— В принципе сам нож ни при чем, — ответил Бекстрём. — Но у старухи такое прозвище. О чем ты понятия не имела.
— Но ей оно, похоже, известно, — констатировала Анника Карлссон.
— Да, судя по всему, — согласился Бекстрём и ухмыльнулся довольно.
— Знаешь что, Бекстрём, — грозно произнесла Анника Карлссон.
— Нет.
— Во-первых, мне не нравится, когда меня используют, — продолжила она. — А во-вторых, мне порой приходит в голову, что ты очень плохой человек.
— Спасибо за отличную работу, — буркнул Бекстрём. — Но сейчас ты должна извинить меня.
— Тебе даже не надо просить меня уйти, — сказала Анника Карлссон. — Я просто чертовски устала от тебя.
Пять минут спустя Надя стояла в дверях кабинета Бекстрёма. Она даже не вошла и не села, хотя он кивнул ей на стул для посетителей.
— Я сожалею, что рассказала тебе о прозвище прокурорши, — сказала Надя. — Я разговаривала с Анникой. Ты использовал и ее тоже.
— Вы уже успели сговориться, — вздохнул Бекстрём. — А я считаю, что это сработало просто замечательно.
— Порой я серьезно беспокоюсь за тебя, — сказала Надя, прежде чем уйти.
Когда Ханна Хвасс, тяжело дыша, чуть ли не бегом спустилась на ресепшен, ее телохранители сразу догадались, что произошло нечто серьезное. Если верить Хвасс, именно так и обстояло дело. Ее угрожали убить прямо на встрече следственной группы.
— На встрече? — спросил один из них. — И каким образом?
— Она сломала деревянный нож, — сказала Ханна Хвасс. — Прямо на моих глазах. Кошмарная женщина, которая выглядит как качок.
— Анника Карлссон?
— Да, именно. Она ведь по-настоящему опасна. Я хочу, чтобы вы задержали ее, поскольку она угрожала мне. Немедленно. Это приказ.
— Подожди, Ханна. Тебе надо немного успокоиться. Ян подгонит машину, и ты сможешь нам все рассказать, — сказал второй телохранитель, многозначительно посмотрев на коллегу.
Выйдя на улицу, инспектор Ян Перссон из отдела личной охраны СЭПО сразу же позвонил шефу.
— Боюсь, у Хвасс совсем крыша съехала, — сообщил он.
— И насколько сильно?
— Полностью.
— Ты можешь привести пример?
— Она утверждает, что Утка Карлссон, ну ты знаешь… Что Утка угрожала ей.
— Да, я знаю ее, — сказал его шеф. — Утка способна любого напугать.
— Точно, — согласился Перссон. — Хотя она невероятно красива.
— Я знаю. И что она вытворила?
— Похоже, намазывала себе бутерброд и, очевидно, случайно сломала деревянный нож.
— Интересно, — сказал шеф. — И каких действий наш объект защиты жаждет от нас по этому поводу?
— Во-первых, требует задержать Утку Карлссон. Хотя мы с Густавом предоставили бы данную честь коллегам из спецподразделения. Во-вторых, немедленно отвезти ее домой. Она не хочет назад, на квартиру, которую мы организовали для нее. Вбила себе в голову, что ее держат там как пленницу. Если мы не сделаем, как она говорит, якобы сразу же позвонит какой-то подруге, работающей на ТВ-4, и все расскажет.
— А какое мнение у твоего напарника?
— Он полностью согласен со мной. Хвасс совсем с ума сошла. Чего мы опасались уже несколько дней назад.
— О’кей, — сказал их шеф. — Отвезите ее в Худдинге, в обычное место. А я позвоню прокурору, и он разберется со всеми практическими вопросами.
Глава 82
— Ты доволен, Бекстрём? — спросила Анника Карлссон, как только Бекстрём вошел в их офис в пятницу утром.
— Смотря чем, — ответил он. — Но, конечно, я знавал и худшие дни. Рассказывай.
— Наша любимая прокурорша заболела. У нее нервный срыв. В настоящее время она находится на излечении в особом отделении психушки в Худдинге.
— Плохо дело, — проворчал Бекстрём, знавший, о чем говорит, из собственного опыта. — Не самое веселое местечко.
— Ну, это я поняла, — сказала Анника Карлссон.
— И сейчас ты хочешь, чтобы мы скинулись и отправили ей цветы и коробку шоколада, — предположил Бекстрём.
— Нет, — мотнула головой Анника Карлссон. — Зато звонила новый шеф Хвасс и сказала, что она решила забрать наше дело себе и хотела бы встретиться со всеми членами следственной группы в понедельник в девять утра.
— И кто это? — спросил Бекстрём.
— Одна из твоих фавориток, — усмехнулась Анника Карлссон. — Она занималась делом о мошеннике адвокате, который случайно умер от сердечного приступа во время стычки с нашим бывшим коллегой Ролле Столхаммаром.
— Лиза Ламм, — сказал Бекстрём.
— Лиза Ламм, — подтвердила Анника Карлссон.
— Лучше некуда, — сказал Бекстрём.
«Наконец-то одна из тех, кто делает, что им говоришь», — подумал он.
— Есть еще что-нибудь? — спросил Бекстрём.
— Одно дело, — ответила Анника Карлссон. — Я убеждена, что если ты не возьмешься за ум и не начнешь вести себя как нормальный человек, все кончится для тебя очень плохо. Это только вопрос времени.
— Спасибо за заботу, — сказал Бекстрём. — Как приятно, когда кто-то беспокоится о тебе.
«Отличные времена, замечательные времена», — размышлял Бекстрём, когда на такси направлялся в свой обычный пятничный ресторан.
Потом он пообедал, посетил своего физиотерапевта, а когда вошел в собственное жилище ради короткого послеобеденного сна, прежде чем придет время всех традиционных вечерних мероприятий, зазвонил его телефон.
Это был врач больницы в Худдинге, отвечавший за прокурора Хвасс. Насколько он понял, Бекстрём трудился в очень тесном контакте с его пациенткой в последние недели перед тем, как у нее случилось «внезапное психическое расстройство», и поэтому пожелал с ним пообщаться.
— Да, я слышал о случившемся с ней, — вздохнул Бекстрём. — Просто ужасная история. Ты должен передать Хвасс привет от всех нас, кто работал с ней, и пожелать скорейшего выздоровления.
— Я непременно это сделаю, — пообещал врач. — Она наверняка обрадуется. Однако я звоню, чтобы узнать, не замечал ли ты или кто-то из коллег каких-то странностей за ней в последнее время. Может, у нее как-то изменилось поведение.
— Сейчас, когда ты спросил, мне сразу кое-что вспомнилось. В последние дни или недели, пожалуй, у нее порой был отсутствующий вид. Непродолжительное время.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, внезапно казалось, что мысленно она не с нами. Но в остальном была такой, как обычно.
— А ничего другого ты не хочешь рассказать? — спросил доктор с явными нотками любопытства в голосе.
— Я не знаю, — засомневался Бекстрём. — О таком вряд ли стоит рассказывать.
— Не волнуйся, — заверил его эскулап. — Врачебная тайна для меня не пустой звук, и, кроме того, в ее интересах, чтобы мы смогли лучше понять причины болезни.
— Ну, в таком случае… — сдался Бекстрём. — Несколько дней назад случилось событие, вызвавшее у меня беспокойство.
— И какое же? — спросил доктор.
— Я стоял и ждал лифт на работе, — сказал Бекстрём. — Она подошла ко мне и неожиданно схватила за пиджак и прошипела что-то, и тогда выглядела полностью безумной. Мне стало немного не по себе.
— Ты помнишь, что она сказала? — поинтересовался доктор.
— Да, какую-то ерунду о том, что я веду разговоры у нее за спиной и называю ее параноиком, и она знает об этом.
— Что произошло потом?
— Вот это и странно. В следующее мгновение она вроде мысленно снова переключилась на что-то иное, во всяком случае, судя по ее мине. И тогда отпустила мой пиджак и ушла.
— Наверное, это было неприятное ощущение.
— Да, — подтвердил Бекстрём. — Но я надеюсь, заболевание ее не слишком серьезное. Просто обычное переутомление.
— Ну, остается только надеяться на это, — вздохнул доктор. — Большое спасибо за помощь. Ты рассказал мне важные вещи.
— Пожалуйста, передай ей привет, — попросил Бекстрём. «Мозгоправу будет над чем поломать голову», — подумал он.
Часть IVЛисья нора, конечно, может иметь много выходов, но некоторые из них фактически удается заблокировать
Глава 83
В понедельник 29 августа вновь назначенный старший прокурор Лиза Ламм в первый раз встретилась со следственной группой. Она потратила выходные на чтение материалов расследования, а также переговорила с Анникой Карлссон и Надей. Зная о печальной истории, связанной с их делом, она также посчитала необходимым лично позаботиться о нем, несмотря на повышение и все административные обязанности, вытекавшие из него. Кроме того, она посчитала приятным для себя встретиться со следственной группой снова, ведь, за исключением нескольких новых сотрудников, они уже знали друг друга.
— Да, — сказала Лиза Ламм, улыбнулась и почему-то посмотрела на Бекстрёма, — я думаю точно как вы. Перед нами мошенничество со страховкой, которое Джейди Кунчай и Даниэль Джонсон спланировали и осуществили вместе. Они просто-напросто воспользовались подвернувшейся возможностью. Потом повздорили, вероятно, относительно дележа денег. Даниэль Джонсон застрелил свою жену и спрятал тело на острове Уфердсён. Остается только подкрепить обвинение. И в данном случае, я боюсь, нам придется сделать это в мельчайших деталях.
Бекстрём кивнул в знак согласия.
«Прямо к делу, — подумал он. — Вполне нормальный прокурор, пусть и баба. И красивая к тому же, хотя худовата».
Окончательно Лизу Ламм убедил тот факт, что Даниэль Джонсон следил за их маленьким свидетелем. А это могло быть только в том случае, если он имел отношение к случившемуся на острове Уфердсён, и, при всех известных обстоятельствах, скорее всего, в качестве преступника. Какого-то другого логичного объяснения не существовало. Кроме того, препятствование правосудию, фактически совершенное им, когда он преследовал Эдвина, они вполне могли использовать в качестве ударной силы в попытке проложить себе дорогу к тому результату, ради которого и затевалось их расследование.
— Единственная проблема состоит в том, что для предъявления ему обвинения по данному пункту мне лучше иметь в основе подкрепленное фактами обвинение в убийстве, — констатировала Лиза Ламм. — Как вам наверняка известно, за препятствование правосудию человек может получить до восьми лет тюрьмы. Насколько я знаю, этого никогда не случалось, но, поскольку, во-первых, речь идет об убийстве, а во-вторых, наш свидетель — мальчик десяти лет, я собираюсь попробовать.