ть. А позже, прежде чем лечь отдыхать, позвоните Варину и попросите его сообщить в полицию Гуареса о теле лже-Тодрилла. Это избавит вас от поездки по лагуне со старым Понтенном.
Она встала с кресла и сказала:
— Идея катания на лодке по заливу привлекала меня. Я не очень хочу отдыхать сегодня днем.
— Возможно, — сказал О'Мара, — но вы должны отдохнуть. Вам, возможно, придется работать поздно. Поэтому выберете время поспать.
Она улыбнулась ему. Ее улыбка была всегда неожиданна, и это ему нравилось.
— Благородно с вашей стороны заботиться о моем здоровье.
— Я не забочусь о вашем здоровье. Но сейчас я забочусь о вашей работоспособности. Когда все закончится, я буду заботиться о вашем здоровье. А сейчас мне хотелось бы увидеть Гелваду.
— Очень хорошо, — сказала она и пошла к двери. Затем остановилась, повернулась, посмотрела на него и сказала: — Иногда вы ведете себя по-свински. Надеюсь, другие женщины вам об этом говорили?
О'Мара кивнул. Он смотрел на нее невозмутимо.
— Да… говорили.
— И вам это нравится? — Он пожал плечами.
— Почему я должен быть против. — Он дерзко улыбнулся ей. — Они обычно меняют свое мнение.
Танга удивленно подняла брови.
— Всегда? — спросила она.
— Всегда, — сказал О'Мара. И достал еще одну сигарету.
Она стояла без движения, глядя на него, держась одной рукой за дверную ручку. Это было великолепное зрелище.
— А Эвлалия изменила свое мнение? — мягко спросила она.
О'Мара посмотрел на нее сузившимися глазами. На какой-то момент хладнокровие почти покинуло его. Он пытался выиграть время, доставая зажигалку и прикуривая.
— Я думаю, что с уверенностью могу сказать, что синьорита Эвлалия Гуамарес никогда не считала, что я «веду себя по-свински». — Он подчеркнул выражение, которое она использовала.
— Я уверена, вам очень приятно так думать, О'Мара.
— Действительно, приятно, — сказал О'Мара и продолжал, изменив тон. — Попробуйте поговорить с Воланоном. Узнайте по возможности больше, что местные жители думают по поводу моего исчезновения и думают ли они, что я исчез.
— Понятно, — сказала она. — Надеюсь, что одежда для вас прибудет через час. Варин сказал, что он пошлет все в Квимперс, а оттуда вещи доставят машиной. Она может прибыть в любой момент. Вы хотите видеть Гелваду немедленно?
— Нет, я подожду одежду. Увидимся с ним после завтрака.
— Хорошо, я передам ему. — Она открыла дверь. — Вы ошиблись насчет Эвлалии Гуамарес, — сказала Танга небрежно. — Вы совершенно неправы. — Она послала ему притворно застенчивую улыбку.
— Действительно… было бы интересно узнать, в чем я не прав, графиня. — Тон его был слегка кислым.
Она пожала плечами почти незаметно.
— Эвлалия думала, что временами вы были похожи на свинью. Она мне так говорила. Она говорила, что вы обладаете многими качествами действительно хорошей свиньи. — Затем она сказала невинным голосом. — Конечно, она могла это знать, она держала свиней на своей прелестной ферме около Хуарьо… Надеюсь, вы помните. Завтрак в час тридцать. Иветта покажет вам вашу комнату и расположение дома. Она принесет вам халат.
Танга осторожно прикрыла за собой дверь. О'Мара погасил сигарету и сказал сам себе: «Да… будь я проклят!»
О'Мара стоял перед зеркалом в спальне, в которую его привела Иветта. Он с трудом завязывал голубой шелковый галстук. Гелвада, сидя у окна, смотрел на подъездную дорожку, которая бежала вокруг виллы, курил и наблюдал за О'Марой.
— Ваша вчерашняя подруга, — сказал О'Мара, — должно быть очень интересная особа.
— Да! — сказал Гелвада. — У графини хороший вкус, эта одежда будто сделана специально для вас. И хорошо сшита. У нее точный глаз на детали.
— Даже крем для бритья высшего качества. И откуда она все это знает? Она замужем?.. Или была замужем? Вы знаете что-нибудь о ней?
Гелвада улыбнулся.
— Я консультировался со справочным бюро Куэйла — Мирой. Она знает ее и отзывается о ней очень хорошо.
— Как все-таки насчет мужа? — спросил О'Мара. Гелвада развел руками.
— Знаете, — сказал он, — было что-то вроде фиктивного брака. Я думаю, де Сарю был моложе ее на три или четыре года и у него было много неверных представлений о жизни.
— Каких неверных представлений? — спросил О'Мара. Он закончил завязывать галстук и отступил от зеркала, изучая картину, которую он из себя представлял.
— Неверные представления о женщинах, выпивке, картах и деньгах, а также о графине де Сарю. Определенно у него было неверное представление о ней. Брак был неудачным. Это один из тех случаев, который при самом богатом воображении нельзя даже представить успешным. Я думаю, ей было очень скучно.
О'Мара порылся на дне дорожной сумки, в которой находились его новые вещи. Вытащил коробку сигар, взглянул на нее, открыл и улыбнулся. Пятьдесят маленьких черных южноамериканских сигар, которые он любил, смотрели на него из коробки. Он вытащил одну, обрезал кончик пилочкой для ногтей и закурил.
Он подумал о сигарах. Видимо, Танга поинтересовалась у Элеонор Фрайн, какой сорт он предпочитает. Во всяком случае, она как-то это узнала. Определенно, Гелвада был прав, говоря, что у нее цепкий взгляд и память на детали.
— А затем? — спросил он.
Гелвада пожал плечами и сказал, стряхивая пепел с сигары:
— Она не развелась с ним, потому что он католик и его семья — действительно хорошие люди — не одобрили бы этого. Так все и шло, а затем началась война.
— Его убили? — спросил О'Мара. Гелвада кивнул головой.
— Он не подходил для армии или другой какой-либо службы. Но она начала обрабатывать его после того, как уже казалось, что Франция должна потерпеть поражение. Ей удалось наполнить его таким пылом, что просто удивительно. Он вступил в одну из первых групп Сопротивления. Немцы взяли его, и он погиб в Дахау.
— А что делала она? — спросил О'Мара.
— Она работала на Куэйла с тех пор, как поняла, что ее замужество неудачно и что она действительно не любит де Сарю, — ответил Гелвада и лениво потянулся.
— Мне нравится смотреть на нее, — продолжал он. — Мне нравится смотреть, как она ходит. Она ходит с большой грацией, и у нее музыкальный голос. У нее вкус, и она красива и мила. — Он зевнул. — Она славная женщина. И очень жаль, что я знаю английский недостаточно хорошо, чтобы описать ее достойным образом.
О'Мара усмехнулся и сказал:
— У вас это неплохо получается. А что вы сделали еще, кроме наблюдения за графиней?
— Я разговаривал с Иветтой. У нее тоже было несчастье. Ее мужа убили немцы, и, похоже, она только сейчас полностью осознала его достоинства. Такое случается с женщинами, — добавил он.
Он снова зевнул.
— Я читаю старый номер английского «Обсервера». Там я выяснил, что в 1941 году греческий министр «оскандалился», отправив всю греческую армию в отпуск в момент нападения немцев. Я считаю такое отношение уж очень наивным. Особенно мне понравилось слово «оскандалился». Мне кажется, что у англичан склонность уж очень деликатничать.
Наступило долгое молчание. О'Мара медленно ходил по комнате, тренируя ногу. Он чувствовал себя лучше. Обожженные пальцы беспокоили уже меньше. Он горел желанием приступить к работе.
— Расскажите об Эрнестине, — попросил он.
— Она очень милая, моя Эрнестина, — сказал Гелвада. — Мне очень понравилась. Она великая актриса, и никогда не перестает играть. И все идет ей на пользу. Даже когда ее возлюбленного сбросили со скалы, она продолжала играть. И у нее это очень хорошо получается. Эрнестина должна быть в Голливуде. Она была бы великолепна в славном «Текниколоре».
— Что вы сделали после того, как спустились с ней вниз и увидели то, что осталось от Тодрилла? — спросил О'Мара. — После того как увидели фотографию и приметы Тодрилла, которые вы оставили на теле?
— Мы поднялись наверх. Она предложила мне взять ее велосипед и поехать в Сант-Лисс. Я сказал, что об этом не может быть и речи. Я предложил положить ее велосипед на крышу машины и отвезти ее. Она сначала засмущалась, но затем ей эта идея понравилась.
Он осторожно поправил свой коричневый шелковый галстук.
— Я думаю, мы с ней договоримся. Кажется, несмотря на ее любовь к покойному Тодриллу, ее немного заинтересовал Эрнест Гелвада, — возможно, потому что она считает, что он был другом ее покойного возлюбленного, но, возможно, и немного из-за меня самого. Вот и все.
— Примем это за основу, — сказал О'Мара. — Что потом?
— Я отвез ее на машине в Сант-Лисс. Это была приятная поездка. Она рассказала мне все о себе и о человеке, которого считала Тодриллом. Каким патриотом он был! Каким героем он был! Мне хотелось смеяться. Когда мы прибыли в Сант-Лисс, она попросила меня подъехать к красивому коттеджу примерно в полумиле от маленького леска за станцией, где все еще лежит тело нашего друга Наго, как я думаю. Она сообщила мне, что это ее дом, где ее обычно навещал Тодрилл. Я думаю, он был не дурак.
— У него хватало ума, — сказал О'Мара.
— Она спросила меня, хочу ли я кофе, и я сказал, что да. Мы вошли в дом. Гнездышко было очаровательным и хорошо обставленным. Она готовила кофе на кухне, а я помогал ей. Кухня была роскошной. Эрнестина рассказала мне, как она встретила Тодрилла и как она влюбилась в него из-за его опасной работы для Франции. Какой он был добрый и как интересовался ее работой.
— Держу пари, интересовался, — сказал О'Мара. — Тодрилл был достаточно умен и понимал, что эта девушка дает ему хорошее прикрытие в Сант-Лиссе и окрестностях. Я думаю, он использовал ее как марионетку, а девушка так и не догадалась, чем он занимался.
— Думаю, вы правы, — сказал Гелвада. — Однако, вот что было дальше. Мы пили кофе, было очень поздно. Она рассказала мне о театре, и мы договорились, что я приду сегодня в театр, посмотреть на ее вечернюю игру. Она играет в маленьком театре в Сант-Лиссе. Это театр с постоянной труппой. Вы знаете, что это такое. Сегодня вечером она играет главную роль, и я обещал ей честно высказать свое мнение.