Мрак с удивлением посмотрел на вурдалака. Похоже было, что он действительно был счастлив. Его глаза светились радостью, а рот не закрывался от широкой улыбки. Он чуть ли не подпрыгивал на месте от переполнявшего его восторга. Несколько секунд понаблюдав за пританцовывающим упырем, Мрак повернулся к Марте.
– Ты говорила, что мы можем остановиться в твоей комнате?
– Да, конечно, – засуетилась девушка, – я отведу вас.
– Тогда давай поторопимся. У меня пальцы одеревенели от холода, – Мрак окликнул Карта, который был близок к тому, чтобы начать целовать камни мостовой, и зашагал за девушкой, по пути с интересом осматриваясь по сторонам.
А посмотреть было на что. Несмотря на противоречивое к нему отношение, Лёдсбург выглядел так, будто ему было абсолютно плевать на мнение этих странных маленьких людишек, сновавших по его огромному телу, как муравьи по куску сахара. Он не пытался никому понравиться и вызвать симпатию. Лёдсбург был одним из тех городов, которые не пытаются скрыть свои очевидные недостатки за яркими площадями и разукрашенными улочками, стыдливо прикрываясь ими от вездесущих жителей. Он просто принимал себя таким, какой он есть, знал себе цену и равнодушно взирал с высоты на недовольные лица прохожих.
А еще у него был свой запах, которым обладает далеко не каждый город. Только особенные места имеют свой аромат, узнаваемый из тысячи других. Если Стрижгород пах цветущим подсолнухом, свежим хлебом и весенним разнотравьем, то в Лёдсбурге царил запах мокрого камня, густого мха и молотого кофе. Сочетание этих ароматов пронзало до глубины души всякого, кто входил через главные ворота, заставляя либо морщиться от омерзения, либо с первых секунд и на всю жизнь влюбиться в этот город.
Мраку этот запах пока еще казался странным и непонятным, но тем не менее чары Лёдсбурга подействовали и на него. Несколько раз он, засмотревшись на какое-нибудь здание, на всем ходу врезался в прохожих, спешивших по своим делам.
Привыкшие к таким зевакам лёдсбуржцы лишь цокали языками и качали головами, еще ниже натягивая на глаза свои шляпы. К слову, несколько лет назад горожане, родившиеся в Лёдсбурге и прожившие тут всю жизнь, обратились к городским властям с просьбой о том, чтобы всем приезжим выдавали шляпы не традиционного синего цвета, а черного. Они объяснили это тем, что местные должны иметь хотя бы какое-то отличие от гостей Лёдсбурга, а не сливаться с ними в общей массе. После долгих споров было принято решение произвести подсчет коренных жителей, чтобы оценить их количество. В итоге оказалось, что коренных лёдсбуржцев не больше двух сотен человек, и поэтому власти справедливо решили, что менять цвет нескольких тысяч шляп ради двухсот коренных жителей нецелесообразно, и предложили им самим выбрать другой цвет для своих шляп, отличный от синего. Местные жители возмутились и посчитали это решение издевательским и кощунственным, ведь право ношения шляпы в цвет городского флага должно принадлежать только им, и поэтому именно приезжие, а не они должны выбирать другой цвет для своих головных уборов. Опасаясь недовольства и протестов, власти обратились к приезжим с предложением выбрать другой цвет, но на собрание, которое должно было пройти на главной площади города, явилось всего два человека. Причем один из них был местным дурачком, который во время собрания бросался в правителя города сушеным горохом, а другой – рабочим, который пришел на площадь, чтобы заменить разбитый камень на мостовой. Оба ничего внятного по поводу цвета шляп сказать так и не смогли, поэтому в конце концов все осталось по-прежнему: любой человек, находящийся на территории города, обязан был носить шляпу именно синего цвета, независимо от места своего рождения и срока проживания в Лёдсбурге. Однако местные жители все равно старались обозначить свое привилегированное положение с помощью разных уловок, одной из которых было маленькое пятнышко, наносимое красной краской на поля шляпы. Впрочем, кроме них самих, никто на эти метки особого внимания не обращал, и в конце концов коренные лёдсбуржцы смирились с этой несправедливостью. Лишь вечерами, сидя у жарких каминов в своих домах, они пили горячий кофе и вели долгие беседы о том, что с этим нужно что-то делать. Как правило, на середине разговора они засыпали, а наутро забывали об этой важной проблеме, вспоминая о ней лишь тогда, когда больше поговорить было не о чем.
А вот троим гостям Лёдсбурга было о чем поговорить. Особенно Карту, который не мог и шагу ступить, чтобы в очередной раз не восхититься какой-нибудь неприметной уютной улочкой или стеной дома, покрытой слоем столетнего мха.
– Запомни это мгновение, мой друг, – эмоционально жестикулируя, произнес он, обращаясь к Мраку. – Когда-нибудь ты будешь с ностальгией вспоминать, как впервые попал в Лёдсбург, и жалеть, что этот миг нельзя вернуть обратно, чтобы вновь насладиться этим чувством. Это же как первая любовь! Она уже никогда не повторится, как не повернется вспять время. Ни одному волшебнику это не под силу.
Услышав эту фразу, Мрак остановился как вкопанный.
– Что ты сказал? – удивленно уставился он на вурдалака.
– Я сказал, что ты когда-нибудь вспомнишь…
– Да нет же. Что ты говорил про время?
– Что ни одному волшебнику не под силу повернуть его вспять.
– Ну конечно же! Время! – Мрак разочарованно вздохнул и даже хлопнул себя ладонью по лбу. – Где же ты был раньше, Карт?
– Раньше? – не понял упырь. – До того как мы с тобой познакомились? Или не настолько раньше?
– Именно этот вопрос задал мне профессор на вступительном экзамене в школу волшебства. Он спросил у меня: «Что не подвластно ни одному волшебнику в мире?» А я растерялся и не смог ответить. Оказывается, это было так просто – время.
– Ты провалил экзамен в школу волшебства? – удивленно вскинула брови Марта. – А говорил, что не хочешь иметь ничего общего с этим ремеслом.
– Это долгая история, – ушел от ответа Мрак, – и не очень интересная.
– Ну почему же? Я бы с удовольствием ее послушала.
– Он же тебе сказал, – вмешался Карт, – история неинтересная.
– Ой, простите, – прищурилась Марта, – совсем забыла, что мне нужно спрашивать у вурдалака, какие истории мне интересно слушать, а какие нет. Ты бы хоть спасибо сказал за то, что благодаря мне смог увидеть Лёдсбург изнутри. Мало кто из твоих сородичей удостаивался такой чести.
– А с чего ты взяла, что я вижу его впервые?
– Ты хочешь сказать, что уже был здесь?
– Может, и был. Тебя это совсем не должно касаться.
– А меня это и не касается. Был ты здесь или не был – вот это действительно неинтересная история.
– Ну и славно! – обиженно буркнул Карт и демонстративно отвернулся от девушки.
Оставшуюся часть пути они преодолели в тишине. Каждый думал о своем. Мрак, сжимая кулаки от досады, снова и снова прокручивал в голове тот злополучный день и свой неудачный опыт поступления в школу волшебства. Марта думала о том, как вурдалак окажется в руках Кроя, изредка косясь на Мрака и отгоняя от себя слишком сентиментальные мысли. Казалось, только Карт действительно рад всему происходящему. Он бодро шагал по мостовой и крутил головой во все стороны, как будто стараясь разглядеть каждый миллиметр этого дивного города.
– Вот мы и пришли, – остановившись у каменного двухэтажного дома, произнесла Марта.
– Неужели? – растирая замерзшие уши ладонями, облегченно вздохнул Мрак.
– Подниметесь на второй этаж по лестнице и откроете дверь справа. В комнате не шумите – здесь так не принято.
Она протянула ключ Мраку.
– Завтра утром я вернусь, заберу ключ, и на этом наши пути разойдутся. Будем считать, что я отблагодарила вас за свое спасение в Деревянном лесу.
Марта посмотрела на Мрака с грустью и нескрываемым сожалением.
– Что бы ни произошло, знай – у тебя все будет хорошо. Я рада, что судьба свела нас с тобой. И спасибо тебе за все.
– Ты как будто прощаешься навсегда, – улыбнулся Мрак, – мы же увидимся завтра утром?
– Да… увидимся, – потупив взгляд, произнесла девушка. – Ладно, не буду тебя задерживать. Ты уже совсем замерз.
С этими словами она медленно зашагала прочь по мостовой. Через несколько шагов она обернулась и помахала Мраку рукой.
– До завтра, – выкрикнул он ей вслед и, проводив долгим взглядом, повернулся к вурдалаку: – Пойдем?
– В комнату или за ней? – переспросил тот, не скрывая иронии. – Я смотрю, певичка растопила твое мрачное сердце?
– Да брось ты. Просто хорошая девушка.
Щеки Мрака запылали, и, чтобы скрыть свое волнение, он принялся растирать их ладонями.
– Пойдем. Холодно, – произнес он и шагнул к дому.
Комната оказалась совсем маленькой. У узкого окошка, из которого открывался приятный вид на Снежный проспект, на деревянном полу стояла кровать, в нише противоположной стены можно было разглядеть обязательный атрибут всех лёдсбургских жилищ – маленький камин, около которого лежала небольшая кучка дров. Увидев это, Мрак тут же занялся разведением огня, а Карт, развалившись на кровати и закинув руки за голову, снова принялся восхвалять самый лучший город в мире, попутно напоминая Мраку о том, как ему повезло, что он будет учиться здесь, а не в каком-то провинциальном Стрижгороде.
Весь вечер они провели в разговорах о завтрашнем дне и о предстоящем поступлении Мрака в училище вурдалаков. По заранее оговоренному плану, ночью Карт должен будет пробраться в подземный город и получить пропуск для Марка. После этого он вернется за ним, а утром, передав ключ Марте, они спустятся под землю, и Мрак наконец-то увидит собственными глазами место, в котором ему придется провести ближайший год.
Вечером, когда уже стемнело, Мрак, пригревшись у камина, задремал, но разговорчивый упырь снова разбудил его очередной мыслью, залетевшей в его дырявую голову.
– Думаю, что этот профессор был не совсем прав, – задумчиво произнес он.
– Какой еще профессор? – поморщился парень, протирая заспанные глаза.