Смерть вздохнул.
– М-ДА. СКОЛЬКО ДРАМЫ.
Он обошёл амбар, чтобы открылся хороший вид на сумрачные поля. Госпожа Флитворт следовала по пятам, прячась за ним, как за щитом, от тех ужасов, что могли там быть.
Вдали над гребнями холмов плясало и трещало голубое сияние.
– Что это?
– РАНЬШЕ ТО БЫЛ УБОРОЧНЫЙ КОМБАЙН.
– Был? А теперь это что?
– ЖАЛКИЙ НЕУДАЧНИК.
Комбайн катил по размокшим полям, его мотовило вертелось, рычаги метались, окутанные голубоватым нимбом. Оглобли для лошади беспомощно болтались в воздухе.
– Как он едет без лошади? Вчера в него лошадь запрягали!
– ЕМУ УЖЕ НЕ НУЖНА ЛОШАДЬ.
Он оглядел серых наблюдателей вокруг. Их уже были толпы.
– Бинки всё ещё во дворе. Уезжай!
– НЕТ.
Уборочный Комбайн разгонялся навстречу ему. «Шурх-шурх» его лезвий превратился в пронзительный вой.
– Он сердится, что ты украл его брезент?
– Я НЕ ТОЛЬКО ЭТО УКРАЛ.
Смерть улыбнулся наблюдателям. Поднял косу, повертел в руках и наконец, убедившись, что к нему прикованы все взгляды, дал ей упасть наземь.
Затем сложил руки на груди.
Госпожа Флитворт потянула его за рукав.
– Да что ты такое вытворяешь?
– ДРАМУ.
Комбайн врезался в ворота фермы и прошёл сквозь них как сквозь масло, подняв клубы опилок.
– Ты уверен, что всё получится?
Смерть кивнул.
– Ну… тогда ладно.
Колёса Комбайна вращались так быстро, что слились в мутные пятна.
– ВЕРОЯТНО.
А затем…
…что-то в его механизмах лязгнуло.
Комбайн продолжил движение, но по частям. Искры брызнули фонтаном с его осей. Несколько шпинделей и рычагов ещё умудрялось держаться вместе, но при этом они летели прочь кувырком, словно спеша убраться от этого жужжащего недоразумения. Циркулярное лезвие отвалилось, прорубилось сквозь замедляющуюся машину и ускакало в поля.
Что-то лязгнуло, бумкнуло и под конец отдельно крякнуло. Получился такой звуковой аналог мультяшной сцены, когда от злодея остаются одни дымящиеся ботинки.
И воцарилась тишина.
Смерть спокойно наклонился и подобрал хитроумного вида вал, подкатившийся к его ногам. Деталь согнулась почти пополам.
Госпожа Флитворт огляделась вокруг.
– Что случилось?
– ПОЛАГАЮ, ЭЛЛИПТИЧЕСКИЙ КУЛАЧОК ПОСТЕПЕННО СЪЕХАЛ ВВЕРХ ПО ВАЛУ И ЗАЦЕПИЛСЯ ЗА ФЛАНЦЕВЫЙ ФАЛЬЦ, ЧТО И ПРИВЕЛО К КАТАСТРОФЕ.
Смерть дерзко оглянулся на серых наблюдателей. Один за другим они начали исчезать.
Он подобрал косу.
– А ТЕПЕРЬ МНЕ ПОРА, – сказал он.
Госпожа Флитворт была в шоке.
– Что? Вот так просто?
– ДА. ИМЕННО ТАК. У МЕНЯ ПОЛНО РАБОТЫ.
– И я тебя больше не увижу? В смысле…
– О ДА. СКОРО. – Он попытался подобрать слова, но не сумел. – ОБЕЩАЮ.
Смерть приподнял мантию и сунул руку в карман штанов Билла Двери, которые всё ещё носил под ней.
– КОГДА ГОСПОДИН КЕКС ЗАЙДЁТ ЗА ОБЛОМКАМИ, ОН НАВЕРНЯКА БУДЕТ ИСКАТЬ ЭТО, – сказал он и положил ей в ладонь что-то маленькое и ребристое.
– А это что?
– ЗАГЛУШКА НА ТРИ ВОСЬМЫХ.
Смерть подошёл к коню и вдруг что-то вспомнил.
– И КСТАТИ, ОН ДОЛЖЕН МНЕ ФАРТИНГ.
Чудакулли открыл один глаз. Вокруг кружились люди. Было ярко и весело. Одновременно говорило множество людей.
Сам он как будто сидел в очень неудобной детской коляске, а вокруг жужжали странные насекомые.
Он слышал, как причитает декан, и стоны, которые могли исходить только от казначея, а ещё голос девушки. За кем-то ухаживали, но никто не уделял внимания ему. Ну уж дудки, если тут ухаживают, то за ним, чёрт возьми, тоже будут!
Он громко прокашлялся.
– Вы не могли бы, – обратился он к жестокому миру вокруг, – влить мне в рот бренди?
Над ним появилось видение, держащее над головой лампу. Лицо у видения было пятого размера, а кожа на нём – на тринадцатый. Оно обеспокоенно произнесло: «У-ук?»
– А, это ты, – вздохнул Чудакулли. Он попытался поскорее сесть, чтобы Библиотекарь не вздумал делать ему искусственное дыхание.
В его мозгу хаотично метались воспоминания. Он вспомнил стену лязгающего металла, затем что-то розовое, а потом… музыку. Бесконечную музыку, такую, что превращает живой мозг в творожок.
Он огляделся. Позади было здание, окружённое толпами людей – приземистое, словно прижавшееся к земле, как какое-то животное. Казалось, можно приподнять крыло этого здания – и услышишь, как присоски отделяются: «поп-поп-поп». Из окон лился свет, а из дверей клубами валил пар.
– Чудакулли очнулся!
Появились новые лица. Чудакулли подумал: «Они что, в масках? Нынче не Ночь Духова Пирога вроде? Ой, блин».
За его спиной послышался голос декана:
– Голосую за то, чтобы наколдовать Сейсмический Реорганизатор Герпетти и метнуть в дверь. И всего-то делов.
– Нет! Мы слишком близко к городским стенам. Надо просто сбросить Притягатель Квандума в нужное место…
– А может, Зажигательный Сюрприз Стокопрыга? – Это уже был казначей. – Сжечь дотла, что может быть лучше…
– Да ну? Что ты смыслишь в военной тактике? Ты даже «йоу» нормально произнести не можешь!
Чудакулли схватился за борта тележки.
– Может, кто-нибудь уже скажет мне, – проворчал он, – что за… что за чушь тут происходит?
Людмилла протолкнулась сквозь ряды клуба «Новое начало».
– Пожалуйста, остановите их, аркканцлер! – взмолилась она. – Они собираются уничтожить большую лавку!
В голове Чудакулли всплыла целая туча противных воспоминаний.
– И правильно делают! – заявил он.
– Но господин Сдумс до сих пор там!
Чудакулли, прищурившись, уставился на светящееся здание.
– Как, покойный Ветром Сдумс?
– Артур полетел обратно, когда мы заметили, что он отстал, и говорит, что Сдумс там борется с чем-то вылезшим из стен! Он отвлёк эту тварь на себя! Мы встретили много тележек, но они нас не трогали. Благодаря ему мы выбрались!
– Как, покойный Ветром Сдумс?
– Нельзя же размагичить здание в клочья, пока там один из ваших волшебников!
– Как, покойный Ветром Сдумс?
– Да!
– Но он же умер! – заметил Чудакулли. – Верно? Он сам так сказал.
– Ха! – воскликнул кто-то, кому, по мнению Чудакулли, стоило натянуть побольше кожи. – Вопиющий живизм как он есть. Готов поспорить, будь там кто-нибудь живой, они попытались бы его спасти!
– Но он же хотел… ему не нравилось… он… – Чудакулли запнулся. Всё это было для него непостижимо, но такие мелочи Чудакулли надолго смутить не могли. Чудакулли был прост как палка. Это не значит – глуп. Это значит, что для внятного размышления он отбрасывал всякие сложности и мелочи.
Он сосредоточился на главном. Тот, кто формально до сих пор волшебник, попал в беду. Это ему понятно. Это трогало за душу. А вопрос жизни и смерти может подождать.
Но ещё одна мелочь его всё ещё напрягала.
– Артур… полетел?
– Привет.
Чудакулли обернулся. Медленно моргнул.
– Славные у вас зубки, – пробормотал он.
– Благодарю, – ответил Артур Подмигинс.
– Все свои, да?
– О да.
– Поразительно. И вы, конечно, их регулярно чистите.
– Ну… да?
– Гигиена – это очень важно.
– Так что же вы собираетесь сделать? – перебила Людмилла.
– Ну, просто пойдём и заберём его, – заявил Чудакулли.
Да что не так с этой девушкой? Его так и подмывало погладить её по головке.
– Сейчас достанем немного магии и вытащим его. Вот. Декан!
– Йоу?
– Сейчас отправимся выручать Ветрома Сдумса.
– Йоу!
– Что-о? – воскликнул главный философ. – Вы с ума посходили?
Чудакулли постарался принять как можно более важный вид, насколько позволяло положение.
– Не забывай: я твой аркканцлер! – рявкнул он.
– Значит, ты с ума сошёл, мой аркканцлер! – ответил главный философ. И продолжил уже вполголоса: – И вообще, он же нежить. Не понимаю, как спасать жизнь нежити. Это как бы взаимоисключающие понятия.
– Парадокс! – подсказал казначей.
– Не думаю, что тут поможет и пара докторов.
– Кстати, а мы разве его не похоронили? – напомнил преподаватель современного руносложения.
– А теперь мы его вытаскиваем, – ответил аркканцлер. – Полагаю, это одно из чудес природы.
– Прямо как огурчики, – облизнулся казначей.
Тут даже члены «Нового начала» не нашлись что сказать.
– Так делают в далёких краях Очудноземья, – пояснил казначей. – Солят такие большущие банки огурцов, закатывают, а потом зарывают их в землю на долгие месяцы, чтобы лучше настоялись и приобрели пикантный…
– Скажите, пожалуйста, – шепнула Людмилла на ухо Чудакулли, – а волшебники всегда такие?
– Наш главный философ – образцовый пример волшебника, – ответил Чудакулли. – В реальных делах смыслит не лучше картонного чучела. Я прямо горжусь, что он в моей команде. – Он потёр руки. – Итак, ребята, кто доброволец?
– Йоу! Хыщ! – выкрикнул декан, который уже улетел в какой-то свой собственный мир.
– Позор мне и моему делу, ежели я брошу брата в беде, – вызвался Редж Башмак.
– У-ук.
– Ты? Тебя мы не можем взять. – Декан в упор поглядел на Библиотекаря. – Ты ничего не смыслишь в партизанской войне.
– У-ук! – ответил библиотекарь и сопроводил это интуитивно понятным жестом, означавшим: то немногое, чего орангутан не знает о партизанской войне, уместилось бы в виде надписи на лепёшке, которая останется, например, от декана.
– Ладно, четверых хватит, – прекратил дебаты аркканцлер.
– Я что-то не слышал, чтобы он говорил «йоу», – проворчал декан.
Он снял шляпу – чего волшебники обычно не делают, если только не собираются из неё что-нибудь достать, – и отдал казначею. Затем оторвал лоскут от подола мантии, торжественно поднял его двумя руками и повязал на лоб.
– Это важная традиция, – ответил он на невысказанный, но висящий в воздухе вопрос. – Так поступают перед битвой воители Противовесного континента. А ещё надо крикнуть что-то вроде… – он попытался вспомнить то, что давно вычитал, – эм-м… бонсай. Да. Бонсай!