Джимми кивнул.
— Здорово. Вам нравится?
— Я шучу. Но ведь нужно же содержать такой дом в порядке, правда? Это отнимает много времени, мягко говоря, а мои дети не всегда помогают.
В телефоне что-то тренькнуло. Это была эсэмэска от мисс Марпл.
Они нашли соответствие ДНК в сперме.
Кто? — быстро написала в ответ Эллен.
Патрик Бусэнген.
Ханна, 11:00
Алиса сидела, скрючившись на своей кровати, и поначалу отказывалась говорить о том, что произошло накануне вечером. Она боится, это было очевидно. Но потом Ханне все же удалось добиться от нее объяснений. Алиса услышала, как Карл и Беа обсуждали, что у Ханны телефон Лив, и, должно быть, Лив убила Ханна. Испугавшись, что маму упрячут в тюрьму, Алиса схватила телефон и попыталась спрятать. Полиции она наврала, что нашла его в ящике с песком.
Ханна бросала носки на пол, пытаясь найти хоть одну пару, но все усилия были напрасны. В конце концов она вывернула весь ящик с носками, вывалив их в кучу посреди комнаты, и упала рядом с ней на колени. Слезы все еще текли по щекам — с того момента, как ситуация стала проясняться. Беа мечтает засадить Ханну. Это она пробралась в дом, она нашла телефон в ящике у Ханны. И Карл с ней заодно — ведь ему было известно, что телефон у его мамы.
Материнское сердце разрывалось, когда она думала об этом, а также о том, на что пошла Алиса, пытаясь защитить ее. Подняв с пола носок, Ханна вытерла им мокрые щеки. Постаралась собрать жалкие остатки энергии, чтобы уложить вещи. От Карла ей не удалось добиться ни одного вразумительного слова, но она видела, что ему стыдно. Во всяком случае, надеялась, что это так.
До нее донесся звук машины, подъезжающей к дому. Ханна подошла к окну, чтобы посмотреть, кто приехал. Стоффе. Он не имеет права даже находиться здесь. При одном взгляде на него в душе всколыхнулась волна гнева.
Когда Карл позвонил и сообщил, что Алиса исчезла, Стоффе сбежал, увезя Беа с собой в город. Ханне пришлось одной встречать полицию и скорую, а также всех, кто откликнулся и пришел искать ее дочь. Не говоря уже обо всей той тревоге, которую ей не с кем было разделить. Поиски продолжались три часа, прежде чем Ханна вспомнила о ящике с песком.
— Эй, есть кто дома? — крикнул Стоффе, войдя внутрь.
Она не ответила, продолжая молча складывать одежду, хотя получалось совсем не ровно. С таким же успехом можно было все скомкать и запихнуть в чемодан.
Через пару минут Стоффе вошел в комнату Карла и огляделся.
— Что ты делаешь?
— А ты как думаешь?
— Ханна…
Он взял ее за руки, и она уронила джемпер, который пыталась свернуть.
— Отпусти меня!
— Ладно, ладно!
Он отступил на несколько шагов.
— Я не хочу видеть тебя здесь.
Она подняла с пола джемпер и потянула за рукава, пытаясь расправить.
Стоффе тяжело опустился на кровать Карла.
— Полиции известно, что у нас с Лив были отношения и сперма принадлежит мне. Но они думают, ее изнасиловали.
— Так ее изнасиловали?
— Как ты можешь такое спрашивать?
— Просто не знаю, что и подумать. — Она вспомнила о царапинах и синяках на теле Стоффе. — Сегодня утром я звонила сестре Лив. Твоей свояченице. И моей родственнице, как я понимаю. Представилась подругой Лив.
— И что?
— Похоже, она не встречалась ни с одним из мужчин Лив. Разве не странно?
Стоффе смотрел в пол.
— Они захотят допросить тебя и Александру. Возьмут у вас анализ ДНК и, возможно, отпечатки пальцев.
— Что? — воскликнула Ханна. Ее отпечатки остались на телефоне и… Хотя все это время она понимала, что рано или поздно полиция и СМИ выяснят, как связаны между собой Лив и Стоффе и все остальные, но в тот миг ей показалось, что весь мир вокруг рухнул.
— Не шуми, дети могут услышать.
Ей пришлось взять себя в руки, чтобы не закричать в голос. Как он смеет являться сюда и просить ее успокоиться, ссылаясь на детей? Что же он, совсем ничего не понимает?
— С завтрашнего дня я беру больничный и уезжаю к родителям в Йевле.
Она тут же пожалела, что рассказала ему, куда собирается.
— Что? Ты же не разговаривала с ними уже много лет.
Ханна не ответила. Ее родителям не нравилось, что она живет со Стоффе, — они принципиально прекратили общаться с ней с тех пор, как узнали, что он женат на другой женщине.
— Как получилось, что телефон Лив оказался у Алисы?
— Я хочу, чтобы ты немедленно уехал, — сказала она, не отвечая на вопрос. — Созвонимся, когда все более-менее успокоится.
В глубине души она очень боялась, что он не разрешит ей увезти с собой детей.
Взяв в руки стопки одежды, Ханна спустилась по лестнице и разложила их на диване в гостиной. Сходила в кладовку и принесла самый большой чемодан, имевшийся в доме. Запустила стиральную машину — все цвета вперемешку, не было сил даже рассортировать белье.
Снова поднявшись на второй этаж, она услышала голос Стоффе — он зашел в комнату к Алисе. Через щелочку в двери Ханна могла наблюдать за ними. Алиса сидела у него на коленях. Он обнимал ее, проводя рукой по ее косичкам.
— Я всегда буду защищать вас. Ты же знаешь — ты моя самая дорогая девочка.
— Знаю, папа. Не сжимай меня так сильно.
Эллен, 14:00
Прошла неделя с тех пор, как была убита Лив Линд. Последовательность событий постепенно начала проясняться — с различными вариантами, которые казались в одинаковой степени вероятными. Выводы пока строились исключительно на информации, полученной от полиции. До сих пор ни один человек из всех, с кем беседовала Эллен, не помог ей приблизиться к разгадке.
Она надеялась, что Альварссон может снабдить ее новыми сведениями. За несколько дней до того она заезжала к нему, но в тот момент дома никого не оказалось. На этот раз она позвонила заранее и условилась о встрече.
Мотивы по-прежнему выяснить не удалось, а совпадения ДНК могли ничего не значить. Зачем Патрику убивать Лив? Возможно, он опасался, что она расскажет Ханне или Александре, что он ждет ребенка на стороне. Может быть, они вообще не подозревали о существовании Лив? Или кто-то из женщин дико приревновал? Единственным отклонением, если это можно так назвать, являлось то, что Патрик жил с тремя женщинами сразу. Что уже само по себе могло стать мотивом. Эллен не знала, есть ли у кого-то из них психические расстройства или проблемы с алкоголем. Однако сам Патрик не фигурировал ни в одном полицейском реестре и не имел никаких контактов с психиатрией и медициной вообще. Разумеется, не считая работы.
Эллен надеялась, что все это — не полицейские уловки, дабы любой ценой и как можно скорее найти виновного. Ей хотелось верить, что они делают свою работу основательно, однако что-то во всей этой истории не сходилось.
Откуда, например, они узнали, что Лив изнасиловали? Она с таким же успехом могла заниматься сексом с Патриком совершенно добровольно. От Каролы Эллен пока не добилась вразумительного ответа, каким образом они пришли к таким выводам, однако намеревалась продолжать расспросы, пока это не прояснится.
Почему Беа пыталась заставить ее замолчать? Какие еще улики указывали на шайку Беа, помимо надписи на лаке автомобиля? А теперь еще девочка, нашедшая телефон. Неужели случайность — или кто-то все же ей его дал?
Интерес общественности к убийству сильно возрос после того, как они опубликовали фотографию Лив и показали интервью с Сарой. Это дало желаемый эффект, и начались звонки. К сожалению, пока ни один из них не принес полезной информации.
Семейство Лив ушло в подполье, и никто не отвечал на телефон, когда она пыталась связаться с ними и получить комментарий, — однако тут она решила не проявлять слишком явной настойчивости.
Джимми уехал назад в Стокгольм. Думая о том, что произошло утром, Эллен невольно улыбалась — так много чувств всколыхнулось в ней.
Когда она заехала во двор перед домом, с трактора слез пожилой мужчина. Он был в футболке и в джинсах на подтяжках. Она решила, что это и есть господин Альварссон, и вышла из машины, чтобы поздороваться.
Он был сухопарый и скрюченный — ему явно было необходимо немедленно заняться своей осанкой, — впрочем, подойдя поближе, она констатировала, что уже поздно. У него была неопрятная борода, между зубами застрял жевательный табак. Хотя жара достигала тридцати градусов, он был обут в резиновые сапоги. На лбу выступили бисеринки пота.
— Добрый день, это я вам звонила, — сказала Эллен. Когда по телефону она сказала, что хотела бы задать несколько вопросов по поводу убийства Лив Линд, он сперва начал ворчать, но потом Эллен объяснила, что она не просто журналистка с телевидения, а сама родом из этих мест и выросла в Эрелу, так что он в конце концов пригласил ее приехать.
— Дело такое, строго говоря, мне нужно работать, не покладая рук. Самое время собирать урожай, засуха грядет. Ну ладно, пошли в дом.
Вокруг него роились мухи.
— Вот такая жизнь — все лето болтаешься без дела, а как самая жара, приходится работать от зари до зари. По мне сидеть бы на берегу, попивать пиво и смотреть на закат. Вот это жизнь.
— Зачем летом солить дороги? — спросила Эллен.
Остановившись посреди холла, он серьезно посмотрел на нее.
— Когда едешь в такую жару, всегда будь очень осторожна. Клей в асфальте плавится, и дорога становится скользкой. Знаешь ли, когда в воздухе тридцать градусов, на поверхности асфальта — пятьдесят-шестьдесят. Дорога как бы истекает кровью. А эти дороги построили недавно, так что мне приходится за ними ухаживать. У меня договор с Дорожным управлением — а солить лучше ранним утром. Хочешь выпить?
— Нет, спасибо, — ответила она. — Разве что стакан воды.
— Обувь не снимай, — велел он и протопал в дом прямо в сапогах.
Эллен с благодарностью последовала его совету и стала пробираться вслед за ним среди кип старых газет, инструментов и другого хлама, валявшегося на старом деревянном полу.