Хоукс педантично разобрал все содержимое и подробно описал, что из коллекции было куплено, а что подарено им, отцом, сестрой.
– Здесь целое состояние. И вы не храните драгоценности в сейфе.
Хоукс усмехнулся.
– У нас нет жуликов в доме. К тому же Лин пришлось бы ездить в банк ежедневно. Она меняла на себе украшения по три раза вдень. В домашние сейфы я не верю. Наша усадьба сама по себе уже сейф. Ограда на сигнализации. Сюда нельзя войти или выйти незамеченным.
– Вы упомянули о сумочке из змеиной кожи, с которой ваша супруга уехала. Что в ней находилось?
Хоукс подумал и пожал плечами.
– Затрудняюсь ответить. Ну… Одну секунду. Что-то припоминаю. Перед уходом Лин бросила в сумочку пудреницу, которую взяла с туалетного столика, зажигалку и ключи от машины.
– Как выглядела пудреница?
– В виде раковины, золотая.
– Я вижу, что на всех ценностях вашей жены стоят ее инициалы.
– Ну, это старая традиция в таких домах – делать гравировку на своих вещах, а также вышивку на тканях с теми же инициалами.
– В котором часу уехала миссис Хоукс из дома?
– В семь часов.
– Уверены?
– Часы на камине отзвонили семь, и Лин заторопилась. Буквально через несколько минут она уехала.
– Как вы провели вечер?
– В восемь часов приехал доктор Уайллер, и мы с ним играли в шахматы в гостиной. В полночь он уехал.
– Кто же выиграл?
– В этот вечер я был очень рассеянным. Я беспокоился о Лин. Мы сыграли четыре партии, и все я проиграл.
– Весь штат прислуги находился в доме?
– Не могу сказать. На этот вопрос вам более точно ответит мой дворецкий.
– Это тот пожилой господин, который меня встретил?
– Вы правы.
– Давно он служит в этом доме?
– Не знаю точно, но до моего появления здесь.
– И остальная прислуга работает столь же долго?
– Не вся. Рокки, наш шофер, раньше возил Лин. После того как мы поженились, у нас возникло много дел по хозяйству, к тому же Лин увлеклась цветами и выстроила оранжерею. Она стала редко выезжать из дома, и Рокки лишился работы, но, чтобы не выбрасывать парня на улицу, я предложил ему возить меня на работу и обратно. Это дает мне возможность полистать газеты в пути. Иногда я использую его по нуждам больницы, чтобы он не скучал без дела целый день. Я провожу.в клинике больше девяти часов, а иногда задерживаюсь допоздна.
– Спасибо за информацию. У меня нет к вам больше вопросов. На первый день достаточно.
– Так вы беретесь за дело?
– Да. На оговоренных условиях.
– Я их принял.
Хоукс достал из кармана куртки чековую книжку и ручку. Все это было заготовлено заранее, никто в халатах чековые книжки не носит.
– Как ваше полное имя?
– Дэниел Диксон Элжер.
Чек был выписан на мое имя на сумму в тысячу долларов. Ровно столько, сколько я заработал за два года со дня получения лицензии. Скрыть свою растерянность мне, очевидно, не удалось.
– Это аванс, мистер Элжер. Вы получите пять тысяч по окончании расследования, но это в том случае, если Лин найдется, а также будут оплачены все ваши расходы. Прошу вас не экономить и не сдерживать себя при необходимых затратах. Вам дается полная свобода действий и свобода распоряжаться денежными средствами.
Я убрал чек в бумажник, забыв при этом поблагодарить за доверие.
– Когда вы приступите к работе?
– Я уже приступил, мистер Хоукс. Мне бы хотелось поговорить с вашим дворецким.
Хоукс подошел к двери и дернул за плюшевый пояс с бахромой на конце.
Беседа с Гилбертом, так звали этого удивительного старика, проходила в гостиной первого этажа. Перед тем как мы спустились вниз, дворецкий ознакомил меня с достопримечательностями дома. Я насчитал двадцать четыре комнаты. Правда, не могу сказать с уверенностью, что хороню запомнил план хитроумного строения.
– Хозяин сказал мне, сэр, что вы переедете в наше поместье, и велел мне приготовить для вас комнату. Любую на ваш выбор.
– Спасибо, Гилберт. Я полагаюсь на ваш вкус. Чем она будет меньше, тем лучше.
Я сидел за круглым столом, а старик стоял как солдат, вытянувшись в струнку.
– Присаживайтесь, Гилберт. Я ничего не смыслю в субординации, принятой в таких домах, и не очень разбираюсь в разного рода церемониях, которым вы следуете. Мне бы не хотелось официальных ноток. Я не веду протоколов и не предупреждаю людей о том, что каждое сказанное ими слово может обернуться против них на суде. Прошу вас, расслабьтесь немного. Я всего лишь частное лицо, которое постарается помочь найти вашу хозяйку.
Гилберт несколько секунд стоял в нерешительности, затем выдвинул из-за стола стул с высокой спинкой и присел на самый его край.
– Постараюсь не отнимать у вас много времени. На данный момент меня интересует тот самый злосчастный день, когда исчезла миссис Хоукс. Если можно, расскажите мне хронологию этого дня и постарайтесь не упустить ни одной детали.
– Я постараюсь, сэр. Мистер Хоукс в то утро уехал раньше обычного. В половине девятого. Дело в том, что его шофер получил выходной, и хозяину пришлось самому вести машину, а он не очень хороший водитель. Миссис Хоукс поднялась, как обычно, в десять часов. Позавтракала, провела час в оранжерее, где она занимается цветами, и в одиннадцать уехала в город Она собиралась сделать кое-какие покупки. Вернулась миссис Лин в четыре часа и занялась туалетом. Хозяин вернулся в шесть вечера. Обедал он один. Она посидела с ним за столом и лишь выпила кофе. Они немного повздорили из-за поездки в Санта-Роуз. Затем она собралась и уехала.
– Повздорили? Муж не хотел отпускать жену одну?
– Нет, сэр. Он отказался ехать сам, но не возражал против поездки миссис Лин.
– Вы сказали, что она уезжала в город за покупками. Что она купила?
– Шляпу, сэр. Огромная коробка, в пей была шляпа. Белая с большими полями.
– А где обедает ваша хозяйка, когда выезжает в город?
– Этого я не знаю, сэр. Есть несколько фешенебельных ресторанов, которые они посещают, когда выезжают в театр или на концерт. Я как-то слышал название «Шали». Я запомнил, потому что моя покойная супруга любила духи с таким названием.
– Лин звонила кому-нибудь в этот день?
– Да, сэр. Перед отъездом в город она позвонила доктору Уайллеру и своей сестре.
– Вы не помните, о чем шел разговор?
– Нет, сэр. Я не слышал. Единственно, что могу сказать, миссис Лин крикнула в трубку: «Ладно. Дэлла, если останется время, забегу на несколько минут».
– Речь идет о ее сестре?
– Дэлла Ричардсон – родная сестра миссис Хоукс.
– У нее, кажется, неплохой бизнес в городе?
– Дом моделей.
– В котором часу уехала миссис Хоукс в Санта-Роуз?
– Мне кажется, не было еще семи часов вечера. Хозяин меня предупредил, что должен приехать мистер Уайллер к восьми часам, сам он поднялся в спальню и попросил не тревожить его до приезда гостя.
– В котором часу приехал доктор?
– В начале девятого. Я проводил его в гостиную и поднялся наверх к хозяину.
– Вы зашли в спальню?
– Нет. Я постучал. Он ответил, что через пять минут спустится.
– Чем они занимались?
– Играли в шахматы.
– Вы обслуживали в течение всего вечера?
– Нет, сэр. Я лишь подал им напитки, и мистер Хоукс сказал, что я ему больше не понадоблюсь. У меня разыгралась мигрень, я ушел к себе и лег спать.
– Кто из прислуги в этот вечер находился дома?
– Никого, сэр. Только Джозеф, наш сторож. Он спит до восьми вечера, а с девяти до утра следит за сигнализацией, бродит по участку… Ну вроде, как бы выполняет свою работу. Он очень стар, сэр…
– У вас нет собак?
– Есть. Но хозяин терпеть не может собак, и их держат под замком.
– Но пожилой человек не сможет защитить дом от грабителей! Это же ясно!
– Ограда очень надежна, сэр. Практически ее нельзя преодолеть. К тому же сработает сигнал тревоги. В самом крайнем случае можно включить рубильник.
– Что это значит?
– Я не знаю, использовали его или нет, но, если включить этот рубильник, ограда попадает под высокое напряжение, по ней пропускается электричество.
– Кто придумал этот варварский способ зашиты?
– Делал эту систему один немецкий инженер, бывший военнопленный времен войны с Гитлером. Он сделал эту систему в больнице. После побега умалишенных из Центра Ричардсона вся округа была перепугана. Вы помните этот ужасный случай?
– Когда это случилось?
– Семь лет назад.
– После смерти профессора Ричардсона?
– Да. Спустя полгода. Тогда уже Центр возглавлял доктор Хоукс.
– По его распоряжению провели эти работы? Я говорю об электрификации ограды.
– Да, сэр.
– Как хозяин относится к прислуге?
– Очень ровно, сэр. Он ученый, очень замкнутый, но никогда не допускает грубостей по отношению к персоналу.
– Спасибо, Гилберт. У меня больше нет к вам вопросов. Покажите мне территорию усадьбы и гараж. Я хотел бы поговорить еще с шофером.
– Да, конечно. Он у себя в каморке.
– В каморке? Я не видел ни одной каморки в этом доме.
– Рокки занимает небольшую комнату над гаражом.
Мы вышли в сад. Обходить территорию усадьбы я не стал, такая прогулка заняла бы много времени, и я решил отложить это на другой раз. План действий на сегодняшний день у меня сложился, и по моим прикидкам на его осуществление уйдет весь оставшийся день.
Гилберт провел меня но восточной аллее, где за манговыми деревьями уютно спряталось двухэтажное строение. Первый этаж занимал гараж с широкими воротами на три-четыре машины, второй – походил на что-то вроде мансарды.
Мы обошли дом с тыла, там находились две двери. Одна вела в гараж, другая – на второй этаж. Глазомер подвел меня на этот раз. Здесь вполне можно разместить машин пять, но я увидел лишь одну: темно-синий «Линкольн» в отличном состоянии, сверкающий даже в полумраке помещения. В углу стоял мотоцикл. «Харлей» послевоенного выпуска, но в отличном состоянии. Помещение было вычищено и хорошо проветрено.