Воланон сделал то, на что и рассчитывал О'Мара. Он посмотрел на пистолет.
И в этот момент О'Мара прыгнул. Он ударил коленом по руке, державшей пистолет и двинул Воланона в челюсть. Пистолет выстрелил, и пуля ушла в потолок. Воланон описал в воздухе дугу и закончил ее на полу, ударившись головой в дверь. О'Мара наступил ногой на пистолет, все еще зажатый в руке Воланона.
— Отпусти оружие, — сказал О'Мара, — или я выбью тебе зубы.
Воланон отпустил пистолет. О'Мара отбросил его ногой, наклонился, осторожно взял его больной рукой и положил в карман.
— Я добавлю его к своей коллекции в Англии, — сказал О'Мара. — А теперь, садись в кресло и расслабься. Я приведу тебя в чувство.
Воланон встал, помассировал челюсть. Глаза его зло блестели. О'Мара мельком подумал, что Воланон не такой уж и плохой человек. Несмотря на плохую выпивку, плохую еду и небольшие деньги, он оставался — подобно большинству бретонцев — хорошим французом.
Воланон сел в кресло, не отводя глаз от О'Мары. О'Мара стоял перед камином, держа руки в карманах.
— Послушай, папа, — сказал он, — если бы я был тем человеком, за которого ты меня принимаешь, если бы я убил Тодрилла, потому что он был другом Франции, ясно, я прикончил бы и тебя, чтобы заткнуть тебе рот. А то, что я не собираюсь этого делать, должно тебе что-то доказать.
Воланон ничего не ответил. О'Мара продолжал:
— Через минуту ты отсюда уберешься. Между прочим, как ты сюда попал?
— А как я добираюсь повсюду? — сказал Воланон. — На велосипеде.
— А где он?
— Я спрятал его за гаражом под кустом, где его никто не найдет.
О'Мара на минуту задумался, потом сказал:
— Ладно, ты можешь вернуться в свой гараж. И когда вернешься, я на твоем месте открыл бы бутылку какой-нибудь гадости, хорошо выпил и задал бы себе несколько вопросов. И ты поймешь, что ты немного тронулся рассудком.
— Ну, — сказал Воланон угрюмым голосом, — какие вопросы?
— Сначала спроси себя, почему я убил Тодрилла и отпустил тебя, если я тот, за кого ты меня принимаешь. Потом задай себе вопрос, нет ли тут какой-нибудь связи с личностью, которая, как я думаю, тебе известна под именем Жан Мари Ларю — 13 по Рю-де-Пекю, Гуарес?
О'Мара посмотрел на Воланона.
— Тебе это что-нибудь говорит?
— Мой бог… ты знаешь Жана? А он тебя знает?
— Нет. Он не знает. Еще не знает. Но я знаю его, — О'Мара продолжал: — Ты слышал, что я гостил на вилле Коте д'Ажур у дамы, приезжавшей в гараж несколько дней назад отремонтировать камеру. Тебя удивило, что твой пьяница помощник Филиппе Гареннс останавливается гостем на вилле у шикарной женщины, и у тебя зашевелились различные подозрения. Да к тому же ты и слышал кое-что. Потом ты услышал, что найдено тело Тодрилла, и решил разделаться со мной. Ты подумал, что маки останутся довольны тобой. — Он ухмыльнулся. — Ты подумал, что это будет не первый предатель, исчезнувший здесь со дня освобождения.
О'Мара затянулся сигарой.
— Папа, ты не прав с самого начала. Завтра Жан Мари Ларю приедет ко мне на виллу. Уже это одно должно сказать тебе все.
— Филиппе… — сказал Воланон тихим голосом, — ты хочешь сказать мне, что…
— Я ничего не хочу сказать тебе, я просто говорю тебе, что человек, которого ты считал Тодриллом, был нацистом. Я убил его. Я люблю убивать нацистов. Если ты захочешь поговорить с Жаном Ларю послезавтра, он подтвердит все, что я говорю, — О'Мара улыбнулся. — Если же не подтвердит, ты найдешь меня на вилле. Ты можешь явиться туда со своим пистолетом. Но тебе не придется этого делать.
— Я не уверен в тебе, Филиппе, — сказал Воланон, — совершенно не уверен.
— Я понимаю, — ответил О'Мара, — но ты убедишься. А теперь иди, бери велосипед и возвращайся к себе.
Воланон встал и смиренно развел руками.
— А что мне остается делать?
— Верно. Поэтому делай, что я говорю тебе. Если ты хороший француз, папа, держи рот на замке. Это не просьба, а приказ. Если ты заговоришь, ты будешь врагом Франции.
Воланон с неуместным достоинством на лице произнес:
— Я никому ничего не скажу до послезавтра. Я поеду на велосипеде в Гуарес и встречусь с Жаном Ларю. Если он подтвердит твои слова, все в порядке. Если нет — я найду тебя.
— Подходит, папа. Спокойной ночи. — Он вытащил пистолет из кармана и протянул его Воланону. — Вот твое оружие. Ты можешь его попробовать на каком-нибудь недобитом нацисте. Но на следующий раз уж ищи настоящего.
Воланон сунул пистолет в карман и сказал:
— Филиппе, я начинаю тебе верить. Странно, что у меня в гараже несколько месяцев уже работал англичанин, а я и не подозревал об этом. Очень странно.
Он подошел к двери, оглянулся через плечо и сказал:
— Но учти, если Жан Ларю не подтвердит твои слова, мы доберемся до тебя.
— Ладно, договорились. — Воланон вышел.
Через две минуты, глядя из окна, О'Мара увидел, как он отъезжает. Он подождал десять минут, затем вышел через веранду, прошел по дорожке, сел в машину и поехал в Сант-Брие. Он выбрал кружную дорогу, которая вела через холм и огибала залив. Ехал он медленно, размышляя о многом, но главным образом о Воланоне.
Было четверть третьего, когда он свернул на крутом повороте на дорогу, ведущую к заднему входу виллы. Он еще больше замедлил ход, когда въезжал в ворота. Раздался какой-то резкий звук. Лобовое стекло перед ним разлетелось.
О'Мара остановил машину, выскочил из нее. Послышался звук удаляющихся шагов. Он подождал пару минут, сел в машину и отвел ее в гараж.
Проведя рукой по лицу, увидел на ней кровь. Осколок разбитого стекла порезал ему щеку. О'Мара подошел к парадному входу и позвонил. Спустя минуту верь открылась. У входа стояла Иветта.
— Боже мой, — вскрикнула она, — мсье О'Мара… каждый раз вы появляетесь израненным. Я начинаю думать, что у вас то, что водители называют комплексом несчастного случая.
Танга показалась на верху лестницы, ведущей из коридора.
— Доброе утро, О'Мара. Я обещала, что к вашему приходу будет готов кофе. Кажется, вам нужна и медицинская помощь. — Она спустилась по лестнице и сказала: — Иветта, достань аптечку. — Иветта вышла.
— Что случилось? — спросила Танга. — Вам плохо? — О'Мара покачал головой.
— Царапина, — сказал он. — Кто-то выстрелил в лобовое стекло, когда я въезжал.
Она пожала плечами.
— Начинаешь думать, что вы не пользуетесь здесь большой популярностью. Садитесь поближе, пока я обработаю ваше лицо. — Она добавила с сочувствием: — Когда-то вы очень хорошо выглядели. Но ко времени, когда вы закончите здесь дела, ваше лицо будет в таких шрамах, что любая женщина будет рада показаться вместе с вами просто ради контраста.
— Я думаю, это будет неплохо смотреться, — сказал О'Мара.
Он поднялся за ней по лестнице.
Десять минут спустя он вышел из комнаты Танги. Пластырь на одной стороне лица выгодно оттенял синяк, приобретенный от Мороска и уже заживавший, — на другой. Он прошел к своей комнате. Увидев свет, пробивавшийся из-под двери комнаты Гелвады, подошел к ней и открыл дверь.
Гелвада стоял у раковины, держа лезвие своего маленького шведского ножа под струей воды. О'Мара удивился, увидев цвет воды.
— Вы пользовались им? — спросил О'Мара. Гелвада повернул голову, посмотрел на О'Мару через плечо. Выражение его лица было почти счастливым.
— Почему бы и нет? Я решил прогуляться сегодня вечером. Услышав вашу машину, я вернулся. Когда эта личность открыла стрельбу, я был недалеко и видел, как вы вышли из машины. Понятно было, что вы не пострадали.
— Ну и?.. — спросил О'Мара.
— Я был за деревом в шести или семи ярдах от него, когда он выстрелил. Прежде чем он выстрелил во второй раз, я бросился на него. Он был силен и молод. Было интересно.
— Как интересно? Гелвада пожал плечами.
— Мы подрались. Я думаю, что помял его немного. Ему удалось убежать, и я бросился за ним. Он споткнулся и упал. Это несколько выбило его из колеи, но он все же успел встать и выхватить нож.
Гелвада вытер лезвие ножа полотенцем и сказал:
— Глядя на него, я взвесил ситуацию. Он был немного моложе меня. Было бы глупо дать себя зарезать сейчас.
— Понятно, — мрачно сказал О'Мара. — Поэтому ты бросил нож.
— Да, это был прекрасный удар в горло, прямо в сонную артерию.
— А где он сейчас? — спросил О'Мара.
— Я положил его в кусты. Его не скоро там найдут.
— Эта местность уже нашпигована трупами. Сначала Мороск, потом Наго, затем Тодрилл, теперь еще один. Ты знаешь его?
Гелвада покачал головой.
— Спокойной ночи, Эрнест, — сказал О'Мара и вышел из комнаты.
Гелвада начал полировать лезвие своего ножа.
Глава 4Розански
О'Мара и Гелвада прохаживались по широкой лужайке. Было восемь часов. С моря дул ветерок.
— Она довольно привлекательна, и у нее есть голова, — сказал Гелвада, — у этой маленькой Эрнестины. Вчера вечером, после представления, ходили слухи, что возле Сант-Брие найден труп. Само по себе это не вызвало бы никакого удивления. В последнее время это не впервые. У маки долгая память и длинные ножи. Но тот случай отличается. Поговаривают, что этот человек был французским агентом, занимающимся поиском нацистских преступников, спрятавшихся во Франции. В театре ходили разговоры. Одна из костюмерш услышала новость во время антракта. После спектакля я встретил Эрнестину. Она была озабочена. Я видел, что она на что-то решилась. Мне она сказала, что у нее есть дела, и я ждал ее в кафе в городе.
— Я думаю, она пошла в полицию. — Гелвада кивнул головой.
— Да, она пошла в полицию. У нее там есть знакомый сержант. Там она узнала, что они нашли тело Наго и на нем была предсмертная записка. Она сказала, что текст записки был точной копией записки, найденной на Тодрилле. Поэтому она уверена, что и Наго, и Тодрилл убиты одним и тем же человеком.
— Она это сказала в полиции? — спросил О'Мара.
— Нет, — сказал Гелвада, — она сохранила информацию для меня. Она считает, что теперь мне будет легче найти убийцу Тодрилла. Она сказала, что это был кто-то, кто знал их имена, знал, где найти его и Наго. Она полна ненависти к убийце.