Возможность спасти себя от поражения находится в наших руках, но возможность победить врага предоставляется им самим.
В прошлом феврале я вместе с женой посетил кабинет врача. Мы хотели получить кое-какую информацию по счетам, переведенную на нормальный английский язык в целях получения страховки. Секретарь спросила меня, помню ли я даты двух последних визитов. Я подумал секунду и без колебаний сказал: «26 декабря и 15 января».
Ничего особенного, правда? Но для человека, у которого девять лет назад диагностировали раннее наступление болезни Альцгеймера, это было невероятно. Еще один случай, доказывающий, что протокол Бредесена действительно устраняет симптомы заболевания.
Когда мне поставили диагноз, для меня большим успехом было, выходя из дома, не забыть застегнуть молнию на брюках или пряжку ремня. Бывало, что я двадцать минут искал ключи и телефон, а на утро находил их в холодильнике.
Шесть лет назад мы переехали в Мексику, поскольку сочли, что мне будет нужно больше ухода, чем сможет обеспечить моя жена или чем мы можем себе позволить.
Думаю, моя жена заподозрила у меня деменцию задолго до того, как я признал ее у себя. Она видела, как я разрушал свой некогда успешный бизнес и подрывал наше финансовое положение. В конечном итоге это стало настолько очевидным, что я понял: должно быть, у меня болезнь Альцгеймера. Но я все равно отказывался от медицинской помощи.
А делал я это по двум причинам. Шел 2011 год. Большинство людей еще не слышали о докторе Бредесене. Его исследование предстанет миру лишь через несколько лет. Миру, в котором почти каждый знал, что болезнь Альцгеймера фатальна и неизлечима. Забыв, как пишется это слово, я понимал, что умру от этой болезни.
Эта мысль и не давала мне в течение очень долгого времени обращаться за помощью. Моя стратегия заключалась в том, чтобы попытаться скрыть множество ошибок, которые я делаю каждый день, в надежде что их никто не замечает.
И была еще одна причина. Я плохо помнил, что происходило. Я брал свои деньги, чтобы закончить проекты компании, думая, что верну заем после осуществления проектов. К тому времени, когда это случалось, я забывал, что вносил деньги. И создавалась иллюзия, что с компанией все в порядке.
Я ходил к доктору для лечения депрессии. Психиатру. Когда я наконец сказал ему, что у меня, наверное, болезнь Альцгеймера, он ответил, что я для нее слишком молод. Тогда я не знал, что деменция проявляется во многих формах, а у Альцгеймера есть несколько стадий. Доктор решил, что моя проблема состоит в серьезной депрессии и в корректировке препаратов. Это была хорошая мысль. Правда, депрессия значительно уменьшилась, а память продолжала ухудшаться.
Пройдя несколько стандартных когнитивных тестов, доктор согласился, что, возможно, у меня незначительные когнитивные нарушения. Наверное, я сводил его с ума. Я все время повторял: «В моей жизни не происходит ничего незначительного».
Возможно, он был прав. Я часто удивляюсь, почему я сразу же не нашел информацию о потере памяти в Гугле и не прочитал об этом. Я думаю, что просто не верил, что это приведет к чему-то хорошему.
В конечном итоге в 2012 году мне поставили диагноз: раннее начало болезни Альцгеймера. Я делал заметки о странностях, которые случались со мной каждый день. Я собирался написать книгу под названием «Сползание в деменцию», которая бы отражала хронологию происходящего, пока я мог это делать.
Когда мы переехали в Мексику, я был уверен, что это лишь вопрос времени, когда я стану полностью зависеть от жены и должен буду принять «окончательное решение», к которому я подготовился несколько месяцев назад.
Мы прожили в Мексике меньше года, когда мне повезло услышать разговор о докторе Бредесене. Он как раз опубликовал результаты первых пяти пациентов. Я нашел отчет в Гугле и был потрясен, увидев там еще и исследования, касающиеся того же заболевания, где люди переживали именно то, через что предстояло мне пройти. Я знал, что мне нужно как-то найти этого человека. А еще я начал пытаться делать то же самое, что делали люди в тематических исследованиях.
Через несколько месяцев, отправив множество электронных сообщений, я достал его телефон. Его секретарь сказал мне, что мне повезло: он может уделить мне пять минут своего времени. Это было февральским вечером. Мы проговорили 25 минут. Я рассказал ему о себе и о том, что пишу книгу о происходящем со мной. Я попросил его о личной беседе. Я также сказал ему, что замечаю улучшения после того, как начал пробовать следовать протоколу.
Большую часть разговора он задавал мне вопросы. Похоже, мой случай был для него интереснее, чем для любого из моих врачей. Он пригласил меня в свою лабораторию в округ Марин, где он проводил презентацию своего протокола. Он сказал, что там будет кое-кто, с кем мне нужно познакомиться.
Я все же сильно болел, и меня пугала одна мысль о поездке в Калифорнию. И в конечном итоге я сделал самый правильный шаг в жизни. После презентации мы проговорили полчаса, в течение которых он объяснил мне протокол простыми и понятными для меня словами, а затем ответил на все мои вопросы. Это стало началом восстановления моей жизни. Я познакомился с женщиной, у который были точно те же симптомы, что и у меня, и которая полностью вылечилась. Она не лезла за словом в карман. Она заставила меня поверить. Я покинул Калифорнию с твердым намерением следовать протоколу. И я увозил с собой нечто, потерянное много лет назад. НАДЕЖДУ.
Наконец я начал все больше и больше чувствовать себя самим собой. На втором году я снова заболел. Занимаясь бизнесом из-за границы, вдали от дома, я пристрастился к вредной еде. Три фунта (1,4 кг) лакрицы, Макдоналдс, огромная банка ореховой пасты, шесть-семь больших булочек с корицей и несколько молочных коктейлей. Я за три дня набрал 5 фунтов (2,3 кг).
Ладно, набрал вес. Само по себе плохо. К несчастью, это снова привело к употреблению вредной пищи, на которой я жил многие годы до этого. И не осознавая этого, я перестал принимать пищевые добавки и делать упражнения. Много времени не понадобилось. Я снова не мог удерживать мысль в голове и опять испытал ужас.
Я позвонил тому, кто больше меня знал о протоколе. Он сказал, что люди часто сходят с дистанции. Важнее, по его словам, было то, что большинству из них удается вернуть свой мозг.
Второй раз было труднее. И казалось, дольше. Но в конечном итоге я снова пришел в себя. Вылечился ли я? Я смотрю на это так, как алкоголики на трезвость. Пока они не пьют, они живут, как другие мужчины и женщины. Если они снова начинают пить, то возвращаются в жалкое состояние. Так же, как я думаю, и с Альцгеймером. Пока я соблюдаю протокол, я веду нормальную жизнь. Если я не буду этого делать, то начнется кошмар.
Если вам интересно, получится ли у вас, то я здесь для того, чтобы сказать: получится. Получится ли у вашей любимой? С вашей помощью у нее есть неплохой шанс, что получится. Но прежде всего надо пройти обследование, чтобы знать, что лечить. Затем начинайте, откуда можете. Для меня самым трудным стало изменение питания. Я никогда не думал, что так сильно люблю сахар и хлеб. Живя на Карибах, я редко ел салаты или рыбу. Я изучаю протокол и добавляю что-то к своему ежедневному плану. Я не смог бы делать это без жены. Вначале мне нужно было каждый день напоминать, чтобы я принимал пищевые добавки.
Большую часть последних четырех с чем-то лет я способен ясно мыслить. Сейчас я понимаю, что мои проблемы с мышлением начались намного раньше, чем я первоначально думал. Примерно в возрасте 55 лет у меня случались какие-то ситуации, но я просто игнорировал их или считал следствием стресса.
Не поступайте так, как я. Не затягивайте с лечением. Чем раньше вы увидите свои проблемы или начнете вести более здоровый образ жизни, даже если вы не испытываете трудностей, тем лучше будете жить. Протокол предотвращает заболевание. Вам не стоит доходить до той точки, до которой дошел я.
И да, я закончил книгу. «Сползание в деменцию» завершилось «Поражением деменции», и вместе с доктором Бредесеном я хочу верить, что она поможет распространить мой опыт повсюду. А я навсегда останусь благодарен доктору.
История Фрэнка иллюстрирует наиболее важные моменты, один из которых касается многих других пациентов: улучшение обеспечивается посредством работы с реальными факторами, которые ведут к когнитивному спаду, а не с помощью попытки перехитрить болезнь, используя одно-единственное лекарство. Сколько времени вы сможете поддерживать улучшение? Наш ответ – не менее девяти лет (так как первые пациенты начали соблюдать протокол девять лет назад), но когда скорректирована лежащая в основе заболевания нейрохимия, то есть все причины верить, что улучшения продлятся на десятилетия. Можем ли мы создать глобальную программу, которая позволила бы всем сохранять острый ум до 90 или 100 лет и избежать деменции? Это и есть наша цель.
Глава 7. История Джулии. «Удачи вам в этом»
Количество удачи на вашем пути зависит от вашего желания действовать.
Накануне своего пятидесятого дня рождения вместо подготовки к празднованию я оказалась на краю гибели. В течение нескольких лет я страдала от странных, но постоянных и, казалось бы, не связанных между собой симптомов. Мои врачи разводили руками и не могли ничего объяснить. Я решила, что участие в генетическом тестировании может дать ключ к разгадке. Я обратилась в 23andMe – частную биотехнологическую компанию, работающую непосредственно с заказчиками генетических тестов, – и попросила прислать мне специальный набор. Как только он прибыл, я плюнула в тестовую пробирку и начала ждать. Через несколько недель на электронную почту прибыли результаты. Я зашла на сайт и просмотрела их. На мой нетренированный взгляд ничего примечательного. Уф…
Затем, в самом конце, у одной из групп результатов, я увидела, что должна поставить несколько галочек и посмотреть видео. Оно было о гене, связанном с болезнью Альцгеймера. Я мало знала об этом заболевании и (в тот момент) не интересовалась семейной историей. Я пропустила это, поставила все галочки, притворившись, что посмотрела видео, и открыла результаты. Ничего хорошего. На самом деле, очень плохо. Я узнала, что вхожу в крошечную часть населения (менее 2 % – около 7 миллионов американцев) – носителей двух видов гена ApoE. Раньше я никогда не слышала об этом гене, но я быстро записалась на экспресс-курс, чтобы узнать все, что возможно.
Статистические сведения о гомозиготах ApoE4 (людях, которые несут два гена ApoE4) были зловещими, поскольку я поняла, что имею более 90 % вероятности развития у меня болезни Альцгеймера. А еще хуже, что исследователи иногда называли это геном «уязвимости». Его носители подвержены не только болезни Альцгеймера и другим видам деменции, но и заболеваниям сердца, а также часто живут недолго. Собирая информацию, я наткнулась на анекдот о Джеймсе Уотсоне – соавторе открытия структуры ДНК. Имея перед собой собственный геном, он решил, что не хочет знать об одном гене – ApoE. Осознание того, что он может нести лишь один ApoE4 (что намного меньше двух), было свыше его сил. В то время все соглашались, что для минимизации риска ничего нельзя сделать. Я начала тонуть в потоке информации.
Это было более восьми лет назад. В поисках дополнительных сведений я обратилась в Ассоциацию Альцгеймера (Alzheimer’s Association). На их сайте было сказано, что болезнь Альцгеймера не лечится лекарствами и вообще ничем, а еще она прогрессирует. В среднем пациенты умирают в течение десяти лет после начала симптомов. Более всего меня испугало утверждение о том, что профилактики нет. Примерно в то же время моему кузену поставили диагноз болезнь Альцгеймера на основании симптомов, и исследование его цереброспинальной жидкости его подтвердило. Я считала, что эта болезнь поражает только стариков, но мой кузен был моложе меня на несколько месяцев. Его страшное настоящее заставило меня впервые задуматься, что это может быть и моим будущим. Меня на самом деле парализовал страх.
Тогда у меня уже были некоторые когнитивные нарушения, но я относила их на счет стресса, перименопаузы и напряженного образа жизни – на счет чего угодно, только не болезни Альцгеймера. Желая просто подбодрить себя, я решила пройти когнитивный тест онлайн на веб-сайте по тренировке мозга. Учеба мне всегда давалась легко, и я была отличницей. С удивлением я обнаружила, что набрала средний 30-й процентильный эквивалент для моей возрастной группы.
Я несколько раз повторила тестирование, но получила все тот же результат. Я обратилась к мужу – моему крепкому плечу, – чтобы тот сказал, что я делаю из мухи слона. Я рассказала ему о высоком генетическом риске заболевания Альцгеймером и о своих низких баллах по когнитивному тесту. Вместо того чтобы успокоить меня, он сказал: «Ну, это многое объясняет!» Сначала я рассердилась на него. Почему он не ободрил меня? Но он тоже волновался. Брюс – пилот на международных линиях и часто уезжает на неделю. Он начал беспокоиться о том, что от поездки к поездке я становлюсь все хуже.
Меня заставили честно посмотреть на себя и понять, что я уже некоторое время сражаюсь с заболеванием. В местных магазинах я несколько раз за последнее время встречалась с людьми, которые тепло приветствовали меня, говорили со мной на личные темы – о моей семье и о своей. Я понимала, что должна знать, кто они, но я не знала. Во время этих бесед я теряла нить разговора и старалась как можно быстрее вернуться к теме. Был случай, когда я ехала домой с работы по обычному маршруту. Я подняла голову, чтобы посмотреть на светофор у дома, и в течение нескольких ужасных секунд не могла понять, где я. Иногда со мной стало такое случаться. Меня это беспокоило настолько сильно, что я начала планировать маршруты, даже если ехала в знакомые места. С течением времени мой мир становился все меньше и меньше.
Я заметила, что моя личность меняется. Всю жизнь я была находчивой, любопытной, жизнерадостной и трудолюбивой. Но сейчас мне стало трудно поддерживать беседу. Я всегда жадно читала, а теперь долго вспоминала героев, сюжет и даже предложение, которое только что прочитала. Чтение больше не доставляло мне удовольствия. Простые вещи, когда-то казавшиеся легкими, вроде работы с чековой книжкой, оплаты счетов или расчета чаевых в ресторане, стали трудными. Я не понимала, почему мне приходится сражаться с такими обычными задачами. Муж и сын стали говорить о моей вспыльчивости. Стараясь не беспокоить меня, они ходили на цыпочках. Я замечала, какими взглядами они обмениваются, но ничего не могла сделать.
До этого я думала о смерти как о чем-то, что произойдет в далеком будущем по неизвестной причине. Если у меня на самом деле болезнь Альцгеймера, я встречусь с врагом лицом к лицу. Я понимала, что могу скатиться в состояние, которое едко называют «долгим уходом». По случайному совпадению последним произведением, которое я прочитала, был роман «Все еще Элис» (Still Alice), где женщина с ранней симптоматикой болезни Альцгеймера строит планы самоубийства, но затем все забывает и не может их осуществить. Я рассмотрела эту идею, но я планировала сделать это раньше, до того, как потеряю память. Смерть с потерей себя и взваливанием на семью ноши забот обо мне казалась мне невыносимой. Убив себя, я хотя бы умру с достоинством и так, как хочу. В то же время внутри меня все громче звучало: «Что, если доктора ошибаются? А если что-то можно сделать?»
Я ощущала почти животное, инстинктивное желание вернуться туда, где я выросла – на берега озера Мичиган. Идеальное место для смерти… или борьбы. Я еще не была уверена для чего. Мне хотелось быть рядом с семьей. Поскольку я несла два гена, то понимала, что другие члены тоже подвергаются повышенному риску. Время было подходящим, так как сын уезжал в колледж. Мы с мужем оставили ту чудесную жизнь, которую создали себе у подножия гор Северной Джорджии, и переехали в Северо-Западную Индиану. Мы устроились в крошечном квартирном доме у небольшого озера прямо в нескольких кварталах от озера Мичиган.
Вспоминаю случай, который произошел, когда мы искали жилье. Сын злился, что мы оставляем прекрасный дом, друзей и все знакомое. Он не мог понять, почему мы решились на этот шаг. Наконец я все ему объяснила. Я рассказала о высоком генетическом риске болезни Альцгеймера и о своем страхе того, что я умираю. Мой сильный, независимый мальчик расплакался. Мы обнялись и оба зарыдали. Он сказал: «Мама, я не хочу, чтобы ты умерла».
И вот тогда я поняла, что должна бороться. Должна ради сына. Я хотела когда-нибудь увидеть его жену и детей. Такая мотивация и была мне нужна. Я выбрала жизнь.
Заблудилась в медицинском лабиринте
Прежде чем рассказать о шагах, которые в конечном итоге привели к выздоровлению, я хочу коснуться многих странных и, казалось бы, не имеющих отношения к делу медицинских симптомов, переживаемых мною до этого момента. Оглядываясь назад, я теперь понимаю, что многие из них либо являлись прямыми факторами болезни, либо были результатом скрытых источников когнитивного упадка.
Гипогликемия (низкий сахар крови), которая у меня была на протяжении всей взрослой жизни, сильно ухудшилась за годы, предшествующие времени расплаты. Я дважды практически теряла сознание. Меня заставляли есть больше и чаще, для того чтобы поддерживать стабильное состояние. Теперь я понимаю, что у меня, конечно, была инсулиновая резистентность. Низкому уровню сахара в крови определенно предшествовали большие колебания. Впервые в жизни мой вес медленно подкрадывался к 20 фунтам (9 кг) выше моего обычного (в основном в области живота), а кровяное давление начало подниматься в среднем до 140/90.
В это же время я начала страдать от постоянной ночной потливости и сильной аллергии, что даже привело к анафилаксии – аллергической реакции, угрожающей жизни. У меня чесалась кожа, возникала сыпь типа пчелиных укусов, бывали приливы, приступы чихания, горло и грудная клетка сжимались так, что не хватало воздуха, что сопровождалось тахикардией (учащенным сердцебиением); мне помогал эпипен[17]. Мой аллерголог серьезно обследовал меня и обнаружил, что у меня нет аллергии абсолютно ни на что. Он заподозрил синдром активации тучных клеток (сбой в работе иммунной системы), позже подтвержденный в Объединенном многопрофильном медицинском центре Brigham and Women’s Hospital, и выписал мне большие дозы антигистаминных препаратов. Хотя лечение, вероятно, спасло мне жизнь, я теперь понимаю, что антигистаминные средства из-за их антихолинергических свойств, которые блокируют действие ацетилхолина, необходимого для обучения и памяти, способствовали развитию деменции.
У меня также ухудшалась циркуляция крови в тканях. Это началось, когда мне было чуть за тридцать, вскоре после рождения сына; мои руки и ноги почти всегда были холодными и начали покрываться маленькими язвочками. Мне диагностировали синдром Рейно и давали препараты, регулирующие кровяное давление, чтобы расширить сосуды и улучшить циркуляцию. Сначала это смягчило симптомы, но кровяное давление упало так низко, что я ничего не могла делать от усталости. В конечном итоге я перешла на прием аспирина в малых дозах, но симптомы синдрома Рейно продолжали то нарастать, то убывать, временами доходя до цианозных крайностей (синие пальцы ног и рук), что не раз требовало госпитализации.
Картину дополняли проблемы с желудочно-кишечным трактом (ЖКТ) и мочевым пузырем. Симптомы в ЖКТ впервые появились, когда мне было чуть за двадцать лет. Почти после каждого приема пищи я испытывала сильную боль в нижней части живота и у меня начиналась диарея. Однажды, когда мне было около тридцати, у меня появились другие боли – в верхней части живота, причем такие сильные, что я не могла ни есть, ни даже пить воду. Мне сказали, что у меня сильно повышены ферменты печени, но гепатит не подтвердился. Я несколько недель пролежала в госпитале, где мне ставили капельницу и давали морфий для облегчения боли, однако определенного диагноза не поставили.
Когда мне было за сорок, боли в верхней части живота повторились с удвоенной силой. Врачи определили, что у меня перестал работать желчный пузырь, и его в результате удалили. Хирург заметил: желчный пузырь был покрыт несколькими слоями спаек, что указывало на то, что проблема началась десятилетиями раньше. Однако после операции мне не стало легче, а еще и начало тошнить. Моторика ЖКТ прекратилась, а кровяное давление резко упало. Я не могла ни есть, ни даже просто стоять. Я опять попала в госпиталь. Мне подняли давление с помощью медицинских препаратов и велели принимать в больших дозах слабительное и полиэтиленгликоль, который, как я потом узнала, довольно токсичен.
Примерно в 25 лет я пережила первую инфекцию мочевого пузыря. Она была невероятно сильной и не поддавалась лечению. В итоге я многие годы принимала антибиотики, несмотря на отрицательный бактериологический посев содержимого мочевого пузыря, потому что цистоскопия выявила такое сильное его воспаление, что мой уролог назвал это «красным бархатом» и сказал, что никогда ничего подобного не видел. Несмотря на лечение, я испытывала сильные боли в области мочевого пузыря и привыкла к постоянному желанию сходить в туалет.
В дополнение к этим множественным хроническим заболеваниям в возрасте за тридцать я попала в автомобильную аварию. На короткое время я потеряла сознание, у меня сильно болела голова, была хлыстовая травма (повреждение шеи), после которой в течение десяти лет я страдала от постоянных болей. Невролог выписал мне амитриптилин – антидепрессант, чтобы облегчить хроническую боль. Это еще одно антихолинергическое средство, которое противопоказано людям с высоким риском развития болезни Альцгеймера.
Когда мне было за сорок, мне диагностировали большую миому матки. Я сделала выбор в пользу эмболизации миомы, при которой врач вводит мелкие частицы в артерии, ведущие к фиброзной опухоли, и она сокращается со временем. В результате миома уменьшилась, но нарушился кровоток к яичникам, и потому резко наступила менопауза, что тоже является фактором когнитивных нарушений. Одиннадцать лет спустя мне все же пришлось пережить удаление матки и пластику таза из-за наследственных проблем с соединительной тканью, которые впервые проявились в возрасте 5 лет в виде грыжи.
С ужасом оглядываясь назад, я вспоминаю, что, ничего не зная о своей генетической уязвимости, я много раз подвергалась общему наркозу и принимала огромное количество препаратов (большие дозы антибиотиков, антихолинергические средства и токсичный полиэтиленгликоль), которые помогали быстрее избавиться от симптомов, но потенциально ставили под удар мой интеллект.
Несмотря на все это, я продолжала храбриться на людях. Я никогда не считала себя больной. Очень мало, кто был в курсе моих проблем со здоровьем. Узнав о высоком риске заболевания Альцгеймером, я, когда члены моей семьи засыпали, до рассвета сидела в Сети и с помощью Гугла пыталась понять, связаны ли с этой болезнью мои симптомы. Ни в каких найденных мною источниках на такую связь не указывалось. Всегда говорилось о том, что болезнь Альцгеймера поражает только мозг, а разве мозг не связан с телом? Все это казалось мне бессмысленным.
К счастью, на сайте 23andMe проходили форумы, где люди обсуждали результаты своих генетических анализов. В конце концов я нашла форум о болезни Альцгеймера и новую «приемную семью». Здесь собрались люди со всего мира, которые, узнав о своем высоком генетическом риске, делились информацией. Я больше не была одинока.
Мое новое сообщество с ApoE4 не только дало мне эмоциональную поддержку, но и способствовало глубокому погружению в науку. Мы хотели знать все, что возможно, о нашем гене высокого риска, чтобы найти стратегии предотвращения, смягчения или задержки наступления болезни Альцгеймера. Я жадно читала все журнальные статьи или отчеты об исследованиях, которые могла найти; часто мне приходилось держать под рукой медицинский словарь, потому что я хотела понимать прочитанное. Со временем наша группа собрала внушительное количество информации об ApoE4. В 2013 году вместе с небольшой командой я начала работу по переводу дискуссии на наш собственный сайт под названием ApoE4.Info, где нам было бы проще организовать и каталогизировать нашу работу. Вскоре мы получили статус некоммерческого проекта и продолжили взаимодействовать с исследователями во всем мире, заниматься нашим онлайн-сообществом, вести странички в Фейсбуке и Вики, где мы поддерживали и снабжали информацией людей с ApoE4, а также искали ответы на вопросы о том, как смягчить патологические эффекты.
Важно напомнить о том, что в 2012 году медицинскому сообществу не хватало согласия относительно стратегий (если они вообще были) для носителей гена ApoE4. Вернее, люди должны были сами как-то заботиться о своей защите с одним лишь исключением: диета с очень низким содержанием жира, строго рекомендованная при заболеваниях сердца, автоматически распространялась и на болезнь Альцгеймера. В то время ортодоксальная научная теория в отношении болезни Альцгеймера опиралась на амилоидную гипотезу, которая утверждала, что заболевание вызывает накопление деформированного белка в мозге. Исследователи тогда часто считали высокий холестерин серьезным фактором как сердечно-сосудистых заболеваний, так и наличия бета-амилоидных бляшек, имеющихся в мозге людей, умерших от болезни Альцгеймера. Однако возникла другая гипотеза: болезнь Альцгеймера на самом деле «диабет 3-го типа», потому что пациенты с предиабетом и диабетом имеют более высокий риск развития этого заболевания.
Члены нашего сообщества примерно поровну поделились на яростных защитников одной или другой теории. Те, которые склонялись к амилоидной гипотезе, старались соблюдать низкожировую и высокоуглеводную диету, тогда как сторонники альтернативной гипотезы ели пищу, богатую жиром с малым количеством углеводов. Мы понятия не имели, какая теория победит. Мы в буквальном смысле слова были современными канарейками[18] в угольной шахте и играли своими жизнями.
Я хотела обратиться за помощью к неврологу и нашла хорошего врача поблизости. Я рассказала ему о своем генетическом риске и о симптомах. Я спросила его, что можно сделать, чтобы предотвратить ухудшение, а еще лучше – вылечиться. Он ответил: «Удачи вам в этом». Он не предложил мне пройти когнитивное обследование, томографию – вообще ничего. Ему были не интересны ни мой образ жизни, ни мое питание. Я была в отчаянии. Позже я узнала, что многие члены сообщества ApoE4.Info попадали в сходную ситуацию. Один из них рассказывал, что его невролог вообще сказал ему: «Идите домой и ждите».
Нашла путь назад
Примерно в это же время я нашла лекцию в Интернете, которую читал доктор Дэвид Перлмуттер. Он сразу же привлек мое внимание заголовком: «Болезнь Альцгеймера МОЖНО предотвратить». Я прослушала лекцию много раз. Кое-что я с увлечением записывала, особенно его рекомендации относительно пищевых добавок. Он был практикующим неврологом в городе Нейплс, Флорида. Я решила поехать к нему, но мне пришлось ждать записи несколько месяцев.
Между тем моя собственная методика по исцелению понемногу вступала в действие. Узнав о потенциально полезных стратегиях у сообщества ApoE4, я стала применять их. Я начала с упражнений, но с другим подходом к ним. Вместо того чтобы изнурять себя, как новобранца в учебном лагере, я смотрела на упражнения как на «собственное время», час (или более) в день заботы о себе. Я каждый день ходила гулять. Иногда я слушала медитативную музыку, иногда – музыку, которая просто меня радовала. Когда я бродила по дороге, идущей по берегу, и любовалась красотой и мощью озера Мичиган, мне пели «Роллинг Стоунз» и Нил Янг. Время от времени я посещала места своего детства – семь миль туда-обратно (11,3 км). Я вернулась домой, чтобы умереть, но вместо этого обрела здесь свои корни.
Я изменила питание, начав с исключения сахара. Я снизила количество переработанной и очищенной пищи. Узнав об омегах-3 и -6, я начала работать над их балансом, увеличивая количество омеги-3. Я добавила в свой рацион ферментированную (квашеную) еду. Я решила попробовать некоторые специализированные добавки. Начала с куркумина – экстракта куркумы. Я сделала три попытки, пока наконец не нашла бренд под названием CuraMed, который не вызывал реакцию тучных клеток. Через день или два я начала ощущать подъем настроения и легкость. Боль во всем теле, которая была со мной многие годы, значительно ослабела. У меня стало больше энергии. Я начала вводить другие добавки. О таких, как ацетил-L-карнитин, альфа-липоевая кислота и N-ацетил-цистеин, я узнала из лекции доктора Перлмуттера. О других, вроде рыбьего жира и витамина Д (которые он тоже рекомендовал), я раньше читала в статьях.
Понимая, что мой генотип высокого риска плохо выводит тяжелые металлы и токсины, я нашла защитный крем от солнца и дезодорант без алюминия и альтернативные варианты туалетных принадлежностей и косметики, которые не содержали токсичных химикатов. Я перестала пользоваться лаком для ногтей и перешла на кокосовое масло для кутикулы, применяя его для ногтей рук и ног. Я перестала пользоваться полосканием для рта, когда поняла, что оно убивает не только вредные бактерии, но и полезные. И впервые в жизни я начала медитировать. Мне нравилась восхитительная свобода в обращении к глубинам сознания и то, что спокойствие продолжалась и после сеансов медитации.
К тому времени, как мне удалось встретиться с доктором Перлмуттером во Флориде, я уже многого достигла. Муж поехал к врачу вместе со мной. Этот визит разительным образом отличался от моего посещения местного невролога. Доктор Перлмуттер провел когнитивное тестирование, взял анализ крови и изучил старое МРТ, которое я привезла с собой. Он настоятельно рекомендовал мне перейти на беззлаковую, низкоуглеводную палеодиету, состоящую из чистой, цельной пищи. На основании результатов анализа крови он также посоветовал мне несколько других пищевых добавок. Я знала, что палеодиета содержит довольно много жиров, что тогда беспокоило меня. С помощью экспериментов наше сообщество ApoE4 пришло к выводу о том, что все мы даем гиперреакцию на жиры, особенно на сатурированные. И мне потребовалось некоторое время для того, чтобы включить рекомендации доктора в свою методику.
Встреча с доктором Перлмуттером вдохновила нас с мужем на довольно радикальные изменения в питании. Вернувшись домой, мы безжалостно выбросили кухонные запасы. В конечном итоге не осталось ничего, за исключением горы (скорее всего, просроченных) специй и нескольких овощей. Нужно было срочно сделать новые закупки или нам бы пришлось остаться голодными. Узнать об источниках «чистых» продуктов в нашем маленьком городке было непростой задачей. Местные магазины практически не предлагали органическую пищу. Ведь она была дороже, а потому часто залеживалась на полках магазинов, пока не испортится, то есть выбор у меня был крайне мал. Я быстро выяснила, в какой день ее доставляют в каждый из магазинов, и прошлась по ним, закупив органическую местную зелень, крестоцветные, цветные овощи и свежие травы.
Я старалась найти чистый животный белок. Я узнала, что предлагаемый животный белок от CAFO (система коммерческого кормления животных) не оптимален и даже вреден. Желая увеличить прибыли, производители CAFO содержали домашних животных в очень тесных помещениях и в плохих условиях, а потому животные болели, им требовались антибиотики. И действительно, большинство коммерческих производителей профилактически кормили животных антибиотиками, чтобы предотвратить инфекции. Таких животных держали на искусственном злаковом корме, который включал в себя гормональные препараты, чтобы те быстрее росли и набирали вес. Я выяснила, что антибиотики и гормоны роста действуют на человека, поступая в организм вместе с пищей. Точно так же они действуют на животных, которые едят злаки, содержащие антибиотики и гормоны роста. В маленьком городке нелегко найти на 100 % натуральные морепродукты и мясо коров и птиц пастбищного содержания, но в конечном итоге мне удалось объединиться с другими жителями-бунтарями, которые хотели питаться так же, как мы. Узнав о различных кооперативах, фермерских рынках или точках, где фермеры напрямую торговали с потребителями, мы с мужем заполнили холодильники сезонной, органической, местной продукцией, свежими яйцами от кур пастбищного содержания и мясом животных на 100 % питающихся травой. Мы узнали, что в Sam’s Club[19] (примерно два часа туда-обратно) регулярно завозят свежемороженые морепродукты, выращенные в дикой природе.
Время от времени у меня все еще случались приступы гипогликемии. Я поняла, что тело борется с дефицитом «топлива» так же, как это с большой долей вероятности делает и мой мозг. Я читала об одном эксперименте по использованию кетонов для преодоления этого дефицита. Я решила поэкспериментировать на себе. С помощью кетоновых полосок для мочи (весьма полезная штука) я начала активно работать над достижением кетоза. Я стала увеличивать дневное голодание – понемногу каждый день, дольше заниматься упражнениями и вводить больше жиров в питание. Все эти методики наконец привели к тому, что полоски начали окрашиваться в восхитительный оттенок розового, указывающий на кетоз. С течением времени я полностью избавилась от гипогликемии, а когнитивные нарушения начали резко исправляться.
Применяемые мною стратегии привели к тому, что хронические заболевания стали исчезать. Мне больше не приходилось с трудом вспоминать знакомых людей. Я снова уверенно водила машину. Я больше читала, но уже не романы, которые мне раньше нравились, а научные и медицинские статьи. Я начала жадно узнавать все, что могла, о гене ApoE4, о том, как он приводит к заболеванию и как можно в это вмешаться.
Именно в это время, в сентябре 2014 года, один из членов нашего сообщества ApoE4.Info разместил ссылку на работу доктора Бредесена «Восстановление когнитивных способностей: новая терапевтическая программа» (Reversal of cognitive decline: A novel therapeutic program). В этой удивительной статье описывались улучшения у девяти из десяти человек в ходе индивидуального исследования, а также подробно излагалась научная теория, стоящая за этим успехом. Здесь рассказывалось об особой программе, использованной пациентами для восстановления интеллекта. Я хорошо знала, что ни один из исследователей болезни Альцгеймера не делал такого смелого заявления. У меня сердце забилось чаще, когда я прочитала об этих индивидуальных исследованиях. Эти люди использовали стратегии, подобные тем, которые в последние несколько лет применяла и я, чтобы устранить свой когнитивный упадок. Слезы радости побежали у меня по лицу.
Я решила написать доктору Бредесену на электронную почту. Я хотела поделиться с ним своей историей и рассказать о том, что его методика помогла и мне. Я удивилась, когда он ответил мне и выразил желание созвониться. В этот же день мы поговорили по телефону. Он задавал множество вопросов, и я слышала, как он делает заметки. Я рассказала ему о сообществе носителей гена ApoE4, многие из которых использовали сходную методику для предотвращения или лечения симптомов когнитивного упадка. Он был рад узнать и о самом сообществе, и о нашей работе. Меня поразили и его доброта, и его заинтересованность.
Доктор Бредесен посмотрел мои биомаркеры и дал несколько советов. Он предложил мне попробовать травяные добавки вроде ашваганды (иногда ее называют индийским женьшенем) для уменьшения стресса и улучшения сна. Он также рекомендовал с помощью биоидентичных гормонов увеличить уровень эстрогена, так как он у меня тогда был довольно низким. Оба совета дали положительный эффект.
Несколько месяцев спустя, в мае 2015 года, члены нашего сообщества ApoE4.Info провели первую встречу в Сан-Франциско. Это мероприятие началось с визита в Институт Бака по исследованию старения (Buck Institute for Research on Aging), в основании которого участвовал доктор Бредесен. Несмотря на то что члены сообщества раньше не встречались лично, это походило на воссоединение семьи. Нам устроили экскурсию по величественному институтскому зданию, архитектором которого был И. М. Пей[20]. Больше всего мне понравилось посещение исследовательской лаборатории доктора Бредесена: пробирки для тестов, чашечки Петри и трансгенные мыши помогли мне лучше понять, что его теория стала плодом многолетних напряженных исследований.
Затем нас пригласили в Дрекслеровскую аудиторию, где собралась огромная толпа людей, желающих послушать доктора Бредесена. Он попросил меня выступить первой и рассказать о своем пути. У меня колени задрожали: я раньше никогда не выступала на публике. Когда я начала делиться своей историей, все, казалось, будто затаили дыхание. Я видела, какое воздействие производят мои слова на слушателей. Некоторые обнимали своих близких, сидящих рядом. Я поняла, что я не единственная, кому довелось через это пройти. Заканчивая, я сказала, что для меня честь представить человека, который подарил нам надежду, – доктора Дейла Бредесена. Ведь именно он сделал это для меня и бессчетного числа других, которым в противном случае не оставалось бы ничего, кроме отчаяния.
После встречи доктор Бредесен часто звонил, чтобы поделиться новыми открытиями в рамках исследования. В отличие от других ученых, занимающихся болезнью Альцгеймера, я могла общаться с ним, и он хотел знать, над чем мы работаем. Я делилась с ним радостью о дополнительных когнитивных улучшениях, связанных с использованием моего способа очень умеренного кетогенного подхода. Я чувствовала его скептицизм. Палеодиета, рекомендованная доктором Перлмуттером и входившая тогда в моду, содержит много животного белка и сатурированного жира, что в принципе противоречит подходу доктора Бредесена, в основе которого растительная пища. Я соединила две методики, и это оказалось полезным как для меня, так и для других членов сообщества. Я заменила пищу вроде бекона, сливочного масла и кокосового масла (содержащую много сатурированного жира, который оказывал негативное воздействие на мой липидный профиль) жирной рыбой, оливковым маслом холодного отжима, авокадо, орехами и зернами, богатыми мононенасыщенными и полиненасыщенными жирами. Комбинируя эту модифицированную диету с длительным дневным голоданием и упражнениями, мы с другими членами сообщества эндогенно создали очень умеренный уровень кетоза и обеспечили заметный когнитивный подъем и устойчивую энергию, что в свою очередь дало отличные гликемические и липидные биомаркеры. Я не раз говорила об этом во время наших бесед. И я помню, как в конце одного телефонного разговора доктор Бредесен сказал: «Да, я думаю, вы верно делаете». И я знала, что верно.
Доктор Бредесен любезно связался со мной перед публикацией двух важных работ, чтобы поделиться своими находками. В первой, вышедшей в сентябре 2015 года, описывались три разных подтипа болезни Альцгеймера (сейчас признают шесть подтипов). Несколько месяцев спустя он позвонил мне, чтобы рассказать о новом открытии. Удивительно, но токсины плесени оказались частым фактором болезни Альцгеймера, поскольку они связаны с синдромом хронической воспалительной реакции (CIRS). CIRS – это заболевание, при котором некоторые пациенты, подвергающиеся действию токсинов, чаще всего биотоксинов типа токсинов плесени, или те, кого укусил клещ, приобретают хроническую форму болезни. Различные симптомы очень похожи на синдром активации тучных клеток, который был и у меня, и у поразительно большого числа людей в сообществе ApoE4.
В тот момент я начала выходить на плато исцеления. Но дорога мне пока еще давалась нелегко. Если я не соблюдала диету или плохо спала, я ощущала это. У меня начались серьезные проблемы по поддержанию температуры тела, и я непроизвольно дрожала даже в теплую погоду. У меня не получалось хорошо справляться со стрессом. А что более всего пугало, так это ощущение медленного когнитивного спада. Доктор Бредесен настаивал на исследовании на CIRS. Я иногда встречала его на различных конференциях и собраниях. Однажды, когда я проходила мимо него по лестнице, он окликнул меня: «Что у вас с TGF-beta 1[21]? А как насчет С4а[22]? Вы знаете свой Альфа-МСГ[23]?» Я слегка смутилась. Я понятия не имела, о чем он говорил.
Однако благодаря настойчивости доктора Бредесена я в конечном итоге сделала несколько анализов. Конечно, он попал в точку. Все показатели предварительного исследования на CIRS совершенно не соответствовали норме. Одним из анализов, который он советовал пройти, был гаплотип HLA-DR/DQ – вид генетической сигнатуры (структуры гена), которая выявляет восприимчивость к определенному биотоксину. Мои результаты показали, что я склонна к хронической инфекции Лайма. Болезнь Лайма? Оглядываясь назад, я вспомнила, что когда-то меня кусали клещи. Я росла с тремя братьями и была сорванцом. Валялась в грязи, строила крепости в лесу, бегала по колосняку на пляже. Однако, когда мне было чуть за сорок, меня укусил другой клещ. Когда я это обнаружила, то вокруг укуса уже появилась сыпь. Врач назначил мне недельный курс антибиотиков, и это вроде бы помогло, но, возможно, доза была небольшой или пила я их недостаточно долго.
Доктор Бредесен помог мне записаться к доктору Швейгу в Калифорнийском центре функциональной медицины (California Center for Functional Medicine). Анализы на болезнь Лайма были отрицательными, но у меня вдруг обнаружилась положительная реакция (очень высокие титры антител) на коинфекцию болезни Лайма под названием бабезиоз. Узнав больше о своей форме бабезиоза, я поняла, что он, скорее всего, виноват в моих бесконечных хронических заболеваниях, а может быть, является первичным фактором когнитивного спада. Бабезиоз – это инфекция эритроцитов по типу малярии. Иногда клетки увеличиваются и им трудно проходить через капилляры, что, возможно, способствовало образованию синяков. Нехватка воздуха, нарушения температурной регуляции и даже тахикардия – это распространенные симптомы. А еще один распространенный симптом – это когнитивный спад. У меня во многих отношениях был классический случай бабезиоза, но никто из врачей ни разу не подумал об этом.
Доктор Швейг не стал мне давать обычные начальные рекомендации (диета, упражнения, оптимизация сна, управление стрессом и т. д.), потому что я уже все это делала. Он назначил мне антимикробную схему лечения, включающую прием дважды в день травяного отвара против бабезиоза, и рекомендовал внутривенную иммуноглобулиновую заместительную терапию (ВВИГ), чтобы укрепить мою иммунную систему и разобраться с ухудшающейся гипогаммаглобулинемией[24] (низкий иммуноглобулин класса G). Он предположил, что моя иммунная система была так нарушена бабезиозом, что «выгорела». Я боялась возможных побочных эффектов из-за анафилаксии (которая у меня раньше была), и потому в первый раз я проходила ВВИГ-терапию в местном онкологическом центре. Я пролежала под капельницей почти четыре часа. Но на следующее утро я чувствовала себя хорошо, может, даже лучше, чем хорошо. Я отправилась на часовую прогулку и впервые за долгое время могла бежать. У меня было столько энергии, что я просто не хотела идти шагом. Очень хороший эффект продолжался и несколько дней после капельницы, и я поняла, что лечение мне помогает.
Мой ежедневный протокол
Пожалуйста, помните, что я использовала эту методику в течение восьми лет, прежде чем она сформировалась, и мои стратегии эволюционировали со временем. То, что я делаю сегодня, не имеет ничего общего с тем, что я делала вначале. Крохотными шагами я шла туда, где нахожусь сейчас. Кроме того, зная о своей истории и высоком генетическом риске, я довольно много тружусь. Я немного фанатик, люблю науку и пробую новые стратегии, которые приводят к постоянной корректировке протокола. А еще важно понимать, что каждый протокол уникален и зависит от специфических рисков и факторов. Очень важно выявить, что́ может вести к потенциальной патологии, и правильно расставить приоритеты.
• Я встаю в 5–6 часов без будильника; сплю 7–8 часов. Я привыкла к очень древнему циркадному (суточному) ритму: я иду спать на закате солнца и встаю с рассветом. Я люблю утро и, просыпаясь, я полна энергии и радуюсь новому дню.
• После пробуждения я медитирую в течение 50 минут. Это помогает мне концентрироваться и затем принимать осмысленные решения на протяжении дня.
• Я не завтракаю, но выпиваю одну-две чашечки бесплесневого органического кофе (имейте в виду, что некоторые кофейные зерна при производстве содержат плесень и микотоксины) без сливок и сахара, с небольшим количеством стевии. Я внимательно слежу за тем, чтобы все кофеиносодержащие напитки употреблять в начале дня, лучше до 9 утра. Если я все же выпиваю чашку кофе после полудня, чтобы взбодриться, то это явно нарушает мой сон.
• Чтобы защитить эмаль зубов от кислоты кофе, я, выпив его, сразу же полощу зубы водой, а затем аккуратно чищу их зубной пастой, не содержащей фтора.
• Я использую защитный крем от солнца и дезодорант без алюминия. Я всегда сверяюсь с данными Рабочей группы по охране окружающей среды (Environmental Working Group’s Skin Deep Database), чтобы найти самые безопасные туалетные принадлежности и косметику.
• Затем я почти каждый день выхожу на улицу вне зависимости от погоды и прохожу или пробегаю хотя бы 3,5 мили (5,6 км). Это моя любимая часть дня. Я считаю, что время, проведенное на воздухе, исцеляет. Мне нравится наблюдать за сменой сезонов, живой природой и ощущать погоду кожей. Я все еще живу близ берегов озера Мичиган, где погода бывает очень разной: с порывистым ветром, который мешает гулять, и температурой значительно ниже нуля. Это дает мне возможность подтверждать на практике гормезис – теорию о том, что постоянные трудности закаляют.
• Мне нравится комбинировать стратегии, и иногда я слушаю образовательные радиопрограммы или онлайн-курсы во время занятия физкультурой. А иногда я слушаю любимую музыку, которая наполняет меня энергией, либо медитативную музыку, если мне нужно решить проблему. Я также люблю слушать природу и думать.
• Вернувшись домой, я принимаю душ с нетоксичным кастильским мылом, если я вспотела. Несколько раз в неделю перед душем я иду в портативную сауну-кабину с низким уровнем электромагнитного поля, чтобы провести дополнительную детоксикацию и создать белки теплового шока, которые восстанавливают поврежденные белки в моем организме и помогают противостоять окислительному стрессу.
• Затем я готовлю большой стакан чая маття (в нем высокое содержание нейропротекторного галлат эпигаллокатехина) с кремниевой водой комнатной температуры (которая помогает хелации алюминия) и принимаю все утренние пищевые добавки, которые придают мне энергии и немного остроты, и отправляюсь в офис, чтобы начать рабочий день. Намного проще глотать добавки медленно, иногда я делаю это в течение часа, пока работаю. Если проглотить все сразу трудно, то, принимая добавки, я хожу вокруг дома или даже медленно кручу педали велотренажера. Просто если я делаю это утром, пусть даже медленно, то мне легче их проглотить и переварить. Ниже полный список моих утренних добавок.
♦ ДГК (докозагексаеновая кислота), 1000 мг
♦ Рыбий жир, 1/2 чайной ложки
♦ Плазмалогеновая добавка
♦ Куркумин (BCM-95), 750 мг
♦ Витамин E (смесь токотриенола 145 мг и токоферола 360 мг)
♦ Витамин Д3, 6000 МЕ
♦ Витамин K1 и K2 (Life Extension, Super K), 1 капсула
♦ Метилкобаламин, 1 мг
♦ Фолат (метафолин), 800 микрограмм
♦ Пирролохинолинхинон (метоксантин), 20 мг
♦ Пиридоксаль-5 – фосфат, 20 мг
♦ N-ацетил-цистеин, 600 мг
♦ Альфа-липоевая кислота, 225 мг
♦ Ацетил-L-карнитин, 525 мг
♦ Кофермент Q восстановленный, 200 мг
♦ Лецитин (фосфатидил холин), 333 мг
♦ AHCC Kinoko Platinum [эффективное средство для повышения иммунитета при онкологии, гепатите и т. д. – Прим. переводчика], 1 капсула
♦ Ресвератрол (Longevinex blend), 335 мг
♦ Никотиномидрибозид, 100 мг
♦ Mega Sporebiotic [торговая марка пробиотика широкого действия. – Прим. переводчика], 1 капсула
♦ Dr. Shades Bitters № 9, две дозы после еды, если есть ощущение переполненного желудка
• Работая, я обязательно каждый час 10–15 минут хожу. Так как я работаю из дома, у меня есть отличная возможность заниматься домашними обязанностями; я смотрю на это как на дополнительные физические упражнения.
• С 16 до 20 часов я голодаю и обычно ем раз в день, иногда два. Я понимаю, что для многих людей это слишком сложно. Не забывайте, что мне потребовалось много времени, чтобы добиться этого. Когда я начала протокол, у меня была инсулиновая резистентность и я часто просыпалась среди ночи из-за гипогликемии и чем-то перекусывала. К исцелению метаболизма я шла крошечными шагами, и это позволило моему организму добиться кетоза, а потому сейчас я могу не есть в течение длительного времени.
• Мои кетоны часто поднимаются очень высоко (обычно от 1 до 2 ммоль/л) непосредственно перед тем, как я прерываю голодание. Иногда я еще проверяю кетоны, но сейчас уже редко проверяю глюкозу. Мой гликированный гемоглобин уже много лет держится в пределах 4,7–4,8; вначале мне очень помогал ежедневный онлайн пищевой дневник Cronometer (cronometer.com), я проверяла уровень глюкозы и кетонов, записывала, что ела, но теперь ежедневный контроль мне больше не нужен.
• До того как прервать голодание, я выпиваю стакан воды с лимоном и/или имбирем для детоксикации и принимаю две капсулы глюкозамина хондроитина, чтобы снизить чувствительность к пектину. (Пектин, как и глутен, – это вязкий растительный белок, который может вызывать воспаление у тех, кто к нему чувствителен.) Несмотря на то что я почти не ем злаков и придерживаюсь низкопептиновой диеты, я при этом пью глюкозамин хондроитина, чтобы блокировать воздействие пектина, который содержится в овощах.
• Если я ем два раза в день (что я делаю, когда замечаю снижение веса), то первый раз я принимаю пищу после полудня и обычно съедаю два яйца от кур свободного выгула, полную тарелку органических некрахмалистых овощей, то есть листовой зелени, крестоцветных и цветных овощей (иногда сырых, иногда приготовленных), включая пребиотическую клетчатку типа хикамы, грибов или лука-шалота вместе с маленьким количеством резистентного крахмала (например, несколько отваренных и охлажденных сладких картофелин) плюс несколько столовых ложек ферментированных (квашеных) овощей. Овощи я поливаю несколькими столовыми ложками оливкового масла холодного отжима с высоким содержанием полифенола, посыпаю травами и специями, гималайской морской солью и сушеными морскими водорослями, содержащими йод.
• После каждого приема пищи я тщательно чищу зубы сначала зубной нитью, а потом щеткой с зубной пастой без фтора. Поскольку существует явная связь между здоровьем полости рта и мозга, я также три (а не два) раза в год хожу на профессиональную чистку, хотя у меня нет никаких проблем с зубами и деснами.
• Несколько раз в неделю я выпиваю во время еды чашку костного бульона (из мяса животных травяного откорма), так как это полезно для ЖКТ.
• Пять-семь дней в неделю я занимаюсь по тренировочной силовой программе KAATSU. Это японский тренинг, при котором происходит небольшое ограничение притока крови к рукам и ногам, чтобы мышцы «решили», что им нужно работать более напряженно. Двойная польза. Во-первых, я увеличиваю мышечную силу, не разрывая при этом мышечные волокна. Это огромное преимущество для всех, но особенно для людей среднего возраста и старше. Во-вторых, создавая легкую гипоксию в мышцах, я повышаю регуляцию многих полезных гормонов роста, таких как нейротрофический фактор головного мозга и плазмалогены, являющиеся также нейропротекторами.
• После физических упражнений и сауны, а также на протяжении дня я всегда слежу за водным балансом. Я пью фильтрованную воду комнатной температуры или «Сан-Пеллегрино», чтобы восполнить количество минералов. Как уже упоминалось выше, я пользуюсь морской солью, чтобы избежать кето-гриппа (при кетозе появляются симптомы, похожие на грипп, что часто возникает от недостатка жидкости) и поддерживать водный баланс. Много пить полезно и для оптимальной детоксикации.
• Днем я обычно делаю перерыв в работе и в течение 20 минут тренирую мозг с помощью Brain HQ или другого подобного сайта. В настоящее время я экспериментирую с Elevate и похожими вещами, которые помогают распространить ощутимые улучшения на обычную жизнь.
• После этого я люблю помедитировать еще минут пятнадцать. Я не всегда это делаю, но если у меня получается, то я чувствую себя намного лучше. Регулярная практика дает огромные улучшения настроения, энергии и сна.
• Второй раз я ем в 16:00–17:00 или чуть раньше – в 14:00–15:00, если я питаюсь только один раз. Если муж дома, то мы устраиваем из обеда настоящий праздник. Обычно каждый из нас следует своему расписанию по отдельности, а это шанс воссоединиться и потрапезничать. Мы часто планируем меню за утренним кофе и готовим вместе. Обычный обед состоит из дикой рыбы, такой как аляскинская нерка, большого количества цветного салата, в который входят разнообразные цветные, некрахмалистые органические овощи, богатые клетчаткой (какие-то приготовленные, какие-то сырые), заправленные произвольным количеством оливкового масла холодного отжима с высоким содержанием полифенола, а также множество свежих трав и специй, гималайская морская соль и сушеные морские водоросли, содержащие йод. Если мы едим один раз в день, то в качестве источника белка выбираем между яйцами от кур свободного содержания или дикими морепродуктами с низким содержанием ртути. Мы всегда включаем в еду немного резистентного крахмала, пребиотической клетчатки и квашеных овощей.
• Я не перекусываю между едой, но если ем только одно блюдо (придерживаясь четырехчасового пищевого окна), то могу отщипнуть кусочек, когда готовлю, и даже что-то перекусить через час или около того. Это помогает мне поддерживать вес и не глотать все за один присест.
• В качестве редкого угощения я иногда позволяю себе выпить после основного блюда 2–3 унции (59–88 мл) органического сухого, некрепкого красного вина.
• Я редко ем десерты во время своих пищевых окон. Одни из моих любимых – это сырые органические грецкие орехи, нарезанный миндаль, кокосовые хлопья и дикие ягоды, залитые несладким ореховым или козьим молоком. А еще я люблю тщательно выбрать (с низким содержанием кадмия и свинца) и съесть пару квадратиков шоколада, в котором не менее 86 % какао.
• В 18:00 (часто намного раньше) я прекращаю есть и надеваю очки с голубыми стеклами, если включены экраны электроприборов или искусственный свет. Я предпочитаю приглушать лампы в это время и стараюсь отдохнуть от работы и разговоров.
• Мне нравится принимать вечерние пищевые добавки примерно за час до сна и с достаточным количеством воды, чтобы можно было легко проглотить их, поэтому я избавлена от ночных походов в туалет. Ниже приведен полный список моих вечерних добавок и лекарств, которые, как я считаю, имеют седативный эффект.
♦ Магний глицинат, 1500 мг
♦ Мелатонин, 3 мг
♦ Ашваганда, 300 мг
♦ ГАМК (гаммо-амминомасляная кислота), 500 мг
♦ Трансдермальные (кожные) эстрадиоловые патчи, 0,1 мг в день, менять в середине недели
♦ Прогестерон, 100 мг
♦ Тестостерон гель, 1–2 капли на предплечье через день
♦ SunFiber пребиотик, 1 мерная ложка
♦ Schiff’s Digestive Advantage, 1 капсула
♦ Низкая доза налтрексона, 3 мг
• Каждые два месяца я прошу назначить мне капельницы ВВИГ, чтобы держать иммуноглобулин в нормальных пределах, пусть даже на нижней норме. После нескольких лет лечения у меня нет бабезиоза, и я могу сократить и дозу, и частоту ВВИГ-терапии. Надеюсь, что моя иммунная система выздоровела и мне это больше не понадобится.
• Перед сном, включив неяркий свет, я аккуратно умываю лицо нетоксичным средством и использую аюрведическую практику втирания кокосового масла, поскольку оно обладает антимикробными свойствами. Я растапливаю 1–2 чайные ложки кокосового масла во рту и втираю его в зубы в течение 15 минут. Это очень расслабляет меня и (не знаю почему) помогает мне намного лучше спать.
• Я люблю ложиться (не обязательно спать) в 20:00. В это время мы с мужем часто обращаемся к дополнительным пассивным наборам KAATSU с автоматизированной пневматической системой. Ленты сами надуваются и сдуваются, а мы отдыхаем в кровати и читаем. Иногда я начинаю непроизвольно делать нетрудные изометрические упражнения. Я заметила, что использование нескольких циклов KAATSU перед сном помогает мне уснуть быстрее и спать лучше.
• Это время я использую для чтения приятной литературы с помощью приложения Kindle на iPad, но убираю яркость и выставляю ночной режим, чтобы блокировать голубое свечение. Я также выключаю свет, и у меня в комнате совершенно темно. Даже незначительное количество света мешает выработке мелатонина. Я ставлю iPad на автоматическое выключение, которое срабатывает, если я не двигаюсь более пяти минут. Это часто позволяет мне заснуть, не думая о необходимости выключить прикроватную лампу.
• Кроме того, я сплю на (non-EMF[25]) охлаждающем матрасе, поставленном на 65 градусов F (18,3 по Цельсию), что помогает мне быстро засыпать, так как более низкая температура тела тоже способствует выработке мелатонина. И поскольку, засыпая, я иногда ворочаюсь, я накрываюсь утяжеленным одеялом, которое почти всегда создает ощущение уюта и помогает уснуть.
Я редко идеально соблюдаю протокол. Я просто пытаюсь сделать все, что могу. Как любой человек, я каждый день принимаю десятки решений, и я в полной мере осознаю, что некоторые шаги ведут меня к здоровью, а другие – от него. Оказавшись на развилке, я вспоминаю верную, но резкую цитату из фильма «Побег из Шоушенка», которая подводит итог моим сомнениям и помогает вернуться на верный путь: «Займись жизнью, а не то займешься смертью». Я изо всех сил стараюсь каждый день делать осознанный выбор. Преимущества того образа жизни, который я веду, для меня очень существенны. Многие годы я в отчаянии искала ответы на вопросы, а теперь они у меня, слава богу, есть. Возможно, я слишком хорошо помню мрачные дни моего пути, а потому каждый день сегодня воспринимаю как подарок.
Баллы когнитивного тестирования значительно возросли: со средних 30 % до высоких 90 % в моей возрастной группе. Однако более всего я удивляюсь тому, что многие из моих прежних проблем со здоровьем либо совсем исчезли, либо заметно улучшились. Сейчас я чувствую себя более здоровой и сильной (я спокойна, энергична на протяжении дня), чем в любой другой момент моей взрослой жизни. Потребовался заинтересованный взгляд доктора Бредесена, чтобы найти наиболее вероятные причины моего когнитивного упадка и моих, казалось бы, не связанных с ним симптомов. Это знание обеспечило меня жизненно важной информацией и помогло мне отправиться в целительное путешествие, которое продолжается и по сей день.
Я знаю, что чудесное превращение было бы невозможно без моего мужа Брюса. Он не только шел рядом со мной в том смысле, что оказывал мне поддержку, он еще и адаптировался к большей части моей диеты и моего образа жизни… и тоже получил от этого большую пользу. Он потерял 30 фунтов (13,6 кг), вместо брюшка приобрел мускулы и больше не принимает выписанные лекарства. Будучи пилотом на международных линиях, которому часто приходится голодать во время долгих трансатлантических рейсов, он удивляется плохому вниманию и выносливости своих более молодых коллег, которые полагаются на углеводное топливо. А они в свою очередь не понимают, откуда у него столько энергии. Многие советовались с ним по поводу здоровья и в конечном итоге выбрали его методику. На недавнем обследовании FАА (Федерального управления гражданской авиации), которое проводится каждые полгода, врач попросил его открыть секрет молодости.
Супругам, стоящим перед барьером принятия протокола, я обещаю, что он не повредит им, и у меня нет сомнения в том, что мой успех связан с тем, что мы выбрали не «мое лечение», а «наш образ жизни».
Мой сын, когда-то умолявший меня не умирать, закончил колледж и неожиданно пошел по стопам отца, став летчиком. Я прожила достаточно долго для того, чтобы познакомиться с его женой и потанцевать на их свадьбе. Мы с мужем переехали из той крошечной квартирки, где я когда-то готовилась к финалу, но мы остались в нашем любимом районе на том же самом прекрасном озере, где отремонтировали заброшенный дом с множеством комнат для наших будущих внуков. Мы часто гуляем по округе, держась за руки и радуясь бонусным годам, которых мы едва не потеряли.
Возможно, вы видели телерекламу, в которой Ассоциация болезни Альцгеймера ищет первого выжившего, чтобы вручить ему или ей особый белый цветок. Оставьте этот редкий цветок себе. Дайте мне сорняки и дикие цветы с глубокими корнями, которые пробиваются сквозь плотную почву и выживают в суровых условиях, имея при этом странную красоту и упорство, которые способны оценить лишь те, кто обладает должной проницательностью.
Замечательный путь Джулии подтверждает мысль о том, что резкое снижение интеллекта – это реакция на проблемы со здоровьем, обычно множественные и часто системные: бабезиоз, большое количество инфекций, многочисленные курсы антибиотиков, нарушения гомеостаза глюкозы, применение общего наркоза, прием антихолинергиков и антигистаминных препаратов, а также быстрое наступление менопаузы. Все это с большой долей вероятности способствовало ее когнитивному спаду, который, особенно с учетом двух генов ApoE4, вызывал связанные с болезнью Альцгеймера изменения.
Работа с этими факторами, в основном через исправление плохого генетического сочетания ее наследственной аллели ApoE4 и приобретенных заболеваний, привела к устойчивому и продолжительному улучшению. Действительно, ее история, как и истории свыше трех тысяч членов сообщества ApoE4.Info, – наглядные доказательства применения наших лабораторных открытий и обусловленной ими теории. Исследования Джулии и ее сообщества, равно как и ее личный опыт следования протоколу свыше восьми лет, помогли детальной разработке программы. Я очень признателен ей за проделанную работу и ту ежедневную миссию, которую она выполняет, делясь с нами своим опытом и способствуя тем самым глобальному снижению деменции.
История Джулии также прекрасно иллюстрирует два важных урока, извлеченных из многих лет исследований и опыта людей, следующих протоколу: первый – эра безнадежности кончилась; и второй – будьте оптимистом! Джулии, как Марси, потребовалось несколько лет, чтобы справиться со всеми факторами когнитивного упадка. Следовательно, вне зависимости от вашей первоначальной реакции, пожалуйста, подстраивайте протокол под себя, чтобы добиться лучших результатов.
Итак, вы прочитали из первых рук истории семи разных людей (семи из сотен), которые, испытав резкое снижение интеллекта, не позволили себе медленно сползти в пропасть, а, действительно, восстановили свои умственные способности. Более того, они закрепили улучшения и не вернулись к когнитивному упадку. Чтобы добиться восстановления, они использовали целенаправленный, четкий медицинский подход.
Недавно мы опубликовали работу, где описываются истории 100 пациентов, которые следовали тому же протоколу; их улучшения определены в каждом конкретном случае и зафиксированы документально[26]. В следующих разделах мы подробно расскажем об этом точном, системном подходе к лечению когнитивного спада. Я хочу, чтобы каждый добился успеха Кристин, Деборы, Эдварда, Марси, Салли, Фрэнка, Джулии и сотен таких же, как они.
И последнее: может быть, можно распространить стратегию этих семи выживших на другие заболевания? Об этом рассказывается в главе 11. Между тем существует крайне настоятельная потребность найти решение проблемы для редких пациентов с семейной болезнью Альцгеймера: около 95 % пациентов с Альцгеймером спорадически (случайно) приобретают эту болезнь, хотя здесь может присутствовать и наследственный риск (часто от ApoE4), но нет никакой определенности в том, что пациенты с риском спорадического развития болезни Альцгеймера на самом деле ею заболеют. В противоположность этому, оставшиеся 5 % с редкой формой семейной болезни Альцгеймера характеризуются прямой наследственной определенностью, и ни одно испытание лекарственных препаратов не показало эффективного результата у таких пациентов. Если это чисто генетическое заболевание, то будет ли эффективным вмешательство без изменения самого гена?
У Линды и ее членов семьи как раз такая мутация – очень редкая мутация в самом АРР, в белке-предшественнике амилоида, из которого и образуется амилоид. У каждого члена ее семьи с мутацией болезнь Альцгеймера началась в возрасте 39–51 года, и, как вы можете представить, детям, братьям и сестрам было очень тяжело наблюдать за тем, как члены семьи – один за другим – начинают страдать от сильной деменции.
В мире свыше 100 семей с мутациями АРР, ассоциирующимися с болезнью Альцгеймера, и пока для них нет обнадеживающих результатов. Доктор Линды был столь добр, что в 2013 году посадил ее в машину и привез за сотни миль ко мне, так что Линда – это нулевой пациент семейной формы болезни Альцгеймера. К несчастью, у нее уже было большое количество амилоидных образований на томограмме. Однако ее симптомы характеризовались как слабые, и, не имея других вариантов, она начала лечиться по нашему протоколу. Недавно ей исполнилось 54 года, и обширное нейропсихологическое обследование не выявило когнитивного спада. Сколько продлится задержка симптомов? Возможно, это случайное совпадение. Только время покажет, но я надеюсь, что Линда станет еще одним человеком, пережившим болезнь Альцгеймера.