Я чувствую, как волосы у меня на затылке шевелятся. Я видел публичные посты Доктора Дэйва. То, о чем он говорит в приватных чатах, должно быть невообразимо хуже.
– Он дал тебе какую-нибудь контактную информацию? Какой-нибудь намек на то, откуда он? Что-нибудь вообще?
– На самом деле – нет. Если смотреть на его грамматику и синтаксис, я бы сказал, что он учился в колледже или же очень хорошо начитан. У него есть деньги, это явствует из некоторых моментов обсуждения; цена для него, похоже, не проблема. И мне кажется, он откуда-то с побережья.
– И почему тебе так кажется? – спрашиваю я.
В голосе его звучит самодовольство.
– Что ж, Сэм, я уверен, что ты вычислишь это, если как следует постараешься. И ты прав, что не закрываешь глаза на этого типа. Я готов поставить круглую сумму на то, что он очень хочет сделать что-нибудь гадкое с твоей бабой. Не посмотреть на это, а действительно сделать.
Я вздрагиваю от того, с каким удовольствием он произносит последнюю фразу.
– Ты знаешь еще что-нибудь? Не ври мне. Ты знаешь, какими будут последствия.
А они будут. Я и раньше сумел сделать ему пару гадостей. Он должен верить, что я смогу сделать это снова, иначе из хищников перейду в его глазах в разряд жертв.
Его улыбка исчезает, словно стертая мокрой тряпкой. Остается только его сущность, лишь с виду и по основным функциям напоминающая человеческую. Доктор Дэйв лишен эмпатии, а если она у него и есть, то настолько слабая и искаженная, что ее хватает лишь на то, чтобы заставить его проявлять некую осторожность.
– Он – неприятное явление, – говорит Доктор Дэйв. Веское заявление, учитывая, кто его делает. – Не следует воспринимать его легкомысленно. Он… фанатик. И она вряд ли его первый проект.
– Кто еще?
– Подумай сам. У тебя есть все детали. Я сложил эту головоломку; сложишь и ты, если твоя баба не вытрахала из тебя все мозги. – Последние слова он произносит брезгливо. Гвен для него не человек, а вещь. Предмет, который он хотел бы видеть сломанным, просто для развлечения. Я не уверен, что о детях он думает хотя бы так. Для него они почти не существуют – только как инструмент, посредством которого можно причинить боль Гвен.
У этого мерзавца есть собственные дети – трое, если верить его сайту. Жена у него красивая, лощеная, и я уверен, что она боится его до судорог. Но, вероятно, если она бросит его, ей придется еще хуже. Он не любит проигрывать, а женщин любит еще меньше.
– И все же скажи словами, зачем он искал Тэмми Магуайр.
– Потому что это – легкий выбор. А ты как считаешь?
Он произносит это так, словно оно само собой разумеется; но подобные вещи не очевидны ни для кого, кроме подлинных социопатов. Судя по тому, что рассказала мне Гвен, женщина, которая взяла себе имя Шерил Лэнсдаун, сама была хищницей.
Домашняя кошка – хищница, понимаю я. Но для питбуля она – добыча.
Доктор Дэйв, похоже, начал терять терпение.
– Уже поздно. Мы все уладили, Сэм?
– Нет, – отвечаю я. – Но я не буду пытаться повредить тебе, если ты не перейдешь границы. Не только со мной – с кем угодно. И я серьезно, Дэйв. Держись в рамках.
– Конечно, – заверяет он, и на его губах снова появляется все та же улыбка. – И тебе тоже надо постараться быть вежливее. Это даст тебе куда больше, чем все твои угрозы.
Нет, не даст. Только не тогда, когда имеешь дело с ним и такими, как он. И мы оба это знаем.
Доктор Дэйв открывает дверь и выходит за порог. Прежде чем закрыть ее, произносит:
– Кстати, я хакнул твою кредитку. Эта комната забронирована на тебя.
Не знаю, действительно ли он это сделал. Его ложь неизменно звучит как правда. Когда я буду уходить, просто спрошу администратора мотеля.
Мне нужно принять долгий горячий душ, желательно с дезинфицирующим средством. Но вместо этого я проверяю комнату на предмет гнусных сюрпризов, и Доктор Дэйв не разочаровывает меня. Под кроватью лежит толстая стопка отвратительной детской порнографии – видеозаписи, нелегально напечатанные журналы, фотографии. Невероятная гадость. Видит бог, даже в этом грязном местечке, обнаружив подобное, вызовут копов. И, конечно же, он записал номер на мое имя.
Беру из ванной пластиковый пакет для мусора и засовываю всю стопку в него, потом проверяю остальную комнату.
Насколько я могу видеть, он не озаботился оставить что-либо еще.
Направляюсь прямо к своему пикапу, забрасываю мешок в кузов и связываюсь с администрацией мотеля. По счастью, Дэйв солгал: он заплатил за номер наличными. Еще одна мелкая пакостная ложь. Куда больше меня беспокоит та порнуха, которую он мне оставил, – я не могу просто выкинуть ее в помойку. Поэтому выезжаю за пределы города на проселочную дорогу, развожу костерок и начинаю подбрасывать в него эту гадость. Перед этим разламываю DVD-диски на кусочки, рву ленту в видеокассетах, разрываю на клочки журналы. Это уничтожение заставляет меня почувствовать себя лучше.
Пока оно все горит, я провожу быстрый поиск со своего смартфона. Дэйв издевался, говоря, что эту головоломку очень легко собрать. И я начинаю это делать. Malus Navis вполне можно перевести с латыни как «маяк, сигнальный огонь». Вот почему Дэйв сказал, что наш сталкер, вероятно, живет на побережье. Но на каком побережье и в каком штате… кто знает? Однако предложение Дэйва звучит разумно: мне нужно внимательно просмотреть публичные посты МалусНависа и понять, что по ним можно определить. Может быть, они могут дать мне какие-нибудь намеки на то, в каком направлении нужно искать.
Я делаю глубокий вдох и снова ныряю в камеру эмоциональных пыток, то есть на сайт «Погибших ангелов».
Мне не требуется много времени, чтобы это увидеть. Пишет МалусНавис немногословно, взвешенно, но в некоем смысле неумолимо, как лавина. Он, похоже, никогда не проявляет особых эмоций относительно того, что делает, однако питает невероятный интерес к концепции возмездия «око за око». Я нахожу его посты на нескольких разных подфорумах – на одном он интересовался Тэмми Магуайр, но спрашивал и о других личностях; я выписываю их имена в блокнот. Не все люди, к которым он проявлял интерес, женщины; большинство имен мне незнакомы. Некоторые едва удостоились упоминания даже на форуме, где все одержимы преступлениями.
Но он пишет здесь, перетекая из одного раздела в другой. Выслеживая.
Я записываю в блокноте «ангел мщения» и несколько секунд смотрю на эту надпись. Это заставляет меня внутренне замереть, потому что если этот человек таков, то я был на его месте, я знаю, каково это. Знаю, каково чувствовать, будто ты несешь в себе некую сокрытую истину, которая ставит тебя превыше всего мира… даже если это всепоглощающее убеждение – вовсе не истина. Ты готов пойти на сделку с собственной этикой и моралью, обманывать, лгать, красть, причинять боль, убивать… и все во имя справедливости.
Мне понадобилось оказаться лицом к лицу с Гвен Проктор и ее детьми, чтобы лишиться этой непробиваемой иллюзии, чтобы увидеть: то, что я творю, приносит мне не меньше вреда, чем я пытался причинить этой женщине.
МалусНавис пишет, как человек, у которого есть некая миссия. Я не знаю, что это за миссия. Может быть, он, как и Доктор Дэйв, знает, где проходит черта, и останавливается только на преследовании. Я помню опустошающий ужас, который испытал, когда мне позвонили и спросили насчет заметки о смерти Гвен: должно быть, заявку подал тоже этот тип. Это жестоко, но не противозаконно; просто аморально. Так же, как многие вещи, которые обрушиваются посредством Интернета на Гвен и детей. Как те листовки, шаблон для которых я некогда создал.
Но это заставляет меня задуматься, поскольку даже такой социопат, как Доктор Дэйв, похоже, считает, будто МалусНавис хуже его. И сидя здесь, в темноте, и сжигая всю эту жуткую стопку улик, которые Дэйв хотел повесить на меня, я понимаю, что это действительно веское мнение.
Удостоверяюсь, что вся эта гадость сгорела, обуглилась, скорчилась, превратилась в неразличимую грязь, какой и была, и забрасываю костер мокрой землей. Закапываю угли и чувствую себя ужасно – словно я преступник, зарывающий труп.
Ожидая, пока дым рассеется, я пишу Гвен: «Все в порядке. Еду домой».
Почти сразу же после этого мне поступает звонок. Я ожидаю, что это от Гвен – но нет. Номер мне незнаком, и я едва не сбрасываю вызов, но некий инстинкт говорит мне, что лучше этого не делать. Не в такой поздний час.
– Алло? – Я произношу это слово с вызовом. Подтекст: лучше не звоните мне по мелочам.
– Сэм? Мистер Кейд? Это Тайлер. Помните, с летного поля… – Он встревожен. Я слышу, как он хрипло дышит в микрофон.
– Сейчас не время для звонков, Тайлер.
– Ладно, – отвечает он. Голос его звучит подавленно, насколько возможно при его желании проявлять эмоции. – Я просто хотел, чтобы вы знали, что это не ваша вина.
Я останавливаюсь, наполовину открыв дверцу своего пикапа.
– То есть? – Миллион вариантов прокручивается у меня в голове, и все они плохие. Большинство из них приводят меня в ярость.
– Вы единственный, кто действительно пытался, – продолжает Тайлер, – понять, что со мной происходит. И я благодарен за это. Я просто не хочу, чтобы вы думали, будто это из-за вас.
– О чем вы говорите, Тайлер?
– Я сейчас на мосту Гей-стрит, – говорит он, как будто это объясняет все. И спустя секунду до меня доходит. Во рту у меня пересыхает, пульс учащается.
– Тайлер, что вы собираетесь сделать? – Мост Гей-стрит расположен возле самого делового центра Ноксвилла, он проходит над Теннесси-ривер. Низкие стальные перила, окрашенные в зеленый цвет. Долгое падение до воды.
– Я больше не могу, – отвечает он. – Правда, не могу. Так будет лучше для всех.
Я распахиваю дверцу пикапа и запрыгиваю на сиденье. Включаю двигатель. Переключив телефон на громкую связь, кладу его рядом с собой.
– Тайлер, я еду к вам, ладно? Давайте сядем и немного поговорим. Мы можем это сделать?
Я знаю, на каком узком краю он стоит. Я стоял там много раз в недавние годы, прежде чем Гвен протянула мне руку и вытащила меня обратно в широкий мир. Много раз мне казалось, что ничто не стоит этого, ничто не реально. Это очень плохое место – обрыв, над которым ты слышишь, как мертвецы нашептывают, что тебе лучше было бы присоединиться к ним.