— Речь не о тебе, Эллен.
Эллен фыркнула, но ничего не сказала. Они сидели молча, глядя на неподвижное озеро.
Через несколько минут Эрик вернулся за стол.
— Мне пора ехать. Работа, сами понимаете. Все образуется — хорошо, что мы занялись этим вопросом сейчас. Звоните мне, если понадобится помощь. Эллен, я надеюсь, что ты поправишься, иначе не сможешь продолжать жить в квартире возле Шеппсбрун. Мы должны быть уверены, что ты больше не будешь срываться.
Он на ходу поцеловал ее в щеку, поблагодарил за пиво и быстрыми шагами удалился в сторону дома.
Эллен, 13:05
Поднявшись по старой каменной лестнице, Эллен вошла в коридор, где были расположены спальни — с номерами на дверях, чтобы никто не заблудился. Здесь они с Эльзой часто играли в гостиницу, когда были маленькие. Жара не проникала сквозь толстые стены, здесь было хорошо и прохладно. Эллен осторожно дышала ртом. Запахи — самое ужасное, ничто так не отбрасывало ее назад в прошлое, как они.
Прежде чем войти в свою комнату, номер шестнадцать, она посмотрела на черточки на стене. Каждый год Эллен и Эльза мерились, как они выросли. И каждый год оказывались абсолютно одного роста — кроме того случая, когда Эллен сжульничала, привстав на цыпочки. Это было в последний раз.
Сделав глубокий вдох, Эллен открыла дверь.
В ее комнате стояла духота, воздух был спертый. Бросив сумку на кровать, она открыла окно. Гладь озера казалась неподвижной, как зеркало. Воздух снаружи был так же неподвижен — ни одного дуновения ветерка.
Внизу у лодочного домика неподвижно сидела Маргарета и глядела на озеро. Видеть ее в таком состоянии было больно. Эллен так хотелось что-нибудь сделать для своей мамы. Однако она была не тем человеком. Эллен только напоминала ей лишний раз о ее горе. Глядя на Эллен, Маргарета видела лишь Эльзу.
«Смерть, смерть, смерть…» Эллен нервно щелкала пальцами, пытаясь обуздать неожиданно нахлынувшие чувства.
Быстро найдя в сумочке сигареты, закурила. Думать о последствиях в виде запаха дыма сил не было. Стряхнув пепел в стакан, который мама поставила на ночной столик, Эллен открыла бутылку «Рамлёсы», отпила глоток теплой минеральной воды и плеснула немного в стакан. Очень мило со стороны мамы поставить сюда бутылку, однако этот жест заставил ее почувствовать себя гостьей в собственном доме.
Она прилегла на покрывало, втягивая в себя дым.
Расписанные вручную обои с цветочками закружились у нее перед глазами. С обеих сторон от кровати висели портреты родителей Эллен, которые они заказали художнику в день помолвки. Их полные упрека взгляды Эллен видела, засыпая и едва проснувшись.
Смерть сформировала ее характер, и именно смерть помогала ей оставаться на плаву. Противоречиво, но разумно. Чужое горе, кошмары чужой жизни — с этим она умела справляться. Ее собственная скорбь как бы заледенела, и с этим ничего невозможно было поделать. Филипп называл это «тикающей бомбой» — Эллен понимала, что он совершенно прав. Но сил на все это не оставалось.
Здесь она чувствовала себя взаперти, тосковала по другу и по своей квартире, осознавая, однако, что многое в ее жизни должно измениться. В каком-то смысле хорошо, что Филипп и неоплаченные счета вовремя просигнализировали о ее состоянии и в конечном итоге заставили ее покинуть квартиру у моста Шеппсбрун. Это она понимала, но вот как она выживет здесь?
Достав из сумочки телефон, Эллен погуглила «убийство в Стентуне».
Местная газета «Новости Сёдерманланда» давала информацию об убийстве на первой странице. Эллен пробежала глазами текст. Строго говоря, ничего нового.
На сайте «Флэшбек» она нашла небольшую ветку обсуждения. Там дискутировали о том, не является ли это убийством из ревности. В точности как она и подозревала. Указывалось также имя убитой — некоторые буквы были прикрыты звездочками, однако не составляло труда понять, как ее зовут.
Лив Линд, сорок один год. Зарегистрирована на Фолькунгагатан в районе Сёдер в Стокгольме. Одинока, предположила Эллен, так как никто другой по этому адресу зарегистрирован не был. Бухгалтер. Фирма расположена по тому же адресу.
Затем Эллен заглянула в свою почту, констатировала, что мисс Марпл не ответила на ее вопрос по поводу номеров автомобиля, и поскорее закрыла программу, чтобы не видеть горы не отвеченных сообщений, полученных ею за лето.
«Фейсбук». Поколебавшись с минуту, Эллен открыла приложение. Проигнорировав новые сообщения и запросы на добавление в друзья, она поискала имя «Лив Линд» и просмотрела ее стену. Ничего. Никаких надписей типа «Покойся с миром».
Она открыла фотоальбом Лив и увидела несколько фотографий. На одной та стояла с бокалом розового вина в руке. Опубликована больше года назад. Длинные светлые волосы. Круглые щеки. Другое фото снято прошлым летом, когда она ехала куда-то на теплоходе и еще одна фотография, где она со счастливым лицом стоит под зонтом. Закончила гимназию в Умео, а затем изучала экономику в Кристианстаде.
Что ей понадобилось в Стентуне?
Эллен открыла список ее друзей, прокрутила сто двадцать одно имя. Общих друзей у них не оказалось, что само по себе неудивительно, однако нередко выясняется, что ты как-то связан с людьми, с которыми раньше не встречался и о которых даже не слышал.
От тоски Эллен продолжала гуглить, но больше никакой информации не нашла.
Усевшись на постели, она набрала номер полиции и попросила соединить ее с Бёрье Сваном. Всего несколько сигналов — и он снял трубку.
— Да-да, Бёрье Сван слушает.
Голос был низкий и сочный — Эллен предположила, что Бёрье за пятьдесят.
— Добрый день! Эллен Тамм, редакция новостей четвертого канала. У меня к вам несколько вопросов по поводу убийства в Стентуне — Лив Линд.
— Вы сказали — четвертый канал? — он рассмеялся.
— Именно так, а что в этом смешного?
— Нет, извините, просто никогда не знаешь, от чего вы, журналисты, заводитесь.
— Что вы имеете в виду?
К горлу подступила волна раздражения, но Эллен понимала, что сейчас не лучший момент, чтобы вступать в конфликт.
— Вы можете подтвердить, что речь идет о Лив Линд?
— Нет, я ничего не могу подтвердить. А вот вы можете объяснить мне: на прошлой неделе мы занимались другим убийством, в Брандчарре, там тоже женщину забили до смерти. Вам известно об этом?
— Да, — ответила Эллен. Она знала такое место, но об убийстве ничего не слышала.
— Тогда вы догадываетесь, что я имею в виду. Ни с одного телеканала нам тогда не позвонили. Что именно вас так заводит? Мне всегда это было интересно. Почему на этот раз вы звоните?
Она прекрасно поняла его мысль.
— Случайность, — пробормотала она. — Мы не можем освещать все события, но стараемся по мере сил.
Ей стало стыдно за свой канал и за себя лично.
— Но сейчас я заинтересовалась этим делом, и очень важно, чтобы СМИ и полиция вели конструктивный диалог. Вы можете дать какую-нибудь информацию?
— К сожалению, ничего не могу сказать — кроме того, что мы расследуем тяжкое преступление.
— Что стало причиной смерти?
Он вздохнул.
— Я не имею права вдаваться в детали. Жестокое преступление — вот все, что я могу сказать.
— Как вы считаете, что именно произошло?
— Мы ничего не считаем, а просто исходим из имеющейся у нас информации. Сегодня мы провели обследование места. Опросили живущих неподалеку, побеседовали с потенциальными свидетелями. Больше я ничего не могу сказать.
— Родственникам сообщили?
— Мы продолжаем расследование. Спасибо за звонок.
— Запишите мой номер — на случай, если вам что-нибудь захочется рассказать.
Они обменялись номерами и закончили разговор, но, уже собираясь положить трубку, Эллен услышала, как в телефоне зашуршало.
— Алло! — сказала она, но он, похоже, не слышал ее. Зато его собственный голос слышался чуть в стороне от телефона.
Он не положил трубку.
Машинально увеличив громкость на своем телефоне, Эллен попыталась разобрать, что там говорят. В трубке шуршало и потрескивало. Эллен удалось понять, что речь идет о четвертом канале. Что что-то там немыслимо. Услышать, что именно он говорит, было нелегко, но она открыла приложение для записи звука и нажала на красную кнопку — на случай, если он скажет нечто ценное.
Внезапно звук стал более отчетливым.
— Чего тут такого интересного? Эта баба получила по заслугам.
Бёрье рассмеялся — как и его собеседник на заднем плане.
— В конце концов ее парню надоела вся эта ерунда, и он решил положить этому конец.
— Да, история стара, как мир.
Еще несколько смеющихся голосов.
— Баба должна знать свое место…
Смешки и кашель.
— Сама виновата. Когда трахаешься направо и налево, дело обычно плохо кончается.
Александра, 22:00
Дыхание стало прерывистым, спиной она чувствовала, как колотится сердце Патрика.
Он поцеловал ее в плечо, запустив руку под одеяло.
— Хочу взять тебя сзади, — прошептал он, прижимаясь к ней своим горячим телом.
— Пожалуйста, просто обними меня, — сказала Александра и взяла его руку в свою.
— Ты знаешь, мне скоро надо уходить.
Он поцеловал ее в затылок.
— Знаю. Именно поэтому. Обними меня покрепче.
Ей хотелось лежать так с ним всю ночь. Хотя она давно должна была привыкнуть, но каждое такое расставание давалось ей с боем. Внезапно она почувствовала на плече что-то мокрое.
— Ты плачешь? — прошептала она и почувствовала, как внутри все сжалось.
— Просто все это так ужасно.
— Знаю, — ответила она и крепче сжала его руку. — Нам всем тяжело.
Однако это была уже не та боль. Ее горе изменилось, и ей хотелось разделить это чувство с ним. Однако он бы все равно не понял — особенно учитывая тот факт, что причиной ее горя был он сам.
— Что бы я без тебя делал? Ты такая красивая, Александра.
Как всегда, он пытался сказать это с польским акцентом. Ему казалось, что это мило, но ей вдруг стало не по себе.