Он любил быть в центре всех событий, знал, что происходит в жизни каждого человека, которого повстречал, в особенности если это были люди творческие, дружба с которыми опять же будто придавала ему самому некий статус. К ним он приклеивался, словно жвачка. Лично на своем опыте могу сказать, что, с тех пор как мы впервые встретились еще прошлым летом на фестивале «Трип Сикретс», он из месяца в месяц писал мне «привет – как дела – что делаешь» сообщения, а я их всегда ненавидела. Я доходчиво объясняла ему несколько раз, что не люблю интернет-общение (чтобы быть повежливее, я назвала это так), и, наконец, дабы он отстал, мы условились, что встретимся, когда я буду в Одессе. Потом я узнала, что под эту рассылку попадали абсолютно все мои «популярные» друзья и знакомые, но большинство из них были слишком вежливыми, чтобы сказать ему: «Хватит! Мы виделись раз в жизни, какая тебе нахер разница, как у меня дела и что я делаю?!» – и он продолжал навязываться. Зато при личной встрече он представлял всех популярных людей как своих охуеть каких близких корешей, и, в общем-то, ему даже было чем апеллировать – он знал, как у них дела и что они делают.
Чтобы узы его «дружбы» были закреплены чем-то посущественнее этих знаний, он стремился быть этим людям так или иначе полезным. Например, как-то он поселил к себе на дачу Аню Морозову, чем очень гордился и о чем часто потом упоминал в разговорах. Я понимала: если обратиться к нему за помощью, он не откажет. И в то же время не очень хотелось этого делать, потому что в пакет такой услуги входили новые и новые «привет-как-дела» сообщения, и на этот раз послать его было бы уже совсем некорректно.
И все же надо отдать Карышеву должное: благодаря ему я познакомилась с интереснейшими личностями – от скрывающихся экстремистов-уголовников до писателей, музыкантов и режиссеров. Ночь с четвертого на пятое я провела в одной постели с его приятелем-экстремистом и поэтом по совместительству. Он был умен и красив, но слишком много пил и курил, и при росте метр девяносто весил немногим больше меня. Когда я легла на него сверху, в меня упирались его тазобедренные кости. Это было все равно что трахать экспонат скелета в кабинете биологии, зато разговоры с ним были интереснейшими и его внимание мне льстило.
Я добралась до дома рано утром, выспалась, и ближе к вечеру мы с Карышевым отправились на презентацию книги его знакомого о том, как снимают порно. Чтобы «не переволноваться», я предварительно насмотрелась порнушки дома.
Пока мы шли, речь зашла о Липатове. Пока я была в Украине, он оставался в Москве, где строил дачу своему лучшему другу, живя в вагончике рядом с будущим домом. Мы периодически списывались в течение всего апреля. Он параллельно готовил новый проект на лето, к которому я проявляла интерес. Макс хотел собрать принципиально разных людей и построить вместе с ними дом на дереве вдалеке от цивилизации, сделав из этого реалити-шоу. Изначально он выбирал между этой идеей и вариантом построить из кучи железа машину и отправиться на ней в путешествие, но я болела за дом, и он согласился. Вспомнив, что они с Карышевым из одного города, я, как девушка, чье самолюбие было задето еще в ту ночь на даче, решила разузнать, что же за фрукт этот Липатов, и Карышев сказал, что в туристических кругах его считают главным Казановой Одессы.
– Кого?! – я чуть не подавилась. – Липатова?! С его плоскими пошлыми шуточками?! Стеснительного, не рассказывающего про себя ни слова, ведущего себя как подросток? Липатова?! Ты прикалываешься?
– Да ты его не знаешь! В Одессе есть туристический клуб «Романтик» – так вот, там половина девушек с ним спали! И до сих пор за ним бегают. Обычно он встречался с ними по неделе, а потом уходил. Ну, и он ведь блогер, в конце концов. Его знает вся Одесса. У нас ведь маленький город, так что ажиотажа хватает!
Наконец мы дошли до места назначения. Презентация проходила в «Хабе» – уютном коворкинге и месте, где можно было встретить всех интересных молодых людей города. Правда, мы приперлись довольно поздно, и Богдан[102] уже заканчивал свою речь. Но вся она в любом случае была на украинском, и я ни черта не понимала.
Богдан был симпатичным малым, с добрыми глазами и огромным количеством мыслей. Он мне приглянулся. Я даже задумалась в теории, как бы выглядели наши отношения, если бы мы, два писателя, встречались. Но через час его ждал поезд в Киев, а уже через неделю и огромный проект для журнала, в рамках которого он должен был кататься по Украине весь следующий год и искать интересных людей для сюжетов.
Мы вышли из «Хаба» и решили вместе с другими проводить Богдана до вокзала. Ребята шли впереди, а мы с Богданом немного отстали. Он тащил огромную коробку собственных книг.
– И долго ты работал над этой книгой? – поинтересовалась я у Богдана.
– Над «Saint porno»? Да нет, ты что. Что там работать. Это так, книжечка для детей…
– Почему для детей?
– Ну а кто больше всего ведется на запретные темы? Только дети, которые еще не наигрались.
Мне так понравилась эта фраза, что я ее запомнила. Я подумала, что вся порнография – в целом игра для детей, спрятанных в телах взрослых. Тем временем Каролина проявила пленку, где по «цветущему акациями»[103] городу гуляю розоволосая я с венком из цветов. И пока я любовалась на цвета этих снимков, в левом углу страницы появилось окошко со словами: «Максу Липатову понравилась ваша фотография». Я улыбнулась и набрала сообщение:
Даша:
Ой, Макс Липатов лайкнул мою фоточку…
Макс:
Странная штука: ты в Одессе, я в Москве, а всегда было наоборот – это я должен постить солнечные фоточки. Всматриваюсь в фон и пытаюсь угадать улицы. Мой город тебе очень идет…
Даша:
Ох, ничего себе, спасибо. Общалась с местными… Ты тут, оказывается, первый бабник на деревне?
Макс:
Чтооооо? Это по молодости разве что. У нас теперь есть общие знакомые в Одессе? Кто они?
Даша:
Хочешь пропалить, кто тебя выдал? Я их не сдам.
Макс:
Я же все равно узнаю! Так что выкладывай – сдай всех! Неважно, че там они рассказывают, это же сплетни, я сам их обожаю. Мне интересно, с кем ты уже познакомилась из тех, кого я знаю, вот и все.
Даша:
Я не признаюсь.
Макс:
Ладно. Скоро приеду, и разберемся.
Седьмого мая в десять утра я проснулась оттого, что кто-то в нашем дворике на Базарной, сорок девять, где слышен даже шепот, громко и четко произнес: «Даша! Даша Пахтусова!» Откуда-то сверху сразу же донеслось: «И вас туда же!»
– Кажется, этот колодец говорящий… – слышу я задумчивый голос Иуанова во дворе.
Я выпрыгиваю из кровати в одних трусах и футболке и бегу вниз по лестнице босиком.
– Задрали здесь галдеть каждое утро! – орет на него какая-то женщина из другого окна. – Вчера еще всю ночь на гитаре играли! Как вам вообще могло в голову прийти – на гитаре ночью играть?! Совесть есть?!
– Простите, мы больше не будем. Молодые еще, глупые, настроение у нас хорошее было! – он извиняется так, будто был вчера в этой квартире. В этот момент я выбегаю и врезаюсь в него, крепко обняв.
Дима был со своей девушкой Наташей, с которой они начали встречаться еще задолго до того, как он махнул в кругосветку, и спустя час мы все вместе уже скрипели в трамвае на дачу Вовы Карышева у Черного моря. Димка радовался абсолютно каждой мелочи. Он торчал из окна, как счастливый пес, пока вагоновожатый не заорал в громкоговоритель:
– Че, голова лишняя? Я понимаю, что там ветер хуярит… – А потом совсем другим, обычным, монотонным голосом: – Следующая станция – девятнадцатая линия.
Мы выпрыгнули из трамвая и направились по заросшим вьюнком аллеям в дом, где нас уже ждал отец Вовы.
– Сижу я, значит, дома несколько дней назад, – рассказывает Вова. – И отец окликает меня с кухни словами: «Вова, а ты знаешь, что Даша Пахтусова в Одессу приезжает?» Я такой: «Да, пап, знаю. А ты-то откуда это знаешь?!» Оказалось, он большой почитатель твоих историй.
Я с ужасом представила, как его отец читает о моих любовных похождениях. Папа у Карышева оказался что надо. Отставной майор, серьезный, но тот еще мальчишка с отличным чувством юмора. Правда, в какой-то момент он выдал довольно неуместно звучащий комплимент моим грудям, я решила не акцентировать на этом внимания, но наедине с ним старалась не оставаться. Стол ломился от всеми любимых дачных яств, включая гигантские маринованные грибы и вареную картошку, а во главе красовалась бутылка шампанского «Одесса». Солнце пекло от души, свистели птицы. Поблагодарив отца за обед, мы взяли гитару, шампанское с клубникой, залезли на крышу, разделись и на полдня пропали с глаз «жемчужины у моря». А ближе к закату выкатились на набережную прогуляться. Димка с сомнением погладил волны, сказав: «Прохладненько, да. Не покупаешься… разве что по приколу», – и уже через пять минут я, заливаясь, снимала, как он бежит в ледяное море в трусах, а затем катается по песку, чтобы согреться. Ну вылитый пес!
Днем было здорово, но вечерами мне становилось невероятно тоскливо. И впервые в своей жизни я написала любовное письмо кому-то, кого еще не встретила. Чтобы добавить к этому какие-то шансы на успех, я выложила его на стену. Звучало оно так:
«Милый мальчик. Если ты где-то есть на этой планете, умоляю, направь свою магию против всех этих креативщиков сверху. Они, видно, решили, что мне одной тут суждено плясать. Пожалуйста, найди меня как можно скорее. Пустота давит на виски. Она не тонет ни в красном, ни в белом. Она бегает за мной весь вечер и возвращается поутру. А если тебя здесь нет, то и я пойду отсюда. Мне надоели эти лошадки. Они ходят по кругу, мальчик. Они ходят по кругу. Я устала ждать».