— Прекрати! — сказала она и высвободилась из его объятий.
— Успокойся! Какого черта ты все время на взводе?
Он быстро вылез из постели.
Теперь она раскаивалась — если бы она не реагировала так остро! Но было уже поздно. Мысленно она проклинала себя за то, что не умеет контролировать свои эмоции. В последнее время ситуация еще усугубилась — что, впрочем, не удивительно. Если бы не поведение Патрика, ей не пришлось бы так страдать.
— Жара ужасная. А кондиционер, что, не работает? — он взглянул на часы. — Черт, я уже не успею принять душ.
Перекатившись на спину, Александра смотрела на мужа, пока тот одевался. Он запихнул в джинсы свой эрегированный член и натянул тонкий джемпер поверх роскошно натренированной груди. Хотя они были женаты более двадцати лет, ей никогда не надоедало смотреть на него. Идеальная фигура. Заметив царапины на спине, она отвела глаза. Голос внутри нее желал спросить, откуда они взялись, — однако одновременно ей не хотелось знать ответ.
— Мы не могли бы пойти куда-нибудь вдвоем?
Усилием воли она заставила голос звучать мягко.
— Нам это так нужно сейчас — учитывая все, что произошло. Мне хочется чувствовать, что ты любишь меня.
Патрик присел рядом с ней на край постели.
— Лучше бы ты не говорила этого — по крайней мере, сейчас. Мы же решили, что у нас все будет так. Мы не можем каждый раз обсуждать все сначала. Это невозможно. Особенно сейчас. Мы нужны друг другу.
Она кивнула и до боли стиснула зубы. Этот разговор ни к чему не приведет. Но не они решали, что все будет именно так. Это решение он принял сам много лет назад.
— Прости, — пробормотала она, изо всех сил стараясь сдержать волну, поднимающуюся в груди.
Он снова встал. Александра протянула руку, но не успела его остановить.
— Приходи завтра, как только сможешь, — проговорила она, пытаясь загладить только что сказанное. — Не знаю, что мне делать с твоей мамой.
— Прекрасно знаешь, ты всегда умела ее очаровать.
Поцеловал ее в нос.
— До завтра.
Он осторожно закрыл за собой дверь.
Она натянула на себя одеяло, но потом отбросила его и поспешно накинула халат.
— Патрик! — крикнула она и кинулась за ним.
— Да?
Он обернулся на лестнице.
— Будь осторожен!
— Само собой. Ты тоже.
Она кивнула.
— Я боюсь.
— Знаю. Но все будет хорошо, обещаю. Я буду защищать вас, и мама остается здесь, с вами.
— Как будто мне от этого легче, — проговорила она и фыркнула.
— Тссс, она может услышать. Мне не нравится, когда ты так говоришь о ней.
— Прости, — сказала она, крепче запахивая халат.
— Иди ложись. Созвонимся завтра, — шепнул он и исчез за дверью. Как кот, который приходит и уходит по своему усмотрению.
Услышав, как он завел машину и уехал, она вернулась в спальню. Взяла пульт от кондиционера воздуха и снизила температуру на несколько градусов. Взбила подушки, аккуратно свернула покрывало.
Затем легла на кровать, уставившись в потолок, усилием воли заставляя себя не думать о том, чем сейчас занят Патрик. Но как ни старалась она сосредоточиться на чем-то другом, в сознании постоянно прокручивались одни и те же мысли и образы. Она сжала руки и напряглась всем телом — почувствовала жжение в глазах и крепко зажмурилась.
— Мама, что с тобой?
Возле кровати стояла Марта. Александра не слышала, как она вошла.
— Ты расстроена?
Мать посмотрела на свою младшую дочь, которая уже подросла и пошла в первый класс, но когда стояла так, в длинной ночной рубашке, придававшей ей сходство с Мадикен[1], то казалась совсем маленькой.
— Нет-нет, ничего страшного, — пробормотала Александра, быстро вытирая слезы. — Хочешь — ложись ко мне.
Беа выросла за спиной у младшей сестры как длинная черная тень.
— Где папа? — сурово спросила она.
Александра почувствовала, как Марта прижалась к ней, и обняла ее одной рукой, словно пытаясь защитить.
— Ты прекрасно знаешь, Беа. Вопрос в том, почему вы не спите? Завтра в школу, и мне опять придется сто раз говорить тебе, чтобы ты вставала.
Неделю назад Беа пошла в гимназию[2], и Александра уже сейчас не знала, как она выдержит эти три года. Ей вообще было непонятно, как она будет справляться с дочерью.
Даже в темноте она увидела, как потемнели глаза Беа. Она не решалась встретиться взглядом с дочерью.
— Вопрос в том, знаешь ли ты, какой век на дворе? Не понимаю, почему ты все это терпишь.
— Ты, конечно, желаешь мне добра, но необязательно говорить со мной таким злым голосом. Ты можешь разбудить бабушку. Пожалуйста, не надо кричать, мне и без того тяжело.
Александре пришлось собрать все силы, чтобы ее голос прозвучал спокойно.
— Все это совершенно недопустимо, разве ты не понимаешь? Тебе нравится пребывать в таком состоянии? Никогда не стану такой, как ты! Интересно, а если люди узнают, как вы живете? Что тогда?
Беа выскочила из комнаты, злобно захлопнув за собой дверь, так, что стены задрожали.
Иметь дочь-подростка оказалось куда сложнее, чем представляла себе Александра. Что ей теперь делать? Бежать за Беа? Но что она скажет? Как объяснит то, что произошло?
19 августа, вторник
Эллен, 7:15
Рулонная штора с грохотом уехала вверх, и утренний свет ослепил Эллен. Казалось, она так и не сомкнула глаз. Сейчас она чувствовала себя еще более уставшей, чем когда ложилась спать, и уже ждала вечера, чтобы снова забраться в кровать.
Ночью ее преследовали разные странные сны. Некоторые казались очень правдоподобными, другие — просто жуткими. Она вся вспотела и наскоро приняла душ, чтобы смыть с себя неприятное чувство.
Спустившись в кухню, она услышала через раскрытое окно, как мама напевает в саду какую-то нескладную мелодию. Человеку неопытному могло показаться, что она в отличном настроении.
Эллен выглянула в окно.
В большой шляпе от солнца на голове Маргарета ходила по саду, поливая свои грядки с приправами. Движения ее были резкими и нисколько не соответствовали мелодии. Таким образом она пыталась скрыть свои истинные чувства — это Эллен точно знала. Она оглядела большую кухню. Все здесь выглядело так же, как и всегда. Унылые серые деревянные поверхности, которые давно пора было освежить.
— Доброе утро, моя дорогая. Хочешь кофе?
Маргарета неожиданно появилась в дверях кухни.
— Я могу сварить новый. Этот стоит уже с пяти часов.
— Спасибо, не надо. Зачем ты поднялась так рано?
— Сад сам о себе не позаботится.
Маргарета сняла шляпу и садовые перчатки и положила на столешницу рядом с мойкой. Эллен отметила, что перчатки совершенно белые и, судя по всему, не прикасались к земле.
— Хорошо спала?
— Да, прекрасно. А ты?
— Как бревно.
Отлично, значит, они обе лгут.
— Радуйтесь, что я обо всем забочусь. Скоро у меня не будет сил, и тогда придет твой черед.
Маргарета вылила кофе, оставшийся в кофейнике.
— Поскольку Эльза… ну и твой брат.
Она замерла, прежде чем налить свежей воды.
— Он собирается переехать в Австралию. Кажется, они купили там виноградники. Даже не знаю — возможно, это кризис среднего возраста. В жизни не слышала большей глупости. Имея все это… Но, видать, верно сказано — на другой стороне трава всегда гуще.
Она отмерила кофе и насыпала в фильтр.
— Когда они перебираются? — спросила Эллен. Она перестала звонить брату, когда поняла, что он всегда говорит одно и то же. Отлично. Здорово. Вот и чудесно. Не имело значения, что именно она рассказывала. Он не слушал. Если бы она переехала в сарай и подсела на героин, он все равно сказал бы: Отлично. Ну вот и хорошо. Всем привет.
— Если они уедут туда, я увижу их еще раз десять от силы до того, как умереть.
— Что? Мама, зачем же так думать?
— А как, по-твоему, я должна думать?
Эллен пожала плечами.
— Не знаю. Мне нужно выпить кофе, чтобы я смогла думать сама.
Она подошла к шкафу, где хранились чашки, и открыла дверцу. Белый лист бумаги, висящий на дверце, вздрогнул от потока воздуха. Эллен окинула взглядом написанные от руки имена друзей и знакомых. Агнета и Йоран Карлстен, 2 детей. Магдалена не замужем, детей нет. София, замужем за Йенсом, 2 детей — Мария 01 и Андреас 05.
Такие списки висели у Маргареты в шкафу, сколько Эллен себя помнила. Каждый раз, когда они ждали гостей или собирались навестить друзей, она освежала память, чтобы задать правильные вопросы.
«Как ваши внуки, Мария и Андреас? А ведь Мария — сколь же ей? Она, кажется, 2001 года — большая уже девочка».
«Боже мой, Маргарета! Как ты все про всех помнишь!»
— Зачем ты вписала сюда Джимми?
В самом низу списка она увидела имя начальника. И приписка другой ручкой: «1 дочь Бианка».
— Почему бы нет? С такой плохой памятью я вынуждена все записывать. Кто знает, вдруг он приедет сюда — а я знаю, что его дочь зовут Бианка. Куда легче будет поддерживать разговор.
Эллен захлопнула дверцу шкафа.
— Ты помнишь, что в десять часов у тебя встреча с доктором Хиральго? Ты будешь встречаться с ним через день, я записала часы на бумажку, которая лежит на письменном столе.
Маргарета бросила на дочь многозначительный взгляд, надела перчатки и шляпу и исчезла в саду.
Эллен налила себе кофе и уселась за круглый кухонный стол. На столе громоздилась стопка газет. Открыв верхнюю, она нашла крошечную статью о погибшей женщине. Полиция допросила соседей, но не нашла свидетелей. Сейчас они просматривают записи камер видеонаблюдения школы и бензозаправки.
И это все — крошечная заметка, которая казалась еще более скромной по сравнению с целым разворотом, посвященным мужчине, забитому до смерти на Свеавеген в связи с дерби на стадионе «Френдс Арена» в Стокгольме.