и сердцем. И страшно. Страшно это писать прямо вот так, без черно- вика.
Я как любая взрослая девочка после твоего «зачем ты мне звонишь?» трое суток пила и плакала. А потом осознала свою глупую беспомощность. Потому что любовь – это не билет. Ее не купишь. Она не прописана на карте. Нет геолокации. Нет кнопки «оплатить».
Но я знаю одну кнопку. Кнопку «выбрать комфорт», кнопку «я устал». Я тоже устала. И дальше выбор за мной и тобой. Можно выбрать просто жизнь. Быть счастливыми «просто». А можно выбрать жизнь в стиле «давай приколемся». И, знаешь, я бы выбрала именно такую. Я бы выбрала ее сотню раз. Потому что посмотреть на это сверху я всегда успею. И когда я посмотрю сверху, с этого белого кожаного дивана, я бы хотела улыбаться. И я знаю, Никит, что, если ты возьмешь меня за руку, я дальше буду «сверху» улыбаться. Это будут не слова. Это будут действия. И мы свернем горы и превратим их в разноцветный вихрь. Они будут таять на наших глазах.
А можно по-другому. Можно комфорт. Можно, чтобы просто кто-то дома ждал. И все. Это мы можем оба. Я и ты.
Но можно честно, сочно, по-настоящему, не как все, понимаешь, Никит? Не как все. Так искренне, что хлеще просто некуда. Но выбор, он только твой. И я ничего не могу с этим поделать.
Со своей стороны, я только могу сказать, что готова переть с тобой до конца. Не за тобой, а с тобой. И я совершенно не обломаюсь. Я могу еще сто жизней прожить и сделать все классно, быть продуктивной, что-то кому-то дать. В одиночку.
Но можно по-другому, Никит, можно все. И я знаю тебя. Не того, поцелованного взасос Москвой, которая так и не отпустила. А того, который ветер. Ты ветер. И я люблю тебя. Таким, каким ты можешь быть. Я люблю в тебе секунду откровенности, минуту потерянности, вечность озадаченности. Я хочу быть с тобой.
И будет глупо, если я хотя бы не попытаюсь. Вот теперь попыталась. Пожалуйста, проснись. Я же знаю, ты волк.
Пахтусова Даша. Пьяная вином и оттого до предела честная. Проснись. А я пока поеду, полечу, поплыву».
Вика – лучший серф-инструктор, что я знаю. Я мечтала попасть в ее лапы много лет, но эта роскошь стоила таких денег, что можно было и не мечтать. Обратный самолет доставит меня в Москву за считаные часы до моего большого выступления. Наверное, если бы я не полетела тогда на Бали, я бы вышла в тот день на сцену, села за стол, налила бы себе молча водки в граненый стакан и стала бы пить. Вышел бы эпичный «театр одного актера». Но, слава богу, случилось не так. И к двадцать шестому марта я вернулась стройной, загорелой и собранной.
Глава 5Винил
Времени выспаться не было вообще. Пересадка в Турции длиной в вечность растянула мои сутки втрое. Я боялась уснуть и пропустить самолет. Мы с Асей выбрали клуб под названием «Винил» чуть ли не из-за одного только названия. Они просили половину выручки, что совершенно нечестно, но мне тогда было плевать. Лишь бы там было уютно. В том клубе-студии проводят спектакли, поэтому у них прекрасный свет. Мы оставили темным зал, с помощью проектора вывели обложку группы на стену, расставили стулья и пуфики, поставили «The Doors» и продолжили планировать вечер.
Сашка Виноградов настоял на том, что все это дело надо будет заснять на камеру – «на память». Сказал, что позовет в помощники Макса Липатова и сделает хорошее видео со встречи.
– А кто такой Макс Липатов? – спросила я Сашу еще за две недели до выступления.
– Ты его не знаешь? Ютуб-блогер и походник из Одессы. На канале «Бродяг» есть о нем видео, посмотри.
Мне не нравилась идея снимать встречу. Когда выступаешь перед толпой, энергетически «берешь» её на себя. Тебе ясны рамки, в пределах которых предстоит работать, а камера – будто черная дыра, в которую всё вытекает. На помощь в съемке Сашке пришел высоченный парень еще с одной камерой. В темноте галерки он повис надо мной, как фонарный столб, и я не сразу его разглядела. С огромными глазами и необычными чертами лица. Странный. Вот он, Липатов. Ответственный за блогерство в мире мужчин-походников.
– Максим! Привет! – сказала я и пожала ему руку.
– Привет! Ты что, меня знаешь?
– Конечно!
– Ничего себе.
Он, кажется, смущен. В животе начинает поднывать. До выступления полчаса. Мы с Натой, Асей, Артемом и пацаном из какой-то Караганды (он уже успел посвятить мне стих, а еще притащил с собой бутылку рома «Малибу») садимся за стол на балконе напротив всего зала. С людьми вроде все отрепетировано: на входе две девчонки-подписчицы надевают всем браслетики и берут бабло, Сашка с Максом настраивают звук, а нам остается обсудить программу. Я расписываю себе огромный план того, про что хочу рассказать. И, хотя я буду рассказывать о приключениях лишь последних шести месяцев, кажется, что мне нужно уместить в одно выступление полжизни. Артем подливает мне в стакан с водой рому в качестве успокоительного. Если буду пить чистым, начну отключаться от недосыпа. Я слышу разговоры людей, как они усаживаются, двигая стулья, но стараюсь об этом не думать, чтобы не паниковать. Мне кажется, что все это какой-то прикол. Пока мы оговариваем секретные сигналы, Артем подходит к краю балкона, смотрит в зал и говорит:
– Ой-йеее…
Я отрываюсь от всех разговоров.
– Что?
– Там полный зал!
– Что?!
– Даш, лучше пока не подходи…
Я вскакиваю и подбегаю к краю. Зал полностью забит людьми. Ася говорит, что в коридоре стоят еще человек сто в очереди – надо подождать, пока хоть половина войдет. До меня доходит, что этот луч света на сцене предназначен для меня, на афише только моя морда, и если я пересру и не выйду, никто меня не заменит. Нет дублера за кулисами. Нет второй Пахтусовой. Этот свет для меня. Закрыв рот рукой, я начинаю пятиться назад, как рак. В ушах гул. Что я могу им рассказать? Что у меня есть? Они все чего-то ждут… Но вдруг мне им нечего дать? Кто я вообще такая?
И тут ребята в зале начинают скандировать: «Да – ша! Да – ша!» – и все становится на свои места. Я понимаю, что они зовут меня. Они видели мои тексты. Читали мою душу. Пришли сюда сами. Все они – мои друзья. Мне вдруг становится очень спокойно. Я молча беру со стола ноутбук и спускаюсь. На лестнице тоже стоят люди. Кто-то сел на самый край и болтает ножками в воздухе. Я протискиваюсь через толпу, стараясь не поднимать взгляд. Спускаюсь по лестнице и иду по полностью заполненному людьми проходу. Они замечают, что это я, и радостно расходятся. Сделав последний рывок, я выпрыгиваю на сцену, и на меня обрушивается шквал аплодисментов. И в ту же секунду я чувствую, я слышу, что все выворачивания души были не зря. Все было не зря. Я нашла живых. Я достучалась.
Сашка прячет мне в левый карман костюма GoPro-камеру, которая будет записывать звук, и вешает петличку. В самом центре перед сценой сидит Ната – она готова тормозить меня, если я слишком долго буду трепаться на одну тему. Свет прожекторов спрятал для меня всех людей в темноте. Мне казалось, что я пришла на исповедь к свету в конце туннеля.
Я выдохнула и начала свой танец. Очнулась я только спустя три с половиной часа, когда ребята слишком долго аплодировали и у меня появилось время заткнуться и прийти в себя. «Что происходит?» – прошептала я одними губами Нате и отвернулась от смущения, а люди стали аплодировать еще сильнее. Это было круче «Оскара», потому что эту награду дают за фильмы. Мне же хлопали за мою собственную жизнь.
В конце меня завалили подарками, просили автографы и много-много обнимали. Я уже еле стояла на ногах. Лица и объятия людей превратились во что-то одно большое и теплое. Домой я ехала, крепко схватившись за руку Сашки, полностью истощенная. У меня было четкое ощущение, что я отдала все, при этом столько же получила взамен. Липатову пришлось уйти раньше окончания встречи, мы так и не успели пообщаться. А мы с Сашей Виноградовым, Димой Иуановым, Асей Репревой, Натой и моим другом Лисом поехали ко мне домой. Там, поглощая на полу суши и пиццу, я наконец-то выдохнула и отрубилась.
Глава 6Дача
Пусть нету ни кола и ни двора,
Зато не платят королю налоги
Работники Ютуба и ВК,
Романтики с большой дороги…
В Москве наконец-то становилось тепло, и Сашка Виноградов пригласил меня и еще трех ребят-путешественников к себе в гости на дачу. Мы собрались теплой компанией из Липатова, Иуанова, самого Саши и его подруги-походницы Нины, с которой они совсем недавно поднялись на Эльбрус.
В тот день я была в обтягивающей майке, и первое, чем мне запомнился Липатов, – это то, как он нарочито не спускал глаз с моей груди и все время отпускал какие-то дебильные школьные шуточки. При всей нелепости этих шуток мне они почему-то показались милыми, и я даже приняла их за комплимент.
Все мы были одного поля ягоды. В то время на нашу жизнь и творчество были обращены взоры тысяч людей, а мы же наперекор этому всему стали испытывать ярую потребность в том, чтобы просто быть среди своих. Растопив печку, мы стали душевно болтать обо всем на свете. Димка, как обычно, взял на себя бразды тематического правления вечером и задал всем задачу: «Назовите последний раз, когда вы были наиболее счастливы». Жребий отвечать первым пал на Сашку. Он сидел прямо у топки, пламя отбрасывало на его лицо мерцающие тени. Сашка рассказал о своем возвращении домой после первого большого путешествия.
После Сашки очередь рассказывать выпала мне, и я рассказала о моменте на встрече с читателями. Следующей отвечала Нина. Она говорила о своем восхождении на Эльбрус и чувстве любви ко всему миру, которое настигло ее на вершине.
Это была очень здоровская история, и мы остались под впечатлением.
– Достойно, достойно! – повел головой Димка и начал свой рассказ. – Ну, значица, коли все начинают с предыстории, и я начну с нее: у меня есть несколько лучших друзей. Мы проходили с ними огонь и воду, ночевали в крепостях XIII века, гоняли в багажниках полицейских машин, ныряли вместе в проруби и изливали друг другу души за чайком на кухне. Единственные ссоры, какие у нас происходили, всегда были связаны с девушками. Как настоящие романтики, мы горели девчонками, могли месяцами добиваться их расположения и обычно все-таки добивались. Но, поскольку вкусы у нас с друзьями похожие, часто выходило так, что нам нравились одни и те же девушки. Как-то раз мне приглянулась девушка из моего МИФИ, и стал я к ней подкатывать, регулярно, но не настырно, дабы пофлиртовать. Одним вечером мы с ней переступили грань подфлиртовывания. Через пару дней я рассказал друзьям на кухоньке о своей усилившейся симпатии. Мы продолжили ходить с ней на свидания, а через две недели собрались на посиделки с друзьями, где, хорошенько выпив, мой друг рассказал, что после нашего недавнего разговора он тоже стал подкатывать к этой девушке и уже добился в этом деле внушительных успехов. Когда я представил эти успехи, немедленно дал ему в рожу. Соответственно, он тоже не заставил себя ждать, и мы подрались. Со временем мы, естественно, простили друг друга. Когда я вернулся из кругосветки, у м