подумал он. Почти никаких следов не осталось. Почти. Ну и ну…
– Позорище моё, – проворчала госпожа Торт.
– Матушка, не отвлекайся, – беззлобно перебила Людмилла.
– Взялись за руки, – скомандовала госпожа Торт.
Они посидели в полумраке. Наконец Ветром Сдумс ощутил, как госпожа Торт отпускает его руку.
– Ой, чтой-то я забыла главный прибор, – сказала она.
– А мне казалось, вы не терпите всяких там досок уийя и прочего… – начал было Ветром. От буфета донеслось журчание. Госпожа Торт поставила полный стакан на скатерть и снова села.
– Не терплю, – подтвердила она.
Вновь сгустилась тишина. Ветром нервно прокашлялся. Наконец госпожа Торт сказала:
– Ну, ладненько, Один-Человек-Ведро, мы и так знаем, шо ты тут.
Стакан дёрнулся. Янтарная жидкость в нём слегка колыхнулась. Бестелесный голос прокряхтел:
«привет вам из края вечной охоты, бледнолицые…»
– Кончай дурака валять, Один-Человек-Ведро, – перебила госпожа Торт. – Все знают, что тебя телега по пьяни сбила на Паточной.
«эй, я в этом не виноват! я разве заставлял своего прадеда сюда переехать? я заслуживал нормальной смерти – от когтей горного льва, или бивней мамонта, или чего-то такого. меня лишили права на смерть!»
– Тут господин Сдумс тебя спросить хотел, Один-Человек-Ведро, – сказала госпожа Торт.
«ей тут хорошо, она ждёт не дождётся, когда вы к ней присоединитесь», – ответил Один-Человек-Ведро.
– Кто ждёт? – переспросил Ветром.
Один-Человек-Ведро такого не ожидал и запнулся. Обычно такой ответ удовлетворял посетителей и не требовал никаких пояснений.
«а кого тебе надо? – спросил он осторожно. – и можно мне уже выпивку?»
– Погоди, Один-Человек-Ведро, – отрезала госпожа Торт.
«но мне без стакана никак! тут такая толпища!»
– Толпа? – поспешно переспросил Ветром. – То есть толпа духов?
«да их тут сотни», – ответил голос Одного-Человека-Ведро.
– Всего лишь сотни? – Ветром был разочарован. – Как-то маловато.
– Не все люди становятся призраками, – пояснила госпожа Торт. – Чтобы стать призраком, надо иметь, например, важное незавершённое дело, жажду мести или какое-нибудь вселенское предназначение, для которого ты рождён.
«или горящие трубы», – добавил Один-Человек-Ведро.
– Вы только послушайте! – влезла госпожа Торт.
«я просто хотел остаться в мире духов. и одеколона. и вина с пивом. хе-хе-хе».
– Так что происходит с жизненной силой? – уточнил Ветром Сдумс. – Это из-за неё тут такой бардак?
– Ну, давай, отвечай, – поторопила госпожа Торт, когда Один-Человек-Ведро замешкался с ответом.
«а какой у вас там бардак?»
– Вещи отвинчиваются. Одежда бегает сама по себе. Всё как будто живее обычного. Такой вот бардак.
«и всё? ерунда, слушай. просто жизненная сила просачивается везде, где может. да не парься ты об этом».
Ветром накрыл ладонью стакан.
– Но есть кое-что, о чём мне точно стоит волноваться, – отрезал он. – И связано оно с маленькими стеклянными сувенирами.
«не хочу об этом».
– Да скажите уже! – раздался голос Людмиллы, низкий, но на удивление приятный.
Люпин пожирал её глазами. Ветром усмехнулся. Вот один из плюсов посмертной жизни. Подмечаешь вещи, на которые живые не обращают внимания.
Один-Человек-Ведро спросил, визгливо и раздражённо:
«ну и что он собирается делать, даже если я скажу? за такие дела знаете что бывает!»
– А можешь подтвердить, если я угадаю верно? – спросил Ветром.
«ну-у, пожа-алуй».
– Можешь ничего напрямки не говорить, – вмешалась госпожа Торт. – Просто дважды стукни, ежели «да», или один раз, ежели «нет», как в старые добрые деньки.
«а, ну ладно».
– Продолжайте, господин Сдумс, – сказала Людмилла таким голосом, какой Ветрому хотелось бы погладить.
Он прокашлялся.
– Думаю, – начал он, – они что-то вроде яиц. Мы тут про завтрак говорили… и тут я подумал… яйца…
Стук.
– Ой. Видимо, дурацкая была идея…
«извиняйте, я забыл, один стук „да“ или два?»
– Два! – процедила мадам.
СТУК СТУК.
– Ага! – облегчённо вздохнул Ветром. – И из них вылупляются такие штуки с колёсиками?
«два раза – «да», точно?»
– Да!
СТУК СТУК.
– Я так и думал! Так и думал! Я одно нашёл у себя под половицей, оно пыталось вылупиться, но не хватало места! – воскликнул Ветром. Затем нахмурился. – Но что именно должно вылупиться?
Наверн Чудакулли вошёл в свой кабинет и взял посох волшебника со стойки над камином. Облизнул палец и осторожно потыкал навершие посоха. Сверкнула октариновая искорка и повис запах маслянистой жести.
Он направился обратно к двери.
Затем медленно обернулся. Его мозг только сейчас нашёл время оценить содержимое хлама в кабинете и заметить что-то лишнее.
– А это какого беса здесь делает?
Он потыкал это кончиком посоха. Это издало звон и немного откатилось.
С виду это слегка, но не слишком, напоминало то, в чём горничные обычно возят мётлы, свежее бельё и что там ещё горничные возят. Чудакулли мысленно сделал заметку поговорить с завхозом. И сразу забыл о ней.
– Грёбаные корзинки на колёсах, спасу от них нет, – проворчал он.
При слове «грёбаные» в воздухе возникло что-то вроде большой синей медузы со вставными челюстями размером с кошку, бешено помахало отростками, пытаясь освоиться в новой среде, и полетело вслед за аркканцлером, который ничего не заметил.
Слова волшебников наделены мощью. Тем более – их ругательства. А когда жизненная сила буквально кристаллизуется в воздухе, она прорывается всюду, где только может.
«города, – сказал Один-Человек-Ведро – думаю, это яйца новых городов».
Старшие волшебники собрались в Главном зале. Даже главному философу передалось всеобщее возбуждение. Колдовать на своих коллег-волшебников считалось дурным тоном, а на простых граждан – неспортивным поведением. Но порой так хочется разочек жахнуть карающей молнией!
Аркканцлер оглядел коллег.
– Декан, а почему у тебя полоски на лице? – вопросил он.
– Камуфляж, аркканцлер.
– Камфуляж, да?
– Йоу, аркканцлер!
– Ну ладно. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы радовалось.
Он прокрались к лужайке, служившей владениями Модо. Ну, по крайней мере, большинство кралось. Декан передвигался лихими прыжками, периодически прижимаясь к стенам спиной и бормоча «Хыщ! Хыщ! Хыщ!»
Он был жестоко разочарован, когда остальные кучи обнаружились неподвижно лежащими там, где Модо их соорудил. Садовник, который шёл поодаль и дважды чуть не был раздавлен деканом, немного покрутился вокруг них.
– Они просто притворяются, – заявил декан. – Предлагаю взорвать этих чёрто…
– Они просто ещё не созрели, – пояснил Модо. – Та, наверное, была самой старой.
– Хочешь сказать, сражаться нам не с кем? – уточнил аркканцлер.
Земля дрогнула у них под ногами. Раздался слабый звон со стороны келий.
Чудакулли нахмурился.
– Кто-то опять катает эти злогребучие тележки, – сказал он. – У меня в кабинете такая нашлась.
– Да ну? – удивился главный философ. – А у меня такая оказалась в спальне. Открываю я шкаф, а она там.
– Прямо в шкафу? Да кто мог её туда засунуть? – спросил Чудакулли.
– Точно не я. Я же говорю. Наверняка студенты шутят. Как раз розыгрыш в их духе. Был случай, мне в постель подложили расчёску.
– А перед этим я ещё об одну тележку споткнулся, – продолжил аркканцлер, – но когда огляделся, её уже кто-то утащил.
Звон раздался ближе.
– Ну, погоди у меня, сударь Юный Так Называемый Шутник-Самоучка! – пригрозил Чудакулли, пару раз со значением хлопнув посохом по ладони.
Волшебники прижались к стене.
Незримый хозяин тележки почти добрался до них.
Чудакулли рыкнул и выскочил из засады.
– А-га, вот вы и попались, юноша… что за грёбаная чертовщина!
– Ой, да не вешай мне лапши, – возмутилась госпожа Торт. – Города не живые. Нет, мы порой так говорим, но не буквально же.
Ветром Сдумс повертел в руке шарик со снежинками.
– Что-то откладывает тысячи таких штук, – сказал он. – Конечно, они не все выживают. Иначе мы были бы уже по уши в городах, верно?
– Хотите сказать, из этих шариков вылупляются огромные города? – спросила Людмилла.
«не сразу. сперва у них мобильная стадия».
– Штуки на колёсах? – уточнил Сдумс.
«верно. да ты по ходу уже всё знаешь».
– Похоже, я знал, – признал Сдумс, – но не понимал. А что после мобильной стадии?
«без понятия».
Ветром встал из-за стола.
– Значит, пора это выяснить, – заявил он.
Он глянул на Людмиллу и Люпина. Ах да. Почему бы нет, подумал Ветром. Если можешь между делом кому-то помочь, то и жизнь, или не-жизнь, прожита не зря.
Он по-старчески сгорбился и добавил дребезжания в голос.
– Только ноги у меня нынче уже не те! – прокряхтел он. – Барышня, вы не могли бы меня проводить до Университета?
– Людмилле в последнее время нездоровится, она не выходит… – начала было госпожа Торт.
– С удовольствием, – перебила Людмилла. – Матушка, ты же знаешь, уже целый день прошёл с полно…
– Людмилла!
– Ну, прошёл же.
– В наши дни девушке небезопасно ходить по улицам, – настаивала госпожа Торт.
– А у господина Сдумса замечательный пёс, он точно отпугнёт даже самых опасных преступников, – возразила Людмилла.
Услышав это, Люпин как по команде гавкнул и принялся «служить». Госпожа Торт критически оглядела его.
– Что ж, по крайней мере, он очень послушный, – неохотно признала она.
– Вот и договорились, – сказала Людмилла. – Пойду возьму шаль.
Люпин перекатился пузиком кверху. Ветром ткнул его мыском в бок.
– Веди себя прилично, – сказал он.
Один-Человек-Ведро с намёком кашлянул.
– Ладно, ладно, – спохватилась госпожа Торт. Она взяла с полки пачку спичек, не глядя зажгла одну о ноготь и бросила в стакан виски. Тот загорелся синим пламенем и сгорел без следа, а вскоре и в мире духов его призрачного двойника прикончили столь же быстро.