– На этот вопрос должны ответить вы, господа сыщики. Добавлю лишь одну деталь к уже сказанному. Прошло достаточно времени после ее смерти, часа два, точно сказать не могу, а уж потом убийца вылил кислоту на лицо. Дело в том, что кожная ткань живого человека или только что умершего реагирует на кислоту по-другому, не так, как если бы ее выплеснули через час. Женщина умерла часа за два до того, как ее изуродовали.
– Не исключено. В том месте, где мы ее нашли, нет никаких следов. Если человеку обожгли половину лица кислотой, то ковер был бы залит не только кислотой, но и кровью.
– Конечно. Через пару часов кровь сворачивается и не брызжет фонтаном. Ну что ж. Ты умный парень, Дэн. Ломайте голову дальше, а мне пора к своим покойничкам.
– Ты уже осмотрел труп Хельмера?
– Могу сказать только одно – удар нанесли опасной бритвой. Человек, сделавший это, имеет опыт в таких делах. Точное попадание в сонную артерию и рассечение позвоночных хрящей. Будь бритва немного больше по размеру, голова слетела бы с плеч. Жертву никто не держал, ему не заламывали рук, на него не дышали. Смерть наступила мгновенно. Скорее всего работал одиночка, и он выполнил свою работу за несколько секунд.
После того как Томпстон вышел из кабинета, Сойер сказал:
– Пять лет назад в Сан-Франциско выловили маньяка, который резал глотки проституткам. Тот же почерк. Одним ударом лезвия он сносил голову жертве. На шестой его накрыли.
– Что с ним сделали?
– Точно не помню. Кажется, он был признан невменяемым и его упрятали за решетку пожизненно.
– Как звали того маньяка?
– Чебретори. Итальянец. Полного имени не помню. Надо подать заявку в ФБР, чтобы они посмотрели по своей картотеке. В одном Томпстон прав, этот тип не первый раз режет глотки. Таких случаев не слишком много, и все они на учете.
– Хорошо, Кит. Насчет Рокки мы договорились, ты его не трогаешь. Вечером я позвоню тебе домой и доложу обстановку.
– Почему ты так уверен, что погибшая блондинка не Лионел Хоукс?
– Потому что Лин жива. Но если мы не выдержим дистанции, то нет гарантий того, что она доживет до окончания следствия. Такую машину трудно остановить одним нажатием кнопки, маховик крутится с огромной скоростью, и он движет гигантский механизм. Поломка одной детали мало что изменит. По инерции в мельницу попадут невинные жертвы, их сотрет в порошок. Я уже представляю себе эту машину и начинаю понимать принцип ее работы, но этого недостаточно, Кит. У нас нет той силы, которая сможет что-то изменить в одночасье. Нужна подготовка, тщательная разборка каждой детали в каждой цепи. Пока что мы не можем претендовать на роль механиков. Своим оголтелым выпадом мы лишь обломаем себе зубы и подвергнем опасности других людей. Если бы ты только смог меня понять, Кит, мы сделали бы больше, чем ты себе представляешь.
– Очень образная картина, но не для моего ума.
– Я не хочу тебя окончательно запутать в этой паутине, потому что на многие твои вопросы у меня пока нет ответа. Дай мне время, и картина будет не образной, а реальной, с именами и фактами. Постарайся убедить капитана не пороть горячку. Это не ординарное дело, которое можно бросить в архив. Думаю, что если мы дойдем до конца, то грандиозного скандала не избежать.
К пяти часам я был в своем офисе и ждал звонка от Рика. Он позвонил на пятнадцать минут позже.
– Что за выходки, Рик? Я же тебе запретил ездить в Санта-Роуз.
– Не кипятись, Дэн! Я не могу тебе все объяснить, звоню из бара «Кика». Дела идут нормально. Главное то, что я нашел «Кадиллак»! Отчет я подготовил в фотографиях, портье, наверное, уже отослал тебе пакет…
– Какой портье?
– Я остановился в гостинице «Виктория» на Сайер-стрит, номер 324. Через час у меня встреча с Джеком Арлином. Это брат Тины Баримор, я тебе о нем рассказывал. Джек готов помочь нам, он знает немало об этой банде. Через его нотариальную контору проходили некоторые документы яхт-клуба. Ну ты разберешься, я сделал надписи на фотографиях с обратной стороны.
– Где ты встречаешься с Арлином?
– У себя в номере.
– Слушай меня внимательно, Рик. Ты забаррикадируешься в своем номере и не будешь высовывать оттуда носа, пока я не приеду. Сейчас я сажусь в машину и через три часа буду у тебя. Откроешь мне на четыре стука с небольшим интервалом.
– Не валяй дурака, Дэн, я не могу отменить встречу с Джеком. Это очень важно.
– Плевать мне на Джека. Если ты не выполнишь моих инструкций, то считай наш контракт разорванным. Ты звонишь от стойки?
– Нет. Здесь есть будка возле клозета.
– Посмотри в зал. Там много народу?
– Да нет, не очень.
– Подозрительные типы есть?
– Двое в черных шляпах, зашли следом за мной. Пьют пиво. Похожи на копов: пиджаки под мышками оттопырены.
– Бар на первом этаже?
– Да.
– Значит, в сортире есть окно. Зайдешь туда и вылезешь через него. Машину брось у входа, садись в такси и езжай в отель.
– Ладно-ладно, только ты не психуй. Вечно ты все преувеличиваешь.
– Выполняй, Рик, и жди меня.
Я бросил трубку. У меня взмокла спина, словно я поработал в доках Фриско. Давно я не ощущал на своей шкуре капель пота.
«Кольт» армейского образца, который не раз выручал меня в Корее, я сунул за пояс, а короткоствольный «смит» в специальную кобуру, которая крепилась к ноге под правой брючиной, чуть выше резинки от носков. Этот маневр давно себя оправдал, я им пользовался неоднократно. В шкафу у меня хранился портфель со старой армейской формой. Нашивки с нее я сорвал, но с костюмчиком расстаться так и не смог – мягкий, теплый и просторный. В нем все было предусмотрено и продумано от карманов до защитного цвета. Я прихватил с собой портфель с формой и засунул в него еще две коробки патронов.
Телефонный звонок застал меня в дверях, я вернулся и снял трубку.
– Это вы, Элжер?
– Конечно.
– Рад, что нашел вас. Хоукс беспокоит. Жаль, что не застал вас здесь, у себя. Мне было очень неприятно узнать, что вы запретили Гилберту говорить о находке. Я имею в виду зажигалку Лин.
– Но он все же сказал?
– Нет. Я увидел ее случайно в его комнате. Он не ожидал, что я вернусь сегодня и зайду к нему. Обычно я не захожу в комнаты прислуги.
– Мне жаль, мистер Хоукс, но я хотел, чтобы вы не обращали внимания на появление в доме вещей вашей жены.
– Но как это возможно?! О чем вы говорите? Значит, Лин жива?
– Она жива!
– Не может быть…
– Что вы сказали?
– Вы уверены в этом?
– Послушайте, мистер Хоукс, я делаю свое дело и знаю, о чем говорю. К сожалению, обстоятельства складываются так, что мне не удастся с вами увидеться еще пару дней. Через два-три дня моя работа будет закончена, и я представлю вам отчет. Единственная просьба к вам: будьте внимательны и осторожны. Сейчас настал тот период, когда вам стоит подумать о своей безопасности. Постарайтесь не покидать свою крепость и оставайтесь дома.
– Я не понимаю, о чем вы говорите. О какой опасности? Кто может мне угрожать? Абсурд! Нонсенс! У меня есть работа…
– Не надо мне ничего говорить. Работа так работа, но не отклоняйтесь от своего постоянного маршрута: дом – больница – дом.
– Может быть, вы приедете и все объясните?
– Не сегодня. Но я постараюсь вам позвонить. Извините, у меня сейчас много дел, ваших дел, мистер Хоукс. До встречи!
Я оборвал бесполезный разговор. На данный момент Хоукс отошел на второй план.
Стрелка спидометра замерла на отметке семьдесят миль, я рисковал свернуть себе шею, но сбрасывать скорость не собирался. Чуть больше двух часов ушло на дорогу, и в семь тридцать я подъехал к отелю «Виктория». Возле центрального входа стояла полицейская машина, несколько свободных такси, но машины Эмми, которой пользовался Рик, здесь не было. Значит, он выполнил мои инструкции.
«Бентли» я оставил на соседней улице и вернулся к отелю пешком. Вестибюль был пуст. Портье болтал с горничной и не обратил на меня внимания. Я прошел мимо лифта и поднялся на третий этаж пешком.
Как только я повернул в коридор, так сразу все понял. Возле одной из дверей стоял коп в форме. Я уже не сомневался, что это дверь номера 324. Уверенность моя подтвердилась, когда я подошел ближе. Коп не отрывал от меня глаз, не зная, что ему делать. Очевидно, его смущал мой самоуверенный вид.
– Туда нельзя, сэр.
– Я из окружной прокуратуры. А ты не болтайся здесь и не привлекай внимание жильцов. Иди к лифту и сядь в уголок, чтоб тебя не видели.
– Хорошо, сэр.
Я дождался, пока молодой и неопытный страж порядка отойдет в другой конец коридора, и после этого толкнул дверь.
В одноместном прокуренном номере находилось четыре человека, двое живых и двое мертвых. Кряжистый здоровяк с красной бычьей шеей расхаживал из угла в угол. На нем трещал мундир лейтенанта. Второй – хлюпик с сержантскими нашивками, сидел за столом и вел протокол.
Я вошел в комнату, как к себе домой, и захлопнул за собой дверь. Оба легавых слегка оторопели, увидев незнакомое лицо. Пока они шевелили ржавыми извилинами, я осмотрел все, что мог. Мне стоило больших усилий держать себя в руках. Каждая мышца моего тела была напряжена, а нервы натянулись, как лески под грузом акулы.
Рик сидел в кресле с откинутой назад головой. У него было прострелено горло под подбородком. В свисающей с подлокотника руке, на указательном пальце, болтался короткоствольный револьвер тридцать восьмого калибра. Возле самой двери, на полу, сидел парень, похожий по описанию Рика на Джека Арлина. Его белая рубашка была вся в запекшейся крови, ему прострелили грудь. Рядом с рукой валялся шестизарядный «браунинг». Я ощупал труп Арлина и внимательно осмотрел тело Рика. На его бедре зияла еще одна рана. Я знал, что повторного осмотра мне сделать не удастся.
– Эй, приятель, тебя Кенинг прислал? Ты врач?
Пока лейтенант это мычал, я успел осмотреть все и даже подумать.