– У-ук, – сразу ответил Библиотекарь.
– Не искушай.
– У-ук.
– Но госпоже Торт это не понравится.
– И-ик у-ук.
– И правда. Можно, конечно, было не так грубо выразиться, но ты прав. Каждый должен решать за себя.
Он вздохнул и перевернул страницу. И глаза у него полезли на лоб.
– Город Кан Ли, – произнёс он. – Слыхал о таком? Что за книга? «Невероятно-но-факт», гримуар Стрипфитля. Тут сказано… «малые тележки… никто не ведал, откуда они явились… столь полезные, что людей нанимали находить их и привозить в город… и вдруг ломанулись, подобно стаду… люди пошли за ними и узрели за воротами новый город, словно собранный из торговых лавок, и в него стекались тележки…»
Он перевернул страницу.
– Кажется, тут сказано…
«Я, должно быть, неправильно понял», – сказал он себе.
Один-Человек-Ведро говорил о размножении городов. Но это звучало как бред.
Конечно, города живые. Представьте себя медлительным великаном вроде считающих сосен. Что вы увидите, взглянув на город? Как растут здания, как отражают нападения, как тушат пожары. Вы увидите живой город, но не заметите людей, ведь они двигаются слишком быстро. Жизнью города управляет не какая-то таинственная сила. Жизнь города – это люди.
Он листал страницы, не вчитываясь…
Итак, города – огромные неподвижные создания, которые растут на одном месте и тысячелетиями не перемещаются. Плодятся они тем, что посылают людей заселять новые земли.
А сами они остаются на месте. Они живые – ну, так и медузы живые. Они как очень умные овощи. Зовём же мы Анк-Морпорк Большим Койхреном…
А где есть большие медленные создания, появляются мелкие и юркие, которые их жрут…
Ветром Сдумс ощутил, как зажглись клетки мозга. Как строились связи. Как мысли хлынули в новом направлении. Эх, мыслил ли он хоть раз по-настоящему при жизни? Вряд ли. Он был просто набором сложных реакций, связанных с кучей нервных окончаний. Раньше всё, от праздных размышлений о будущем обеде до случайных навязчивых мыслей, отвлекало его от истинного мышления.
Итак, они вырастут внутри города, где тепло и безопасно. А затем вырвутся наружу, за город, и построят… что-то, не настоящий город, поддельный… чтобы выманить людей, носителей жизни, из их логова…
Самое подходящее слово тут – хищники.
Декан изумлённо уставился на свой посох. Встряхнул его и снова прицелился.
На сей раз получился звук «пфут».
Он поднял глаза. Клубящаяся волна тележек высотой до крыш готовилась обрушиться на него.
– Ой… щьёрт, – сказал он и закрыл руками голову.
Кто-то схватил его за ворот мантии и оттащил за миг до того, как рухнули тележки.
– А ну-ка, ходу! – скомандовал Чудакулли. – Если побежим, сможем от них оторваться.
– Магия кончилась! Магия кончилась! – стонал декан.
– У тебя много чего кончится, если не поспешишь, – одёрнул его аркканцлер.
Стараясь держаться вместе и врезаясь друг в друга, волшебники засеменили впереди тележек. Те лавиной лились из города на поля.
– Знаешь, что мне это напоминает? – пропыхтел Чудакулли на бегу.
– Ну, и что же? – пробормотал главный философ.
– Нерест лосося, – сказал аркканцлер.
– Что?
– В Анке такого не бывает, конечно, – признал Чудакулли. – Не представляю, чтобы лосось проплыл вверх по течению нашей реки…
– Разве что пешим ходом, – согласился главный философ.
– Но в некоторых реках их густо, как в супе, сам видел, – продолжил Чудакулли. – Они прямо дерутся за право быть первыми. Вся река – словно жидкое серебро.
– Славно, славно, – кивнул главный философ. – А для чего они это делают?
– Ну… это всё для размножения.
– Гадость какая. Как подумаю, а мы потом пьём эту воду, – скривился главный философ.
– Итак, мы вырвались на простор, теперь пора их окружить, – воскликнул Чудакулли. – Просто надо целиться на свободное пространство и…
– …И всё, – перебил преподаватель современного руносложения.
Со всех сторон на них катил вал скрежещущих и толкающихся тележек.
– Догоняют! Догоняют! – взвыл казначей. Декан вырвал у него посох. – Эй, это моё!
Декан оттолкнул его и молнией выбил колёса катящей впереди тележке.
– Это же мой посох!
Волшебники сгрудились спиной к спине в сужающемся кольце металла.
– Им не место в этом городе, – процедил преподаватель современного руносложения.
– Я понял, что ты хочешь сказать, – согласился Чудакулли. – Они чужаки.
– Друзья, ни у кого не завалялось при себе заклинание полёта? – поинтересовался главный философ.
Декан снова прицелился и расплавил очередную тележку.
– Ты помнишь, что моим посохом пользуешься вообще-то?
– Заткнись, казначей, – цыкнул аркканцлер. – А ты, декан, ничего не добьёшься, истребляя их по одной. Итак, парни! Нам надо нанести им ка можно больше ущерба разом. Бить будем аккуратно, но сильно…
Тележки всё надвигались.
– Ай! Ай!
Госпожа Флитворт ковыляла сквозь сырую рокочущую мглу. Под ногами хрустели градины. Канонада грома раскатывалась по небесам.
– Ну и больно бьют, а? – заметила она.
– ПРОСТО РИКОШЕТЯТ.
Билл Дверь подхватил несомый ветром сноп и сложил его к остальным. Госпожа Флитворт пробежала мимо, согнувшись в три погибели под грузом пшеницы[16]. Они методично сновали туда-сюда по полю перед лицом бури, пытаясь вырвать урожай из её лап, прежде чем его погубят ветер и град. В небе сверкнула молния. То была не обычная буря. То надвигалась война.
– Дождь хлынет с минуты на минуту! – крикнула госпожа Флитворт, перекрывая шум. – До амбара не успеем донести! Сбегай принеси какой-нибудь брезент! На одну ночь хватит!
Билл Дверь кивнул и побежал сквозь сгущающийся мрак к строениям. Молния сверкала над полями так часто, что казалось, будто сам воздух мерцает, а над вершиной холма плясал ореол.
И там явилась Смерть.
Он увидел её над собою: скрюченный костлявый силуэт, готовый к прыжку, мантия развевалась и хлопала у неё за спиной на ветру.
Его сжало, словно тисками, чувство, которое требовало бежать прочь – и при этом не давало сделать ни шагу. Оно охватило его разум и парализовало, подавив все мысли, кроме тоненького голосочка в самой глубине, который неожиданно спокойно произнёс: «ТАК ВОТ ЧТО ТАКОЕ УЖАС».
Сияние молний погасло, и новая Смерть исчезла, затем снова появилась, когда новый ореол вспыхнул на другом холме.
Тихий внутренний голосок спросил: «А ПОЧЕМУ ОНА НЕ ДВИГАЕТСЯ?»
Билл Дверь позволил себе шажок вперёд. Скрюченная тварь не отреагировала.
И тут до него дошло, что стоящее на той стороне склона лишь на первый взгляд выглядит как конструкция из рёбер, мослов и позвонков, одетая в мантию. А если взглянуть чуть иначе – это конструкция из рычагов, коленвалов и шестерней, накрытая почему-то неулетевшим брезентом.
Пред ним стоял Уборочный Комбайн.
Билл Дверь зловеще улыбнулся. В его голове пробудились не-Билл-Дверевские мысли. Он шагнул вперёд.
Волшебников окружил вал тележек.
Последний залп из посоха проплавил в них дыру, но её тут же заполнили новые тележки.
Чудакулли обернулся на товарищей. Они раскраснелись, их мантии были продраны, а у некоторых после неудачных выстрелов обгорели бороды и шляпы.
– Так что, ни у кого не осталось хоть каких-то заклинаний? – спросил он.
Они лихорадочно задумались.
– Кажется, я вспомнил одно, – проблеял казначей.
– Давай, дружище. В такой момент что угодно стоит попробовать.
Казначей вытянул руку. Закрыл глаза. Прошептал под нос несколько слогов.
На миг вспыхнул октариновый свет и…
– Ага, – сказал аркканцлер. – И это всё?
– Внезапный Букет Эрингия. – Глаза казначея блестели, он нервно ёрзал. – Не знаю почему, но этот фокус мне всегда удавался. Видимо, дар у меня.
Чудакулли оглядел пышный букет, появившийся в кулачке казначея.
– Но, смею заметить, толку от него сейчас мало, – заметил он.
Казначей оглядел надвигающуюся стену тележек, и его улыбка растаяла.
– Кажется, так, – пробормотал он.
– У кого ещё есть идеи? – спросил Чудакулли.
Никто не ответил.
– Но розы удались на славу, надо сказать, – признал декан.
– Ну ты быстр, – удивилась госпожа Флитворт, когда Билл Дверь вернулся к стогам, волоча за собой брезент.
– ДА, КОНЕЧНО, – невпопад пробормотал он. Она помогла ему накрыть брезентом стог и придавить понизу камнями. Ветер подхватил полотно и попытался вырвать у них из рук, но с тем же успехом мог пытаться сдуть гору.
На поля хлынул дождь, прорывая клубы тумана, мерцавшие голубым от энергии молний.
– Ну и ночка, и не припомню такой, – вздохнула госпожа Флитворт.
Ветвистая молния вспыхнула на горизонте. Снова грянул гром.
Госпожа Флитворт вдруг схватила Билла Дверь за руку.
– А что это за… фигура на холме? – спросила она. – Кажется, я видела там… силуэт.
– ЭТО ПРОСТО МЕХАНИЧЕСКОЕ УСТРОЙСТВО.
Снова молния.
– На коне? – спросила госпожа Флитворт.
Уже третья молния пронзила небеса. И на сей раз ошибки быть не могло. На ближайшем холме высилась фигура всадника. В капюшоне. Гордо держащего косу наперевес, словно копьё.
– КРАСУЕТСЯ. – Билл Дверь повернулся к госпоже Флитворт. – КРАСУЕТСЯ. Я ТАК НИКОГДА НЕ ДЕЛАЛ. ЗАЧЕМ ТАК ДЕЛАТЬ? КАКОЙ В ЭТОМ СМЫСЛ?
Он разжал пальцы. На ладони появился золотой хронометр.
– Сколько у тебя ещё осталось?
– МОЖЕТ, ЧАС. МОЖЕТ, НЕСКОЛЬКО МИНУТ.
– Так давай, чего ты ждёшь!
Билл Дверь не сдвинулся с места. Он глядел на часы.
– Давай, говорю!
– НЕ ВЫЙДЕТ. Я ОШИБАЛСЯ, ДУМАЯ, ЧТО ПОЛУЧИТСЯ. НО НЕТ. ЕСТЬ ВЕЩИ, КОТОРЫХ НЕ ИЗБЕЖАТЬ. НЕЛЬЗЯ ЖИТЬ ВЕЧНО.
– Почему это?
Билл Дверь был потрясён.
– О ЧЁМ ВЫ?
– Почему это нельзя жить вечно?