– Да, верно, – сдался Ветром Сдумс.
– Мы уже как раз заканчивали, – сказал Башмак. – Давай представлю. Народ, это… – Он запнулся.
– Сдумс. Ветром Сдумс.
– Наш брат Ветром! – подхватил Башмак. – Поприветствуйте его, как принято в «Новом начале»!
Раздался нестройный хор смущённых «приветов». Рослый и очень волосатый юноша, сидевший с краю, поймал взгляд Ветрома и театрально закатил жёлтые глаза – мол, понимаю, каково это.
– Это брат Артур Подмиг…
– Граф Неспиртату! – резко поправил его женский голос.
– И сестра Дорин… то есть графиня Неспиртату, конечно…
– Графиня в уосхищении, – произнёс тот же голос, и низенькая коренастая женщина, сидевшая рядом с низеньким коренастым графом, протянула ручку, усеянную кольцами. Сам же граф натужно улыбнулся Ветрому. Одет он был, похоже, в театральный костюм, который был ему на несколько размеров велик.
– И брат Шлёппель…
Этот стул пустовал. Но низкий голос из темноты под ним ответил:
– Добрый вечерочек!
– И брат Люпин. – Мохнатый мускулистый юноша с длинными клыками и острыми ушами крепко пожал Ветрому руку.
– И сестра Друлль. И брат Горпер. И брат Иксолит.
Ветром пожал несколько разновидностей рук.
Брат Смолит протянул ему пожелтевший листок бумаги.
На нём было написано: «УуууИиииУууу-ИиииУуууИиии».
– Извини, сегодня больше никого нет, – продолжил Башмак. – Я стараюсь как могу, но, похоже, многие люди просто не готовы бороться.
– Эм-м… в смысле, мертвецы? – спросил Ветром, всё ещё разглядывая записку.
– Всё из-за апатии, вот что я скажу, – вздохнул Башмак. – Ну как может наше движение расти и развиваться, если они просто будут лежать себе в гробах?
За спиной Башмака Люпин начал подавать знаки – мол, «не заводи его», но Ветром не умел вовремя остановиться.
– Какое движение? – спросил он.
– За Права Мёртвых, – гордо провозгласил Редж. – Я тебе листовку дам.
– Но погоди, ведь у мёртвых нет никаких прав? – уточнил Ветром. Краем глаза он заметил, как Люпин хлопнул по лбу ладонью.
– В этом ты чертовски прав! – сказал Люпин с убийственно серьёзным видом. Башмак покосился на него.
– Это всё апатия, – повторил он. – Всегда одно и то же. Стараешься для людей, а они и пальцем не шевельнут. Стоит тебе помереть, и про тебя начинают говорить всякое. И забирают всё твоё имущество. А ещё…
– Я думал, когда большинство людей умирает, они… ну… умирают, и всё, – заметил Ветром.
– Они просто ленятся, – заявил Башмак. – Им лень по-настоящему бороться.
Ветром никогда ещё не видел столь удручённого человека. Казалось, Редж Башмак просел на пару дюймов под тяжким грузом угнетения.
– А как тафно ты не-жив, Уэтром? – жизнерадостно спросила Дорин.
– Да совсем недолго, – ответил Сдумс, радуясь смене темы. – Должен заметить, вышло совсем не так, как я представлял.
– Привыкнешь, – хмуро посулил Артур Подмигинс, он же граф Неспиртату. – В этом суть не-жизни. Это проще, чем упасть с утёса. Мы все тут нежить.
Люпин кашлянул.
– Ну, кроме Люпина, – поправился Артур.
– Я, так сказать, почётный член общества нежити, – кивнул Люпин.
– В качестве оборотня, – пояснил Артур.
– Я сразу понял, что он оборотень, как только увидел, – кивнул Ветром.
– Каждое полнолуние превращаюсь, – вздохнул Люпин.
– Отрастает шерсть, начинаешь выть… – понимающе продолжил Ветром.
Все покачали головами.
– Эм-м, нет, – поправил Люпин. – Скорее, прекращаю выть, а шерсть выпадает. И это до жути неприятно.
– Но разве в полнолуние оборотни не…
– Проблема Люпина в том, – пояснила Дорин, – тшто он у нас как бы с протиуоположной стороны.
– От природы-то я волк, – сказал Люпин. – Забавно, правда? Но каждое полнолуние превращаюсь в человека-волка. Всё остальное время я… ну, просто волк.
– Божечки, – посочувствовал Ветром. – Тебе, должно быть, очень тяжело.
– Труднее всего со штанами, – поделился Люпин.
– Эм-м… что?
– Понимаешь, людям-оборотням проще. Они просто остаются в одежде. Конечно, она может порваться, но, по крайней мере, она при них, верно? Но стоит мне завидеть полную луну, и через минуту я уже хожу на двух ногах и разговариваю, а вот штанов при этом под рукой обычно не бывает. Приходится хранить парочку в укромном месте. Господин Башмак…
– Зови меня просто Редж!
– …разрешил мне прятать штаны у него на работе.
– А я работаю в морге на Улице Вязов, – пояснил Башмак. – И не стыжусь этого. Даже удаётся иногда спасти брата или сестру.
– В смысле, как спасти? – не понял Ветром.
– Так это же я леплю визитки под крышки гробов, – ответил Башмак. – Никогда не знаешь, что выйдет. Стоит попробовать.
– И часто срабатывает? – поинтересовался Ветром, оглядывая комнату. Он намекал, что комната довольно просторная, а в ней всего восемь людей – девять, если считать голос из-под стула, на слух вполне человеческий.
Дорин и Артур переглянулись.
– С Артуром сработало, – заметила Дорин.
– Извините, – Ветром повернулся к ним, – мне показалось, что… вы двое, часом… не вампиры?
– В точку, – подтвердил Артур. – К сожалению.
– Ха! Не гофори так, – надменно перебила Дорин. – Ты толшен гордиться благородным происхоштением.
– Толшен? – передразнил Артур.
– Вас, наверное, покусала летучая мышь? – спешно поинтересовался Ветром, стараясь не стать причиной семейной ссоры.
– Юрист нас покусал, – вздохнул Артур. – Пришло мне, значит, солидное такое письмо. Ну, знаешь, с жирной восковой печатью и всем таким. Бла-бла-бла… ваш прапрадядя… приносим глубочайшие… бла-бла-бла… вы единственный живой родственник… Только что был Артур Подмигинс, владелец молодой и быстро развивающейся фруктовой лавки, раз – и вот я граф Носпиртату, владелец пятидесяти акров земли на обрыве, на котором и коза не удержится, и замка, откуда даже тараканы сбежали. И в нагрузку письмо от тамошнего бургомистра – не заглянете ли обсудить налоговую задолженность за триста лет.
– Ненавижу юристов, – произнёс голос из-под стула. Звучал он печально и глухо. Ветром невольно поджал ноги под собственный стул.
– Но замок был фесьма хорош! – заметила Дорин.
– Ага, отличная груда плесневелых камней, – возразил Артур.
– Оттуда прекрасный уид.
– Ага, через дыры в каждой стене, – ответил Артур, у которого, похоже, наболело. – Надо было догадаться, что дело нечисто, прежде чем ехать его смотреть. Я сразу повернул обратно, помнишь? Ещё подумал, ну вот, четыре дня впустую, а мог бы фрукты продавать, самый сезон. Ни о чём другом и не думал. И вдруг просыпаюсь в темноте в каком-то ящике, нашарил кое-как спички, зажёг одну, а в считанных вершках от моего носа – эта вот визитка. И там написано…
– «Хватит молча лежать и терпеть», – с гордостью вспомнил Башмак. – Одна из моих первых.
– Ну, исфини, что я должна была поделать? – напряглась Дорин. – Ты лежал и не тфигался целых три дня!
– Жрец тогда был в шоке, надо сказать, – добавил Артур.
– Ой, эти жрецы! – воскликнул Башмак. – Все они одинаковы. Твердят, что после смерти тебя ждёт жизнь вечная, но стоит тебе и впрямь её попробовать – и у них физиономии вытягиваются!
– И жрецов тоже не люблю, – произнёс голос из-под стула. Ветром задумался, слышит ли его кто-нибудь ещё.
– Никогда не забуду лицо преподобного Велигара, – хмуро продолжил Артур. – Я в тот храм тридцать лет ходил. Меня в пастве уважали. А теперь я и подумать не могу хоть шагу ступить в религиозное заведение – сразу нога болеть начинает.
– Да, но и он нехорошие вещи сказал, когда ты поднял крышку, – вставила Дорин. – Он всё-таки жрец. Им даже знать такие слова не полагается.
– А я любил ходить в тот храм, – мечтательно заявил Артур. – В нём было чем заняться по средам.
Ветром Сдумс про себя подметил, что она вдруг научилась выговаривать «в».
– А вы тоже вампирша, госпожа Под… простите… графиня Носпиртату? – спросил он вежливо.
– Уоистину, – улыбнулась она.
– По мужу, – уточнил Артур.
– А так бывает? Я думал, нужно, чтобы тебя укусили… – удивился Ветром.
Голос под стулом хихикнул.
– С чего бы мне вдруг кусать женщину, на которой я тридцать лет женат? – возмутился граф. – Бред какой-то.
– Супруга толшна разделять хобби супруга, – добавила Дорин. – Это позфоляет браку оставаться интересным.
– Да кому нужен интересный брак? Я никогда не просил интересный. Вот в чём проблема: в наши дни люди рассчитывают, что всё будет интересным, даже брак, – простонал Артур. – И никакое это не хобби. Ты же знаешь, меня весь этот вампиризм не вставляет. На солнце выходить нельзя, чеснок есть нельзя, побриться нормально и то нельзя…
– А почему побриться… – начал было Ветром.
– Потому что зеркалом пользоваться нельзя, – ответил Артур. – Я думал, хоть превращение в летучую мышь выйдет интересным, но местные совы им проходу не дают. А ещё это… ну, знаете… насчёт крови… – Он запнулся.
– Артуру никогда не утафалось зафодить знакомстфа с людьми, – закончила Дорин.
– Но больше всего бесит, что надо всё время носить парадный костюм, – продолжил Артур и покосился на Дорин. – Я сомневаюсь, что уж это-то обязательно.
– Отшень фажно подтершифать традиции, – возразила Дорин.
Помимо непостоянного – то он есть, то нет – «вампирского» акцента, Дорин дополнила свой образ вечерним платьем, которое, видимо, сочла подобающим для женщины-вамп – чёрным и обтягивающим, как перчатка, а также длинными чёрными волосами с треугольной челкой и бледным гримом. От природы же она уродилась невысокой, пухлой, румяной и кучерявой, и скрыть это никак не удавалось.
– Надо было оставаться в том гробу, – простонал Артур.
– Нет-нет! – возразил Башмак. – Это путь наименьшего сопротивления. Нашему движению нужны ребята вроде тебя, Артур. Нужно подавать пример. Вспомни наш девиз!
– Какой из девизов, Редж? – устало спросил Люпин. – У нас их мно