Don’t go back to sleep!
You must ask for what you really want.
Don’t go back to sleep!
«Ты должен попросить того, чего действительно хочешь… Не уходи обратно в сон…»
В моих глазах запестрели континенты, слова, люди. Путь, который мне только предстояло пройти. Я должна идти дальше. Не засыпать. Не сдаваться.
Я схватила за руку своего доброго оленя. Я сказала ему, что теперь мне все понятно, и поблагодарила за заботу.
– Это такое прекрасное ощущение – находиться рядом с кем-то взрослым. Ответственным.
– Это потому что я отец.
– Вы оба отцы?
– Да. У Джона двое детей, у меня одна дочка. Знаешь, это удивительно… Весь твой мир полностью переворачивается, как только ты становишься родителем. Ты просто начинаешь по-другому мыслить.
Я снова взяла своих оленей за руки, как маму с папой в детстве. И мы продолжили путь. Дошли до нашего купола, где я увидела возвышающегося над остальными Уилла. Я подскочила и повисла на нем, преисполненная счастья. Какие были шансы, что он в эту секунду будет здесь? А ведь я бы ужасно переживала, если бы его не нашла. Уилл смеялся, он был в мягкой леопардовой шубе, пыль превратила его прическу в крутой хаер в стиле «Роллинг Стоунз». Прибавить к этому низкий грудной голос и акцент – и он как будто из песни. Иностранец, как и я.
Пока я доставала одному из своих оленей горячий бутерброд вне очереди, они рассказали Уиллу, что бегут завтра гонку до аэропорта. На БМ есть свой аэропорт и, соответственно, своя гонка. Со своими правилами: кто добежит первый, получит полет на частном самолете вокруг Бернинг Мэна.
– Класс, я бы тоже побежал, – сказал Уилл спокойным голосом.
– Присоединяйся. Завтра в 10.
– Окей.
Уилл с приоткрытым ртом рассеянно кивнул. «Да ну, как будто он побежит», – подумала я.
Я крепко обняла своих оленей и сменила охрану. Мы с Уиллом снова забрались на автобус моей мечты с каруселью. Я крутилась на ней, как безумная, повернувшись к центру спиной, чтобы видеть весь наш сумасшедший город. Автобус продолжал ехать, а мы – смеяться. Мы спрыгнули с автобуса и побежали на главное поле, где растворились на всю ночь, пока ужасно не замерзли.
Уровень галантности у австралийцев такой же, как у англичан. Вместо того чтобы сказать «мать твою, пошли домой, я сейчас сдохну», Уилл сказал: «Мне правда некомфортно».
Пока мы возвращались, оледеневший воздух обнимал уже так сильно, что смыкались ребра. Так холодно, что тяжело даже дышать. Спать в палатке было бессмысленно и невозможно. Мы спрятались под купол и распили одну бутылку красного на пятерых, разговаривая про серфинг. Это как про секс, только про серфинг. Затем легли все вместе огромной стаей, обложив себя подушками, пледами и спальниками. При полном параде, в шубах и ботинках. На улице было под ноль.
– А! Что это?!
– Это мое сердце.
Мое неоновое сердце из светящегося провода крепилось на железную сетку, которую я пришила к шубе.
– Что ж такое колючее-то? Господи!
– Такие вот дела. Будь осторожен.
– Конечно, блин, буду. Поправь, пожалуйста, моего попугая!
Я натянула соседу по подушкам шляпу-попугая обратно на голову. Мы все прижались друг к другу и уснули.
К утру я раздевалась, как капуста, по одному слою зараз. Сначала сбросила ботинки, потом шубу, затем и плед. Уилла рядом не было. Он таки ушел участвовать в соревнованиях. И то ли потому что ноги его длиннее остальных в два раза, то ли по каким-то другим причинам он выиграл эту чертову гонку, к которой мои олени начали готовиться за месяц. Так у меня появились фото всего Бернинг Мэна, сделанные Уиллом на пленку из окна частного самолета.
В состоянии жуткого недосыпа я прошаталась весь следующий день в компании соседей-нидерландцев, где каждый герой и правда был героем, в смысле персонажем. Сначала мы позалипали в лагере циркачей. Люди все вместе учились самым разным акробатическим трюкам. Была там девочка в прозрачном трико, как будто с картины Пикассо.
Я была не в силах что-то делать, поэтому залезла на второй этаж гигантской конструкции, легла там в гамак и наблюдала, как люди совершают пируэты в воздухе на кольцах и атласных лентах. Удивительно, на что способен человек. Просто невероятно. Вот бы уметь это все! Иногда мне просто хочется убежать с бродячим цирком, дрессировать тигров, ходить под куполом и забыть про жизнь по ту сторону шатра. «Как веселые соседи, люди, кони и медведи». Я бы одичала. Забыла про то, что в мире есть что-то еще. Нас бы связывала одна цель – сделать шоу и заработать тем самым себе на ужин. Что еще, по сути, надо?
Мы попили чая в соседнем шатре. Он был фиолетовым с желтыми вышитыми звездами, как плащ волшебника. За спиралевидным столом сидела девушка в голубом кимоно и разливала чай, рассказывая историю каждого сорта. За столом сидело несколько людей. У всех были с собой маленькие книжечки. Многие в этом песочном городе записывают свои мысли и чувства в книжке. Как будто не существует компьютеров и прочих железных изобретений.
Мы же сидели и изучали блокноты с расписанием мероприятий. От количества вариантов времяпрепровождения разбегались глаза. Была мысль сходить куда-то, где меня могут вывести из зоны комфорта, чтобы перешагнуть через свои собственные границы. Так Уилл, например, сходил на гомосексуальную сессию массажа, поставив себе задачу не психануть среди любвеобильных геев, ибо сам он был гомофобом. Из похожего треша через пятнадцать минут начиналась сессия совместной мастурбации для женщин, где гуру этого занятия наглядно показывают, как это делают «профессионалы». Вход мужчинам был закрыт. «Только для девушек и транссексуалов». Вот сможешь ты ублажать себя среди ста других женщин? Слабо? Но идти одной мне не хотелось, а единственная другая девочка рядом обещала быть на другом мероприятии, которое ведет ее подруга, и мы уехали на улицу two o’clock, где я еще ни разу не была. Там мы посетили церемонию погружения в себя при помощи зерен какао. Странная это, конечно, штука. Не совсем понятно, как от одного зерна должно измениться твое мышление, но сама медитация была прекрасной. Шатер, в котором она проходила, был забит до отказа, и не почувствовать, насколько воздух заряжен энергией, было невозможно. Мы сидели с закрытыми глазами, плечом к плечу, и запускали «ом» такой силы, что воздух вибрировал.
Мы с нидерландцами потерялись. Они не смогли найти местечка в шатре. И я сменила их на двух интереснейших мальчиков, с которыми мы оказались на одной волне. Один был фотографом, другой режиссером. Оба полны волшебства и историй. Дальше мы шли втроем. Территория здесь заметно отличалась. Какие-то другие вайбы. Развлечения – сексуально раскрепощенные. Видимо, из-за того, что этот район был не в самом центре, народ включил воображение и довел идею до полного беспредела. Мы дошли до какого-то бара. Рядом с ним стояла будка. В будке дырки, к ним приделаны мешки из мягкого черного бархата. Кто-то стоит в будке. Ты можешь подойти, запустить руки в эти дыры и через бархатную ткань его потрогать.
Чтобы нам налили, каждый из нас по приказу барменши исполнил танец животного. Кому какое достанется. Мне выпал пингвин. От моего танца девушка посмеялась, захлопала в ладоши и спросила, что я буду. В баре выступала живая группа из старичков за семьдесят. Они жгли в полном музыкальном составе: гитары, барабаны, клавиши и даже труба.
Я заговорила со стоящим рядом мужчиной:
– Что сегодня делал? Какие планы? How’s your burn?
– Все прекрасно. Вот только что заставил незнакомца кончить, сейчас думаю, чем заняться дальше…
– Что ты сделал?..
– В одном из кэмпов стоят массажные столы. Один человек ложится под простынь, у другого в руке огромный массажер, который сильно вибрирует. И, собственно, с помощью него можно довести человека до оргазма.
– Посередине улицы стоят столы, и люди на них при всех кончают? Ты шутишь?
– Нисколько. Да это вон, за поворотом.
Не поверю, пока сама не увижу. Я хватаю за руки двух попутчиков и тащу их туда.
И правда.
Под натянутым белым тентом стоят массажные столы. На них люди. И да, рядом с каждым стоит человек с каким-то непонятным агрегатом в руке. Как огромная дрель, но на конце диск, покрытый мехом. Стоящие проходятся этим диском по телу лежащего. Некоторые держат диск уже на одном конкретном месте. Я стояла в стороне с круглыми глазами, закрыв рукой рот, чтобы песок в него не залетел. No fucking way. Вот он, тот момент, когда и правда не можешь поверить своим глазам. Рядом с одним столом стояло сразу шесть человек. Они массажировали тело под простыней. Один из них держал чудо-машину. Я решила обойти столики, чтобы посмотреть, кто же там лежит под простыней. Это была красивая молодая мулатка. Она зажмурила глаза, зажав зубами ребро своей ладони. Я стояла в шоке и не могла перестать смотреть. Вот так вот идешь по улице, а тут – бац – и человек прямо при всех кончает. Тяжело дыша, она со смехом спрыгнула со стола. Народ отбивал друг другу пять и хлопал ее по плечу.
– Ребят, вы тут правда делаете то, о чем я подумала?
– Ну, видимо, да. А ты еще не пробовала? Это же гениальная штука! – ответил мне с улыбкой один двадцатилетний англичанин.
– Мы тут зависли с утра всей компанией!
– И что, вы серьезно кончаете?
– Да некоторые тут уже по десять раз кончить успели. Эта штука творит чудеса.
Ребята были студентами из Лондона. Веселыми и безбашенными.
– Ну что, кто следующий?
– Давайте я, – сказал один из парней и запрыгнул на стол.
– Присоединяйся! – мулатка радостно подтолкнула меня к столу.
Парень лег прямо в одежде, как и все остальные. Мы накрыли его простыней. Девчонка взялась за вибрирующий агрегат, а остальные массажировали те части тела, рядом с которыми находились. Вся эта идея переворачивала сознание. Мы же привыкли, что оргазм – это то, что происходит за закрытой дверью. Самое потаенное из всего, что есть в жизни каждого человека. И тут твоя система рушится: ведь вроде все в одежде и даже не вступают в половой контакт. No strings attached. Тебе просто хотят доставить удовольствие, по-дружески и бескорыстно. Что в этом плохого? Мы умеем испытывать оргазм, так сделано наше тело. Так надо ему радоваться! Это ведь тоже игра. И мы играли. В тот момент я чувствовала, как перешагивала один свой большой страх и как использовала шанс сломать построенную в голове стену. Решиться было нелегко. Но, в конце концов, я тоже легла на этот стол. И не пожалела.