена на прямоугольники, в каждом из которых стоял современный дом. Огромная надпись «ЧАСТНАЯ НАЧАЛЬНАЯ ШКОЛА БЕСТЕРТОНА» была приколочена к главным воротам, чтобы привлечь юных жителей деревни, не желавших смешиваться с детьми из бедных семей.
У дверей сидела дама в меховом пальто.
— Вы отец? — спросила она, когда Джин и я вошли.
— Мы над этим активно работаем, — сказал я. Она сурово улыбнулась и разрешила нам войти.
В коридоре пахло учебниками и сырыми тряпками для мела. Стрелка-указатель была нарисована на стене от руки. Мы вошли в дверь с табличкой «СЦЕНА ТЕАТРАЛЬНОГО ЗАЛА» и уткнулись в кулисы. Из зала доносился монотонный звук пианино. Миссис Филиппа Пайк нашлась за сценой. Я передал ей записку от мужа, и она посмотрела на меня долгим взглядом, прежде чем развернуть листок. Прочитав записку, она совершенно не удивилась.
— Я никуда не поеду, — заявила она. За кулисами было так темно, что я едва различал ее лицо. За ее спиной, на сцене, маленькая девочка стояла в зеленых лучах рампы. У нее были крылья с блестками. Когда девочка двигалась, крылья хлопали, переливаясь в зеленом свете огней.
— Вы поступите мудро, если последуете совету мужа, — сказал я. — Возможно, ему проще судить о ситуации.
Девочка на сцене декламировала:
— Я так не думаю, — возразила миссис Пайк. — Вы говорите, что он в тюрьме. Это не слишком подходящее место, чтобы судить о чьем-либо положении, кроме своего собственного.
— Я не говорил вам, где он, я только передал от него послание.
Девочка почти рыдала:
К амбару податься
И там согреваться,
Под крылышко спрятав
головку, бедняжке!
Огни рампы вспыхнули розовым светом, когда девочка спрятала голову под нейлоновое крыло.
— Все довольно просто, — терпеливо объяснял я. — Вот билеты на самолет для вас и для вашего сына до Милана. Если вы успеете на этот рейс, я оплачу ваши расходы и вы еще получите достаточно денег на одежду и прочее, чтобы не тратить время и не заезжать домой. Кстати, возможно, ваш дом уже находится под наблюдением. Если вы этого не сделаете, мы проводим вас домой, когда вы выйдете отсюда, и вас заберут в тюрьму.
— Думаю, вы просто выполняете приказ, — сказала она. — Только и всего.
— Но не бездумно, миссис Пайк, — подчеркнул я. — И в этом вся разница.
Девочка на сцене завертелась, держа голову под крылом. Я видел, как шевелились ее губы, отсчитывающие повороты.
— Я вам не доверяю, — сказала миссис Пайк.
Маленький мальчик, одетый игрушечным солдатиком, с огромными белыми пуговицами на мундире и с двумя красными пятнами на щеках, подошел к миссис Пайк и дотронулся до ее руки.
— Сейчас моя очередь, мамочка, — сказал он.
— Правильно, дорогой, — ответила миссис Пайк.
Маленькая девочка на сцене махала большим фонарем из папье-маше, а рампа светила на нее синим прожектором.
Девочка продолжала:
Близок ли путь до Вавилона?
Эдак миль пятьдесят.
Так я к ночи попасть сумею?
Еще и вернетесь назад!
Вспыхнул свет. Лицо миссис Пайк вдруг осветилось, и Теперь его можно было хорошо рассмотреть. Девочка сделала реверанс. Послышались аплодисменты. Зрители сидели так тихо, что я и не догадался, что всего лишь в нескольких сантиметрах за перегородкой находилось человек шестьдесят.
— У тебя есть чистый платок, дорогой? — спросила миссис Пайк.
— Да, — сказал маленький Нигель Пайк, игрушечный солдатик. Девочка раскраснелась. Она, смеясь, подбежала к краю сцены, откуда ее снял отец.
— По местам, игрушечные солдатики, — скомандовал какой-то мужчина. — Где Единорог?
Мужчина влез на сцену, расставил Нигеля и его друзей и скрылся за грудой карликовых парт.
— А я не доверяю вам, — сказал я миссис Пайк. — Я тоже был на прошлой неделе в Хельсинки.
Игрушечные солдатики, лев с лейкопластырем на коленке и единорог с плохо привязанным рогом выстроились на сцене. Заиграло пианино. Один из солдатиков взмахнул мечом, а остальные забубнили в унисон:
Вел за корону смертный бой
Со Львом Единорог,
Гонял Единорога Лев
Вдоль городских дорог.
Лев и единорог стучали деревянными мечами и рычали, как борцы, которых показывают по телевизору.
Миссис Пайк смотрела на ярко освещенных детей невидящим взглядом.
— Вам лучше поторопиться с решением, — посоветовал я. — Давайте я постараюсь разъяснить.
На часах было 7.45.
— К настоящему моменту ордер на ваш арест, вероятно, уже готов. Но так как мы находимся в Бэкингемпшире, потребуется время на телефонные переговоры, чтобы согласовать вопрос об аресте с начальником полиции графства. Думаю, что у вас в запасе всего часа два. После этого они перекроют порты и аэропорты страны. Эти билеты не будут стоить ни пенса, когда спецслужба лондонского аэропорта получит ваши данные.
Одни из солдатиков пел:
Кто подавал им черный хлеб,
А кто давал пирог,
А после их под барабан
Прогнали за порог.
Миссис Пайк смотрела на сына. Мужчина на другом конце сцены очень громко шептал из-за кулис.
— Давай, единорог, — доносилось до нас. — Давай, беги вокруг дерева…
— Единорог слишком долго ел сливовый пирог, — заметил я.
— Да, — согласилась миссис Пайк. — И на репетициях тоже…
— Это выше моего понимания! — воскликнул Долиш.
Камин в его кабинете был доверху завален углем, и он еще одолжил обогреватель, но все равно было холодно. Долиш протянул к огню руки.
— Вы прошли через здание лондонского аэропорта с ребенком, наряженным игрушечным солдатиком? Не знаю, что можно было сделать глупее. Конечно же, на паспортном контроле на вас обратили внимание. Когда объявят тревогу, они это вспомнят.
— Да, — покорно согласился я, — но зато миссис Пайк с малышом уже покинули страну.
— …наряженный игрушечным солдатиком… — в раздумье повторил Долиш. — Ну можно ли придумать что-нибудь приметнее? Вы что, не могли хотя бы накинуть на него пальто?
— Где бы я достал пальто для маленького ребенка в восемь часов вечера между Бэкингемом и Слау?
— Учитесь импровизировать, — сказал Долиш. — Где ваша хваленая находчивость?
— Мне столько раз приходилось ей пользоваться, — ответил я, — что запасы начали истощаться.
— Нет, нет, — дал задний ход Долиш, — кое-что вы еще соображаете. Но игрушечным солдатиком!.. Когда Росс возражал против вашей поездки в Солсбери, я сказал ему: «Он, может быть, немного придирчив, он, несомненно, держится вызывающе, он, возможно, в чем-то и заблуждается. Но он не дает нам всем соскучиться!» О чем вы думали, когда направлялись к сектору «Ал Италиа» через весь аэропорт с игрушечным солдатиком?
— Я думал, как мне повезло, что он не вырядился единорогом.
— Единорог, — сказал Долиш, — понятно…
В окне за его спиной я увидел крошечную голубую полоску, проглядывающую сквозь серые тучи. Наверное, весна все-таки скоро наступит.
ПРИЛОЖЕНИЕ 1Советские военные округа
Советский Союз разбит на двадцать три военных округа. Важнейшие из них — Московский, Ленинградский, Прибалтийский, Белорусский, Киевский и Приморский (включая Дальневосточный). Сюда также относятся Группа войск в Германии, а также Польская армия, в которой до сих пор большинство офицеров — русские. Некоторые из них даже не говорят по-польски.