Обрадованная вампирэсса подскочила и заявила на весь зал:
— Ребята, а чего это мне одной спорт достался? Давайте я вас всех тренировать буду! Подкачаетесь, а там мир легче будет завоёвывать. Вместе — веселее!
Переглянулись белочки, посмотрели друг на друга суслики, кивнули важно бурундуки, и оживлённее стало в спортзале. Забегали беговые дорожки, поплыли, передаваемые друг другу гантели. Снова прошёл по залу лунной походкой на шаре ёжик с подкаченными ногами.
Даже фитнес-браслет промолчал. Совсем ничего не возразил и даже сарказма никакого не выдал. Наверное, просто был доволен тренировкой Блоди.
Оспа залез на штангу, сложил руки за спиной, посмотрел на всё это дело с важным видом и спросил сам себя:
— Ту би ор нот ту би? Зер из зе квештн!
Блоди, что ответственно гладила скакалку в углу, не ответила. Хорошо сказал. Нечего добавить.
Тогда предводитель включил более привычную ему роль:
— Бурундуки, ну, чего стоим? А ну-ка добавьте мне пару блинов на гриф и дуйте отжиматься. Уж я вам пофилонить не дам… Почему у меня ворона пыльная? Подать другую!.. Нет, я передумал. Не хочу ворону. Голубя давайте… с боевой раскраской. Истребителем будет. А затем идём в лес после тренировки. На сов охотиться. Уж сколько они нам крови попили? А теперь пусть возят в две смены днём и ночью. Восстание, оно для всех!
Грызуны переглянулись и подняли лапки, закричали тоненькими голосками в одобрении.
С таким предводителем не только Мрачново можно захватить, но и добраться до самых границ. Чтобы с удовольствием их продлить. А там и до мирового господства рукой подать.
И пусть по ту сторону им все завидуют. Только идти далеко. Но кто сказал, что восстание — это легко? Тут-то тренировки и пригодятся.
Глава 12Музыкальное дарование
Михаэлю казалось, что Чёпе непременно понравится баня. А как иначе? Горячий пар — то, что надо для колобков зубастых. Сразу после бритья и принудительной стрижки.
Они от пара и жара растут как на дрожжах и становятся пышнее всё-таки. Впрочем, наличие дрожжей в Чёпе было очевидным. Осталось только подравнять бока. Не те, что от пара висят, а виски. Чтобы красивый был, современный.
Запах берёзовых веников заменил ванилин. Раскалённые угли и жар выпарили лишнюю влагу. Михаэль любил баню и за то, что здесь почти как в аду — что вообще может быть прекрасней, когда кожу обжигает и плавятся кости? А такова суть парной.
Старший Адов взял стопку счетов, положил колобка на полку в предбаннике, и взялся за растопку. А пока складывал дрова и бумагу, напел под нос:
Благодарен тебе, милый ЖУК
За бумагу спасибо. И всё же
По счетам я платить не готов
Цены адские, тарифы тоже.
Округлый собрат удивил. Монстр приятной окружности прокашлялся на скамейке и заявил без запинок и ужимок:
Можно смотреть в стену,
Но лучше видеть в окно.
Я знаю эту систему,
Ей давно всё равно.
Михаэль повернулся к Чёпе, озадаченный ещё не отмытым, но уже стриженным и бритым поэтическим дарованием. Не часто такое рядом прокатывается. Или прилетает в чугунке.
— Чего-чего ты сказал? А то и пропел? — округлил глаза оборотень. Давненько с ним стихами не разговаривали.
— Тыгыдык, чебаркуль! Было мясо, будет куль! — пробормотал Чёпа и покатился с полки. — Есть мозги, будет каша. Ешь мозги, радость наша.
Михаэль едва успел поймать колобка.
— Я тебе тыгыдыкну сейчас в Чебаркуль! — заявил оборотень и усадил Чёпу на место. Даже веник рядом положил, чтоб не катался. — Чего ты там бормотал про систему?
— Система как гангрена. Отрезай смело, не беси тело!
Михаэль аж присвистнул.
— Сиди смирно, антисистемщик. Сейчас купаться будем, выпарю из тебя всю дурь. Это у тебя, наверное, от закваски прокисшей газики пошли, несёшь невесть что. Или дрожжи в тебе завелись? А если грибы подхватил? Или это от головокружения головного?
— Грибы — не зубы, губы — не трава, срезай, покуда молода рука! — возмущённо воскликнул колобок и снова попытался укатиться. Но веник крепко держал оборону. Сработал как стопарь под колёса автомобиля — не туда и не сюда. — Авогадро! Пыча-пыч! Морда треснет как кирпич, — уже не так бодро добавил Чёпа.
— Вот только авангардов нам не хватало, — пробурчал Михаэль. — Мы тут монстры мирные. Никого не трогаем, баньку топим. Рано нам мордами трескать. Только если первые полезут, тогда и по морде дать не жалко. А пока тише будь. Я из тебя ещё не всю пыль вытряс.
Колобок только на месте подпрыгнул и ресницами захлопал, но попытка улететь, хлопая ресницами и взлетая, тоже провалилась. Оборотень хмуро посмотрел на Чёпу и подложил ещё и мочалку под бок, чтоб уж наверняка не укатился.
Колобки — они такие, только отвернёшься, а он шмыг в окошко и давай ко всяким зайцам, да лисам приставать, песни распевать двусмысленные. Никакой ответственности и инстинктов самосохранения. А если ещё и тазик какой найдёт, то на нём вместо горшочка улетит.
«Это у них, похоже, вместо транспорта. Любую кухонно-бытовую утварь угнать готовы», — прикинул Адов попутно.
Подложив дров, Михаэль дождался, пока распалятся угли. После чего разделся, повязался полотенцем на бёдра и маленькое полотенчико вокруг лба колобку повязал. А то кляп для рта какой-то получится. А поэту рот затыкать никак нельзя. Поэзии выход нужен. А то самого поэта разорвать может.
— Ты же потеешь?
Колобок кивнул и чуть не укатился снова, да мочалка помешала, потому как помимо головы, которая кивала, ничего у него не было. Ну, ещё уши, да те не в счёт, так как на голове и растут.
— У тебя, вообще, есть что прикрывать?
Колобок помотал головой вместе с ушами.
— Что, брат мой по тьме, налоговая всё забрала? Или коллекторы поработали? Видал я как-то коллекторов. Мировые люди, если подумать. Нервные только.
— Ум не прикрыть, не спрятать в штанах. Я такой, какой есть, я — свободный как птах, — тут же бодро ответил Чёпа и ощетинил зубы-забор. Среди некоторых штакетин было изрядное пространство. А между одним зубом и другим даже мышиный хвостик застрял.
«Но то, видимо, к удаче», — снова прикинул Адов.
Сопоставив одно высказывание колобка с другим, Михаэль решил, что округлый собрат на жаре поспешно развивается.
«Как имя дали, так и развивается».
Приободрённый идеей, оборотень плеснул на камни воды, и баня наполнилась паром. Да так повалило, что сам Адов прослезился. Но то, видимо, от эмоций. Гордость за колобка переполняла оборотня.
— Хорошую баньку поставил. До подкожной шерсти пробирает, — даже заявил Михаэль. — Вам, хлебобулочным монстрам, может и не понять, за красоту с куличиками спорите и круассанами всякими, а оборотням там внутри тоже чешется. А в бане удобно. Помылся в одном теле. Распарился, устал. В другое перекинулся. Снова зашёл. Помылся, распарился, устал. В первом парься.
Словно в одобрении колобок кашлянул и заявил политречитативом:
Хоть ты выверни мир наизнанку,
Но не помнишь, товарищ, о том,
Что когда-то все были мохнатыми
И ходили с хвостатым слоном.
Но жива ещё в нас обезьяна.
Та, что рожи всем корчит и ждёт,
Что покажешь ей то ли банана,
То ли в космос дорогу бочком.
Снова присвистнул оборотень. Колобок правильные вещи говорит.
Со знанием дела взял Адов тазик, мочалку и самого колобка. И принялся за работу по борьбе с хворями, и мусором в голове.
— Путити-путити! — забормотал Чёпа, когда Михаэль принялся натирать его мыльной пеной в затуманенном помещении. — Не для того меня бабка скребла, чтобы в руки достался врага! Я орлёнок молодой, да с округлой головой… тьфу! Ниже-ниже. Во-о-от!
— Ага, мне тоже нравится, когда чешут пожёстче, — согласился оборотень. — А ты, брат, мысли ясно излагаешь. Слушай, а может дуэтом споём?
Колобок посмотрел на него, губу прикусил.
— А что? Я сольно альбом записал, — заявил оборотень. — Но выстрелила только одна песня. А остальные так, шрапнелью по слуху прошлись. Вот меня продюсер и отпустил домой. Ну, ты понимаешь. Сказал, музу можно и дома поторопить, чтобы студия не простаивала. А им же всем хиты нужны. Чтобы каждый наповал. И с концертами по миру колесить.
— Будем резать, будем бить, и коровку подоить? — спросил, набрав полный рот пены, Чёпа.
— Насчёт коровки ты верно сказал. Можно и коровку завести, если тебе хочется.
Адов кивнул и посадил нового друга на скамейку. Но едва избавленный от заботы, тот снова попытался сбежать, даже со скамьи успел скатиться. Да только стукнулся в закрытую дверь парной. И громко чихнул. По помещению полетели пузыри.
Михаэль, разбавляющий воду в тазу из бочки с холодной водой, обернулся, но Чёпы среди пузырей уже не увидел.
Но от оборотня так просто не укроешься.
— От меня в моей бане никто грязным не уйдёт, — тихо, но с ощутимой угрозой произнёс Михаэль. — Кто в баню мою попадёт, тот будет вымыт. Клянусь мраком.
Колобка оборотень легко бы нашёл по запаху, но даже этого не потребовалось. Чёпа снова чихнул. Облачка пара вздрогнули, а за ними, уже за бочкой показался зеленоватый кругляш с явно нездоровым видом.
— Аллергик, что ли? Или вирус изгоняешь? — тут же смекнул оборотень в полотенце на поясе. — Так давай я тебя попарю! Всю хворь как рукой снимет.
— Фуфырик-кошмарик, круглый я, как воздушный шарик, — взвизгнул колобок.
— А, ну, это нормально… Самоопределяться, — ответил Михаэль озадаченно, не в силах сразу найти нужных слов. Потому подхватил Чёпу и положил в таз. — Сейчас отмоешься и будешь весь умный. Только зубы тебе почистим. А то в моде голливудская улыбка. А у тебя от неё только буква «г» в названии.
Но вымыть колобка оказалось не так уж и просто. Он как мячик держался на воде и ловко уворачивался от мыла и мочалки. И больше ни слова не сказал, чтобы зубы не показывать. Уши и только удалось оборотню хорошенько потереть.