Все было пусто. Но, так как свет горел, надо было ждать скорого возвращения Воланона. Он был слишком жаден, чтобы жечь свет впустую.
О'Мара спустился, вышел через боковую дверь и пошел вдоль устья к морю.
Он был зол, так как ему не хотелось добавлять новые загадки в дело, которое и так было полно загадок. Но не видел другого выхода. Его интуиция говорила, что что-то нужно срочно предпринимать.
Теперь дорога сузилась до тропинки, доходящей до края воды. Тропинка круто спускалась к воде, находящейся в нескольких футах ниже. Вокруг были кусты, свисавшие над водой деревья и железные сваи, к которым немцы причаливали свои катера.
О'Мара пробрался через гущу кустов и, стоя на травянистом берегу, глядел на спокойные воды залива. Подумал, что, когда он вернется в гараж, Воланон, видимо, будет уже там.
Он повернулся, посмотрел вниз и понял, что спешить нет необходимости. Мертвое лицо Воланона смотрело на него с мелководья. Его глаза были открыты, и маленький черный берет, мокрый от воды, плотно обтягивал голову.
О'Мара подумал, что Воланон приобрел достоинство после смерти. Глаза были открыты и смотрели пристально, но даже их застывшее выражение и положение головы, странно свесившейся на бок, не могли уничтожить выражения того благородства, которого никогда не было у него у живого.
О'Мара вздохнул. Он подтянул брючины, нащупал спуск в травянистом берегу и вступил в воду. Схватил Воланона за ворот мокрой и грязной рубашки и вытащил его на берег. Стоя в воде, глядел на мертвое лицо.
Бретонца убили ударом ножа в шею. Рана была большая и неровная — работа любителя. Горло было порвано там, где нож вышел и повернулся, с другой стороны шеи было видно ровное входное отверстие.
О'Мара выпрямился и огляделся. Он пошел по воде залива, держась ближе к берегу. Пройдя несколько ярдов, он остановился, увидев место, где убили Воланона. На берегу были выдолблены ступеньки, спускавшиеся к воде, скользкие, но могущие служить опорой. Над этим местом стояло дерево, одна из веток которого свешивалась над водой. Воланона столкнули, или он сам подскользнулся. Да и толкнули его, возможно, случайно. Он подобрался к дереву, ухватился за ветку и попытался выбраться. Кто-то, стоящий над ним на берегу, позволил ему почти добраться до верха, а затем, когда Воланон уже вставал, ударил его ножом в горло. Воланон снова упал в воду и умер там.
О'Мара также добрался до ветки, вылез и осмотрел травянистый берег. Не было никаких следов борьбы, только один-два нечетких отпечатка ног на траве.
Его взгляд остановился на чем-то белом. Он наклонился и поднял этот предмет. Это был маленький бумажный конвертик размером в квадратный дюйм. На нем по-французски были напечатаны слова: «Таблетки от головной боли доктора Веньо». О'Мара стоял на берегу, держа конвертик в руке и осматривая окрестности. В нескольких дюймах ближе к воде он увидел серебряный карандаш, наклонился и поднял его. О'Мара подумал, что карандаш и лекарство, возможно, выпали из кармана убийцы, когда он наклонился, чтобы нанести удар.
О'Мара снял пиджак, подвернул рукава и полез в воду. Он отошел от берега, и вода доходила ему до колен. Затем полез рукой в воду напротив спуска и стал шарить по дну, натыкаясь на веточки, камешки, водоросли.
Вскоре его пальцы на что-то наткнулись. Это была маленькая книжка в черном кожаном переплете. О'Мара посмотрел на нее и положил в карман. Он продолжал поиски еще пять минут, затем выбрался на берег, одел пиджак, вытряхнул воду из туфель и пошел к гаражу.
Впервые за последнее время безнадежность овладела О'Марой. Ощущение было для него новое, и ему не понравилось. Все шло не так, как надо. Ничего не срабатывало. О'Мара, который всегда был деятелем, сейчас оказался в роли зрителя, в то время как действовали другие. Всякая попытка создать ситуацию, из которой логически могло вытекать какое-нибудь действие, тут же пресекалась еще более быстрым действием противника.
Он вошел в гараж через боковую дверь и запер ее за собой. Затем тщательно обыскал первый этаж. Ничего нового он не нашел. Поднявшись наверх, быстро осмотрел комнаты и выключил свет в комнате Воланона. В темноте спустился обратно, вышел в конторку и включил свет.
Он вытащил из кармана книгу в кожаном переплете и открыл ее. Несмотря на то, что книга побывала в воде, слова на титульном листе легко читались: «Карманное издание сочинений Вильяма Шекспира».
О'Мара начал просматривать книгу. Уголок одной из страниц был заломлен. Это была «Ромео и Джульетта». Он тщательно просматривал страницы, затем начал читать, пробегая глазами плотный шрифт, затем остановился. И сразу вспомнил увиденную строчку:
«Что значит имя?
Роза пахнет розой,
Хоть розой назови ее, хоть нет».
Итак, убийца Воланона интересовался произведениями Шекспира и страница была заломлена на уже знакомой ему строчке.
О'Мара вспомнил польский перевод, который он прочитал в доме Тодрилла. Польский перевод Корсака, сделанный в Вильно в 1840 году, который в буквальном переводе на английский звучал так:
«Что значит имя? Роза, как ее ни назови,
Не перестанет чаровать меня своим румянцем».
Не очень хороший перевод, далекий от оригинала, но все же перевод.
Перевод отражал вкус польского переводчика, художника слова. Он почему-то предпочел сказать про румянец розы, а не про ее нежный, запах. Возможно, ему не нравилось слово «запах», но нравилось выражение «чаровать свои румянцем» — выражение, любимое поэтами.
О'Мара задумался о слове румянец. По какой-то таинственной причине слово вертелось у него в памяти… румянец… румянец. Что же было в этом слове?
О'Мара сидел в пыльной, заваленной газетами конторке под тусклой лампой, держа книгу в руках и глядя прямо перед собой. Он порылся в карманах, вытащил сигарету и закурил ее. Была ли какая-нибудь связь между Шекспиром Тодрилла — нациста, читавшего только «Жизнь Наполеона» и польское издание Шекспира в переводе Корсака, и английским карманным изданием, потерянным убийцей Воланона, — и какова она?
Если эта связь вообще была.
Но она должна быть. Длинная цепь совпадений не может быть случайной!
О'Мара повторил строчки Корсака — Корсака, который предпочел говорить о розах, «чарующих своим румянцем», вместо роз, «нежно пахнущих».
И вдруг он воскликнул: «Господи!» Он засмеялся и оскалился по-волчьи.
О'Мара сунул книжку в кожаном переплете в карман.
Затем взял телефонную трубку и сидел ожидая, глядя на мусор на столе, но не видя его.
В трубку послышался голос Иветты.
— Иветта, — сказал О'Мара. — Попроси мадам подойти к телефону и побыстрее. Это О'Мара.
— Сейчас, — ответила она.
Он нетерпеливо ждал, постукивая ногой о пол. Танга взяла трубку.
— Мне повезло, — сказал О'Мара. — Нам нужно немедленно действовать.
— Я рада.
— Ларю у вас? — продолжал О'Мара.
— Да. Он здесь уже десять минут.
— Ваше мнение о нем?
— Мне он понравился. Он бретонец. Я думаю, вы найдете его очень жестким — то, что вы называете «крутой».
— Почему он приехал так рано?
— Ему нужно кое-что сделать в Сант-Лиссе. Он фотограф, работает также и для полиции. Удивительно, но, очевидно, он делал фотографии наших «друзей», — Тодрилла и Наго, которого, кажется, нашли в лесу. Поэтому он должен был быть в Сант-Лиссе. Он приехал прямо оттуда на велосипеде.
— Интересно, — сказал О'Мара, — не оставит ли меня удача. Камера с ним?
— Обождите минуту. Я узнаю.
Он подождал. Вернувшись, она сказала:
— Да, все у него на багажнике велосипеда.
— Хорошо. Это сохранит нам много времени. Приезжайте с Ларю сюда. Я говорю из «Гаража Воланона». Как вы сюда сможете добраться?
— У Ларю есть велосипед. У Иветты другой. Я могу ездить на велосипеде. Я этого не люблю, но в случае необходимости могу это сделать.
— Эта необходимость наступила. Приезжайте на велосипеде.
— Слушаюсь, мсье, — засмеялась она.
— Оденьте пиджак и юбку, — продолжал он. — Измените свою внешность, но не сильно. Измените прическу. Оденьте блузку или что-нибудь, что вы обычно не носите. Я хочу, чтобы вы выглядели по-другому, но чтобы вас можно было узнать. Понятно?
— Вполне.
— Езжайте по дороге мимо фермы Гура. На ней никого нет. Воланона здесь тоже нет. Я оставил машину у стены в конце этой дороги. Оставьте там велосипеды. Попросите Ларю взять с собой фотоаппарат. Идите сюда пешком и постарайтесь, чтобы вас не видели. Войдете в боковую дверь гаража.
— Хорошо, — сказала она и вздохнула. — Нас ожидают приключения?
— Много, — сказал О'Мара.
— Я рада. А то я уже начала скучать.
— Жаль слышать это. Возможно, вам надоели ваши гости.
— Вовсе нет. Наоборот — лишь ситуация. Действительно, я подумала… — она помедлила.
— Что вы подумали? — спросил О'Мара.
— Я думала, — сказала она беззаботно, — что если бы ситуация немного развивалась, возможно, мои гости, как вы их называете, могли бы лучше показать себя. О'ревуар!
О'Мара повесил трубку. Он сидел в пыльной темноте, куря сигарету, и размышлял о Розански, пытаясь представить, как тот выглядит.
Было десять тридцать. Гелвада, прислонившись спиной к стене напротив входа на сцену в маленьком театре в Сант-Лиссе, наблюдал за Эрнестиной, быстро идущей по проходу из-за кулис. Он пошел ей навстречу.
— Моя малышка, — сказал он, — каждый раз, когда я вижу вас, вы выглядите все прекрасней. Вы изумительная женщина. Вы полны энергии, излучаете радость. Вы околдовали меня.
Она улыбнулась и сказала:
— Забавно, что ваше имя Эрнест, а мое Эрнестина. — Она говорила мягко, с дикцией профессиональной актрисы. Его восхищал ее голос.
Они медленно пошли к ее дому. Позади театра толпились люди, вышедшие со спектакля.
— Им есть о чем поговорить, — сказала она. — Сейчас все говорят о двух найденных трупах: Наго и моего бедного Жюля. Все связывают эти убийства между собой.