— Но… — Эллен все пыталась увязать историю, хотя ей страшно хотелось бежать прочь. — А каким образом ее телефон оказался у Ханны?
— Не знаю, я просто выкинула его из машины — наверное, дети нашли его или…
Она начала часто дышать.
— Приехав на работу и услышав, что полиция Линчёпинга допустила прокол, я поняла, что мне повезло. Впервые в жизни.
Не сводя глаз с Эллен, Карола достала из кобуры пистолет.
— Как я могу жить с этим дальше? Никогда еще мне не было так плохо, я больше этого не вынесу… Мне так ужасно не хватает ее, и я…
Эллен набрала на телефоне 112 и нажала на зеленую клавишу.
— Карола! — выкрикнула она в ту секунду, когда та приставила пистолет к виску.
Эллен, 17:00
Вскоре после того, как полиция и скорая помощь прибыли на место, Эллен уехала оттуда. Они констатировали, что Карола мертва. Собачник, выгуливавший неподалеку своего пса, стал свидетелем разыгравшейся трагедии, так что с Эллен сразу же были сняты подозрения.
Они записали ее показания и сказали, что вскоре обратятся за разъяснениями, а также особо подчеркнули, что никакая информация не должна просочиться в СМИ.
Врач и санитар из скорой пытались окружить ее заботой, но ей хотелось только одного — поехать домой.
Карола умерла мгновенно. Пуля вошла правильно, как они сказали.
Звук полицейских сирен еще звучал в голове, когда Эллен стояла под душем. Всю одежду, которая была на ней, она сняла и запихнула в пакет. Брызги крови все равно не удастся отстирать, а вид мозгов Каролы на переднем стекле возникал в сознании всякий раз, стоило ей зажмурить глаза. Она все терла и терла себя, почти до крови. Все тело обожгло, когда она намазалась антисептиком. После душа она залезла в кровать. Ее трясло, она никак не могла успокоиться, но в конце концов все же, должно быть, заснула в полном изнеможении — а когда проснулась, в телефоне было несколько пропущенных вызовов.
Полицейские просили ее прибыть в управление на Кунгсхольмене для дачи показаний.
Эллен надела чистую одежду и попыталась выпить стакан воды, но глотать было тяжело. Дурнота все не отпускала.
Тут взгляд ее упал на стену, и она остолбенела. Все было убрано, помимо ее фотографии на паспорт. «Это, должно быть, Дидрик» — подумала она, пытаясь понять, что он этим хотел сказать. Подойдя к стене, Эллен сняла свою фотографию и выбросила ее вместе с окровавленной одеждой.
Час спустя она сидела в полиции в помещении для допросов.
Ее спросили, что ей известно, и Эллен рассказала всю историю от начала до конца.
Казалось, они хотели увести разговор от того, что за убийством Лив Линд стояла Карола, — подвергли сомнению то, что она замешана в убийстве. Они пытались смоделировать рассказ Эллен, повлиять на нее, убедить ее, что она что-то недопоняла, что на самом деле все произошло как-то по-другому.
Как это было ей знакомо…
Эллен, 18:30
Проводя обыск в квартире Лив Линд, полиция не обнаружила никаких следов Каролы. Там не было ничего, что свидетельствовало бы об отношениях двух женщин. Зато на квартире Каролы они обнаружили все и даже больше. Среди прочего — трусики и кольцо.
После допроса Уве спустился к Эллен, и они отправились выпить по чашечке кофе в столовую полицейского управления. Казалось, Уве до глубины души потрясен случившимся.
— Ах ты черт, аж голова кругом идет. Теперь полиции придется туго.
Он потянул себя за усы и огляделся. Потом по секрету рассказал ей, что они нашли переписку в компьютере у Каролы, в том числе ее сообщения на прежний адрес Лив. Просмотрев списки вызовов с телефона Каролы, они установили также, что те общались ежедневно в течение длительного времени. Видимо, у них были очень бурные отношения. Игра, вышедшая из-под контроля, — такое объяснение случившемуся дал Уве.
Далеко не впервые за последние дни Эллен слышала это выражение.
Уве пожал плечами. Пока удалось выяснить лишь некоторые детали. Они допросили давнюю подругу Каролы, которая подтвердила, что в отношениях Каролы с партнершей часто применялось насилие. Подруга мало что хорошего могла сказать о Лив, хотя и не была с ней лично знакома. Она даже не знала, как выглядит Лив, поэтому никак не отреагировала, когда в СМИ опубликовали ее фотографию, обращаясь за помощью к общественности.
— Как получилось, что ты передал меня Кароле?
— Даже не знаю, — он пожал плечами и зевнул. — Она сама пришла ко мне, и я подумал, что она тебе подходит. Она умела ставить женщин на место.
Он быстро сообразил, что этого говорить не стоило, и поспешил загладить оплошность.
— Прости, я не то имел в виду.
Эллен все прекрасно поняла.
— Я подумал, что мне это чертовски на руку, раз Бёрье и его парни сели в такую лужу. Мне и в голову не могло прийти, что…
— В смысле — она сама пришла к тебе?
Она вспомнила слова Каролы о том, что ей повезло.
— Да, она сама предложила, и мне показалось, что это отличная идея. Она была толковая, но в последний год у нее что-то не ладилось, она часто брала больничный и… — он запнулся. — Когда она сама проявила инициативу, я подумал, что это здорово. Дал ей твой телефон и сказал, что мы будем щедро снабжать тебя информацией, чтобы ты не стала проигрывать по телевизору всякие аудиозаписи и все такое, короче, чтоб не вредничала. Это было чертовски умно с ее стороны, ибо позволяло ей полностью держать под контролем ход следствия и ту информацию, которая появлялась в СМИ. Вот черт!
Он потряс головой и отхлебнул кофе, который к этому моменту, должно быть, успел совсем остыть.
— Не будь я такой вредной, возможно, вы бы так до сих пор и не раскрыли это дело.
— Послушай, не мни о себе слишком много. Бёрье хороший мужик, я всегда это говорил.
Выйдя из полицейского управления, Эллен чувствовала себя совершенно разбитой. Вид мозгов Каролы на стекле застрял в сознании, ей повсюду мерещилась кровь.
С самого начала Эллен считала, что удар, убивший Лив, не был первым в ее жизни. Но ей и в голову не приходило, что Лив сама применяла насилие, и теперь оставалось только удивляться, как примитивно она мыслила. Эллен медленно побрела к машине. На тротуарах толпились горожане, наслаждавшиеся теплым летним вечером.
Проходя мимо «Севен-Элевен», она увидела огромные рекламные щиты газет, словно выкрикивающие: «ПОЛИГАМИЯ», и горестно отвела взгляд. Невольно подумала о детях и о Беа. Несмотря на все то, что эта девочка ей сделала, Эллен было ее жаль. Можно себе представить, как она боялась, что о ситуации в ее семье узнают другие. Беа не сама выбрала себе такую жизнь. Дети, издевающиеся над другими детьми, на самом деле добиваются внимания к себе. Ее поведение вызвано серьезными причинами — расти в такой семье явно было нелегко. Эллен представляла себе, какой обманутой и брошенной Беа почувствовала себя, когда папа представил им свою новую жену. Авось все случившееся принесет с собой хоть какие-нибудь положительные изменения. Сейчас у Эллен точно не было сил все это осмысливать. Слишком много всего свалилось на нее.
Шум, доносившийся из летних кафе, стал тише, когда она свернула на Пиперсгатан, где была припаркована машина. Эллен растерялась — куда ей теперь ехать? Не успела она сесть в машину, как зазвонил телефон. Она заколебалась, увидев, что это Маргарета, но потом все же ответила.
— Приезжай домой, Эллен. Тут кое-что случилось, и это очень серьезно. Нам нужно поговорить.
Эллен, 21:50
Часы показывали почти десять часов вечера, когда она въехала на посыпанную гравием площадку перед домом. Огни на фасаде и фронтоне замка горели, однако в окнах было черно. Темнота в залах и в кухне. То же самое на втором этаже. Не горел свет даже в окнах комнаты Маргареты.
Входная дверь была открыта, но в этом не было ничего необычного. Черный ход вообще никогда не запирался.
Войдя в холл, Эллен остановилась и прислушалась. Было тихо, как в гробу.
— Мама! — позвала она.
Эллен надеялась, что та будет ждать ее. Ведь она сама изъявила желание поговорить — хотя Эллен не была уверена, что выдержит еще один разговор. Меньше всего ей хотелось сейчас беседовать с мамой — всю дорогу сюда она пыталась сообразить, что же такое важное могло случиться.
Зайдя в кухню, она зажгла свет под потолком.
На столе стояли бутылка джина и бутылка тоника, обе наполовину пустые.
«Должно быть, она отключилась», — подумала Эллен, ощущая облегчение и тревогу одновременно.
Поднявшись по лестнице в коридор второго этажа, она осторожно постучала в дверь спальни Маргареты. Не услышав ни звука, приоткрыла дверь. Не понадобилось даже включать свет, чтобы увидеть: кровать пуста. Оглядевшись, она заглянула в ванную. Там тоже никого.
Страх охватил Эллен.
— Мама! — крикнула она и попыталась сделать глубокий вдох, но легкие были словно сжаты невидимой силой.
Ответа не последовало.
Замок был огромен, но они использовали в нем лишь несколько помещений.
Все это так не похоже на маму. Тысяча различных сценариев прокручивалось в голове у Эллен. Она стала щелкать пальцами и топать ногами. Ей показалось, что ноги отнимаются.
Она распахнула дверь в свою комнату.
Настольная лампа горела, окно открыто нараспашку. Занавеска и абажур лампы буквально почернели от насекомых, которые копошились везде — на стенах и на потолке. От мушек до ос и жуков.
Эллен погасила лампу и закрыла окно. В комнате слышалось интенсивное жужжание.
— Эллен.
Она охнула от неожиданности и обернулась.
Эллен, 22:15
Лунный свет, струившийся в окно, осветил фигуру, сидевшую в одном из кресел.
— Мама. — Облегчение мгновенно сменилось гневом. — Что ты тут делаешь?
— Я смотрю, ты сняла со стены наши портреты.
— Здесь невозможно находиться, почему ты не закрыла окно? Везде насекомые.
Маргарета молча пожала плечами.
— Ты пьяна.
— Вовсе нет. Знаешь, что символизируют насекомые?