Кто-то сказал что-то кому-то, и далее информация попала не к тому человеку.
«Кто-то из сотен полицейских, которые каждый день проходили через здание полиции Сольны, — подумала Анника Карлссон. — Самое время поговорить с Тойвоненом, он ведь не только шеф нашего криминального отдела, но и тот, кто вообще знает больше всех относительно других коллег».
— И что ты думаешь? — спросила Анника Карлссон, когда полчаса спустя сидела в кабинете Тойвонена и только что облегчила душу.
— По-моему, тот, кого ты ищешь, сидит здесь, — сообщил Тойвонен, вздохнув и покачав головой.
— Что? — спросила ошарашенная Анника Карлссон.
«О чем он говорит? — подумала она. — Из Тойвонена клещами слова не вытащишь».
— Ты помнишь, когда мы получили это дело? — спросил Тойвонен. — Если не ошибаюсь, ты прислала мне сообщение по электронной почте в тот же вечер.
— Это было девятнадцатое июля, вторник, — напомнила Анника Карлссон.
— О’кей, — сказал Тойвонен. — На следующий день Боргстрём зашел ко мне и между делом спросил, не случилось ли чего. Тогда я упомянул, что накануне мы нашли череп с пулевым отверстием. На острове озера Меларен.
— Тогда его обуяла жажда деятельности.
— Да, конечно, он хотел навязать нам прокурора, но, к счастью, мне удалось остановить его с помощью обычных аргументов.
— Печально, что ты не довел дело до конца, — заметила Анника Карлссон и ухмыльнулась.
— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — сказал Тойвонен и вздохнул еще раз. — День спустя, вероятно в конце недели, я столкнулся с Боргстрёмом в торговом центре Сольны. Он немедленно пригласил меня выпить кофе, а потом снова начал болтать. О том, как дела с черепом, сами ли мы нашли его и тому подобное. И тогда я рассказал, что мальчуган сделал это, и дело оказалось у нас, поскольку парнишка живет в одном доме с Бекстрёмом.
— Но он никогда не спрашивал его имя?
— Нет, однако не так трудно выяснить все. Маленький мальчик, который живет в одном доме с Бекстрёмом. Вряд ли там много детей.
— И как мы теперь поступим? — поинтересовалась Анника Карлссон.
— Проще всего спросить Боргстрёма, поддерживает ли он по-прежнему контакт с Джонсоном.
— И когда мы сделаем это?
— Сейчас, — ответил Тойвонен. — Мне все равно надо встретиться с ним и поговорить о совсем другом деле. У тебя есть хорошая фотография Джонсона?
— Даже несколько, — сказала Анника. — Могу я позаимствовать твой компьютер?
— Как приятно, — сказал их новый шеф пять минут спустя, когда Тойвонен и Анника Карлссон расположились в его кабинете. — Чем я могу вам помочь?
— Ты знаешь его? — спросил Тойвонен и передал ему фотографию улыбающегося Даниэля Джонсона.
— Да, конечно, — подтвердил Боргстрём и улыбнулся. — Это один из моих друзей детства. Сейчас он работает в министерстве иностранных дел. Очень успешный человек. Если верить слухам, которые ходят в коридорах дворца Арвфурстена, скоро он станет нашим послом в одной из соседних стран.
— Вы по-прежнему поддерживаете контакт? — вмешалась в разговор Анника Карлссон.
— Да, не каждый день естественно, но мы видимся время от времени. В последний раз встречались месяц назад, ужинали вместе в Селлскапете. Да, в клубе «Лилла Селлскапет». Мы оба его члены. Нас пригласил общий знакомый, недавно вернувшийся в Швецию из-за границы, где проработал много лет. Почему вас это интересует?
— А ты, случайно, не рассказывал Джонсону, что мы нашли череп на острове озера Меларен? — спросил Тойвонен.
— Мы разговаривали, как это обычно бывает, о событиях на работе, вы знаете. Да, и я почти уверен, что сказал это. Почему? Да просто потому, что мы вместе проводили летние деньки на озере Меларен. Не знаю, говорил ли я, но мы с Даниэлем в прошлом были скаутами. Наш лагерь находился на острове Экерён.
— А ты, случайно, больше ничего не рассказал? — спросил Тойвонен.
— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — сказал Боргстрём, внезапно перестав улыбаться.
— Ты, случайно, не рассказывал, что его нашел маленький мальчик, который живет в одном доме с коллегой Бекстрёмом? — поинтересовался Тойвонен.
— Да, он ведь спросил, как мы нашли его, и тогда я сказал. Что он оказался у нас, поскольку эту находку сделал парнишка, живущий по соседству с самым известным полицейским Швеции.
— Это было глупо с твоей стороны, — буркнул Тойвонен.
— Извини?
— Дьявольски глупо с твоей стороны, — повторил Тойвонен.
— Но в чем дело? Это была ничего не значащая и абсолютно безвредная информация.
— Тогда я должен объяснить, почему это не так. Почему она была далеко не безвредной, — проворчал Тойвонен.
— Боже праведный! — воскликнул Боргстрём пять минут спустя. — Что я натворил? Это же ужасно. И что нам делать теперь?
— Для начала, по-моему, хорошо бы всем держать язык за зубами, — заметил Тойвонен.
— Да, но нам надо же составить заявление, — сказал Боргстрём. — Я ведь фактически разгласил секретную информацию.
«Карл-Бертиль Юнссон чувствует себя не лучшим образом, — подумала Анника Карлссон, но довольствовалась лишь кивком. — И он неплохой человек».
— Как уже сказано, — продолжал Тойвонен, — если мы сейчас просто будем держать язык за зубами, надо полагать, в конце концов все образуется. У меня случались ситуации и похуже.
— Вы слишком добры ко мне, — промямлил Боргстрём. — При мысли о том, что я натворил.
В десять часов они держали военный совет в кабинете Бекстрёма. Анника Карлссон рассказала, что ей удалось найти, откуда произошла утечка.
— Обычная болтовня без злого умысла, — констатировала она. — Если я могу что-то сказать в его защиту, то, похоже, он ужасно расстроился, когда понял, что натворил.
— Надо ли нам тогда забыть про Хвасс? — спросил Олешкевич.
— Нет, с какой стати? — поинтересовался Бекстрём. — Если она также случайно проболталась, почему мы должны прощать ее. Я собирался задать ей прямой вопрос.
— У меня есть предложение, — сказала Анника Карлссон.
— И какое?
— Давайте позволим Тойвонену спросить ее. Пусть она поймет, что не только нас одних это интересует.
— Да, а почему бы и нет, — улыбнулся Бекстрём.
«А эта развратница совсем не дура», — подумал он.
— Если тебя интересуют снимки Джонсона и его машины, то я дал их Ниеми, — сообщил Стигсон. — Он обещал сразу взглянуть на них.
— Хорошо, — кивнул Бекстрём.
— А что мы будем делать сейчас? — спросила Кристин Олссон.
— Сейчас у нас будет встреча, общая, — сказал Бекстрём. — Мы сядем и подведем итоги и попытаемся наконец навести порядок в этом расследовании.
— Как поступим с прокурором? — спросила Надя.
— Естественно, она будет участвовать, — ответил Бекстрём. — Я сам поговорю с ней. Мы увидимся в час.
Оставшись один в кабинете, Бекстрём сразу же позвонил Хвасс и объяснил ей, что он, к сожалению, вынужден созвать внеочередное совещание следственной группы.
— Не проинформировав сначала меня? — сказала она. — Это недопустимо с твоей стороны, Бекстрём. Я ведь руковожу данным расследованием.
— Поэтому я и звоню, — ответил Бекстрём. — Нам необходимо встретиться, давай в час в обычном месте.
— Я, к сожалению, занята после обеда. Зато могу в понедельник. И поэтому…
— Произошло нечто важное, — перебил прокурора Бекстрём. — И это не может ждать до понедельника. Печально, что у тебя нет возможности прийти, но в таком случае нам придется все решать без тебя.
— А в чем дело, все так серьезно?
— Я не могу говорить об этом по телефону, — сказал Бекстрём.
— Я свяжусь с тобой, — буркнула Хвасс и положила трубку.
— Итак, старуха отказывается прийти, — констатировала Анника Карлссон.
— Само собой, она явится, — сказал Бекстрём. — Не из желания пообщаться с нами, просто она еще больше боится того, что может произойти, если она не придет. Она ведь такой же маньяк порядка, как и клерк Джонсон из министерства иностранных дел.
— Я думаю, ты прав, — кивнула Анника Карлссон.
— Есть еще одно дело, о котором я хотел попросить тебя, — сообщил Бекстрём.
— Наконец-то, — широко улыбнулась Анника. — Дверь закрой сначала, чтобы нам никто не помешал.
Глава 80
Точно как Бекстрём и предсказал, Ханна Хвасс явилась на их встречу. Даже прибыла за пять минут до ее начала. Тойвонен связался с ней и сообщил, что собирается сам присутствовать, чтобы ознакомиться с ходом расследования. Кроме того, имелось одно дело, о котором он хотел переговорить с ней. С глазу на глаз.
— И что за дело? — спросила Ханна Хвасс.
— У нас поговаривают, что ты и Даниэль Джонсон знакомы. Вроде как вместе изучали юриспруденцию и, помимо прочего, ты выступала в роли оппонента при рассмотрении одной из его письменных работ.
Ханна Хвасс даже не удивилась столь оскорбительным слухам, хотя они заслужили чуть ли не первый приз по сравнению со всеми глупостями, которые ей приходилось слышать от своих следователей. Естественно, она не знает Джонсона. В противном случае, конечно, отказалась бы от руководства расследованием. Понятия не имеет, кто он такой. А то, что она выступала в роли оппонента курсовой, написанной им двадцать пять лет назад, очевидно, когда изучал уголовное право, совсем другое дело. Она оппонировала многим, и авторы не остались в ее памяти.
— Поэтому можешь передать сплетникам привет, — сказала Хвасс.
— Я не стану возражать, если ты сама сделаешь это, — парировал Тойвонен.
— Проще всего было бы, если бы они выполняли мои распоряжения, а не занимались слежкой за руководителем расследования.
— Не думаю, что они это делали. Но сведения о твоей возможной связи с Джонсоном они получили бы в любом случае.
— Могу представить себе, — буркнула Хвасс.
— Насколько я понял, у вас проблемы с расследованием, — сказал Тойвонен.
— У меня нет никаких проблем, — отрезала Ханна Хвасс. — Помимо того, что твои коллеги не делают того, о чем я их прошу.