— СЭМ!
Марвин, Господи, это же Марвин, голос донесся из аллеи справа; так кричат в полном отчаянии. Сжав в руке оружие, Сэм бросилась бегом; гравий больно впивался в голые ступни. Внезапно небо потемнело, покрыв ее мраком. Сэм продолжала бежать, не обращая на это внимания, потом вдруг осознала, что могилы вокруг нее по-прежнему залиты солнцем. Тень сконцентрировалась где-то над головой, передвигаясь вместе с Сэм, как если бы между нею и солнцем стояло какое-то препятствие… Она подняла голову и прямо перед собой увидела лицо сторожа Уэйтса — улыбаясь, оно висело в воздухе. Глаза дико вращались, а белая как мел кожа была покрыта какими-то кровянистыми кратерами. Он показал ей язык — длинный красный свистящий язык потянулся к ее волосам. Непроизвольно — исключительно от ужаса — Сэм разрядила всю обойму в широко разинутый старческий рот трупа и тут же споткнулась о какой-то корень. Упала, стукнулась головой о могильную плиту и — все еще прижимая палец к спусковому крючку — потеряла сознание.
Они склонились над ней, их сверкающие острые клыки готовы были вонзиться ей в глаза, щеки; похотливо посмеиваясь, они заламывали кисти рук, а она увязла в их слюне, словно какое-то насекомое, угодившее в паутину, и не могла сопротивляться; их щупальца подрагивали, производя при этом какой-то всасывающий звук…
— Сэм! Сэм!
Хейс пытался освободить ее; раздвигал острые как бритва нити слюны — руки у него кровоточили, отталкивал чудовищ в хитиновых панцирях, уклоняясь от полчищ острых клыков, растирал подошвой панцири, но их было так много — вот-вот, шипя от удовольствия, они схватят его, проглотят, сожрут живьем.
— Сэм! Проснись! Прошу тебя, проснись!
С невероятным усилием инспектор Вестертон приоткрыла глаза. Перед ней возникло темное лицо Марвина — расплывчатое, искаженное, залитое кровью. Марвин. Неужели Марвин тоже мертв? Она уже собиралась опять закрыть глаза, но Марвин с силой тряс ее:
— Агент Вестертон! Откройте глаза! Это приказ!
Сэм вновь подняла веки и внезапно поняла, что перед ней действительно Марвин Хейс — из плоти и крови — и он трясет ее, пытаясь привести в чувства. Чуть повернув голову, она узнала знакомый тротуар возле шоссе. С помощью Хейса Сэм приподнялась, и ей удалось сесть. Пощупав висок, обнаружила там шишку величиной с голубиное яйцо. Взглянула на Марвина. Все лицо у него залито кровью; сначала она было решила, что это ее кровь, но почти тут же увидела порезы — нечто вроде длинных царапин на лбу и на щеках, — заметила, что рукава его нарядного костюма изодраны в клочья и тоже в крови — словно все черти ада пытались затащить его к себе…
— Что произошло?
Хейс помог ей встать на ноги — ему, похоже, хотелось поскорее уйти отсюда. И тогда только она заметила, что одежда на Марвине изодрана вся, а тело покрыто ранами — чернее его черной кожи.
— Марвин! Тебе нужно к врачу…
— Потом. Ты можешь идти?
— Думаю, да; Марвин, скажи все-таки, что произошло?
Он развернул ее лицом к себе и посмотрел ей прямо в глаза:
— Сам ни черта не пойму.
Впервые она слышала из уст Марвина такие грубые слова. Возле них остановилась какая-то машина. Сэм чуть было не крикнула: «Проваливайте отсюда!» — но вовремя заметила сине-белые полоски — полиция. Дверца распахнулась, и внутри они увидели Уилкокса с Бойлзом.
— Нас вызвал Дак; какая-то старушка сказала ему, что здесь драка и… Черт возьми, что с вами случилось? — с исказившимся вдруг лицом спросил он.
— Не здесь, — коротко ответил Хейс.
Уилкокс схватил Сэм за плечи и помог ей сесть в машину. На какой-то миг она прижалась к нему, и сквозь рубашку он почувствовал, как она дрожит. Совсем не к месту подумал о том, что у нее очень нежная кожа. Как будто у них было время на подобные глупости. У парня такой вид, словно его стервятники когтями рвали. Он кивнул в сторону станции обслуживания:
— Подождите меня пару минут, схожу узнаю, что там со старушкой. Бойлз, встань возле ворот, никого не впускай и не выпускай. И стреляй после первого предупреждения.
Он быстро перешел дорогу — спасибо жаре, чертовски повезло: никто этого не видит, — переговорил с Даком и Рут и двинулся обратно. Хейс, достав из перчаточного ящика бумажные носовые платки, промокал кровь на щеках, Сэм сидела молча. Бойлз украдкой поглядывал на них, стоя на посту и тихонько отбивая ногой ритм никому не слышной мелодии. Вернувшись, Уилкокс, ни слова не говоря, сел за руль — машина тронулась с места. Глянул в зеркальце заднего вида. Сэм Вестертон выглядела уже почти спокойной — причесывалась, как ни в чем не бывало. Должно быть, эта девица просто каучуковая. Он ткнул пальцем в сторону станции обслуживания:
— Я сказал им, что Хейс — наркоман в самом что ни на есть кризисном состоянии. Рут на все лады расхваливает вас, Вестертон. Я посоветовал ей вернуться домой, принять что-либо успокоительное и завалиться в постель либо устроиться перед телевизором. С ней все будет в порядке. А теперь мне бы очень хотелось узнать, что же все-таки с вами стряслось…
Сэм коротко изложила факты, избегая впадать в подробности относительно испытанных ею весьма своеобразных ощущений. Лишенным эмоций голосом упомянув о висевшем в воздухе прямо над ней теле сторожа, она заметила на лице Уилкокса откровенно скептическое выражение. Как только Сэм закончила, заговорил Марвин Хейс:
— А я какое-то время шел и шел по кладбищу, причем чувство было такое, что иду все по одной и той же аллее, а потом сразу увидел их.
— Кого?
Едва ли Уилкокс действительно повысил голос — просто в нем зазвучало сильное внутреннее напряжение.
— Не знаю. Их было трое. Они стояли под деревом, в тени. Мужчина, женщина и ребенок. Они… сидели и что-то жевали — как на пикнике. Мне это показалось странным, и я окликнул их. Они обернулись. Солнце било мне в глаза, я не мог их как следует разглядеть; было слишком далеко, но я видел, что они улыбаются. Потом ребенок что-то бросил в мою сторону — то, что перед этим грыз. Оно покатилось ко мне и замерло на гравии. Это была ступня. Ступня белого человека, с пучком светлых волос на толстом большом пальце. А они поднялись и двинулись в мою сторону. Я услышал выстрелы и решил, что Сэм тоже попала в переделку. Как и положено, я сделал предупреждение — дважды. Они по-прежнему шли на меня. Я выстрелил. Попал — в каждого из этой троицы, в яблочко, Уилкокс, в этом я уверен.
— И что?
— А то, что из них пошла кровь, я видел дырки у них в груди; женщина, смеясь, даже показала мне на это место: сунула руку в каждую из ран — а вы знаете, на что способен «Магнум-44», — и, представьте себе, сказала: «И в какую из этих дырок тебе хотелось бы сунуть свою толстую черную штуку, дядя Том?»
Они услышали, как Сэм на заднем сиденье громко сглотнула; Уилкокс, делая левый поворот, тормознул чуть позже, чем положено. Хейс провел рукой по лбу и продолжил:
— И тогда я… я, понимаете ли, попросту рванул от них — повернулся и со всех ног бросился бежать — этакий новый «черный метеор», с большим преимуществом побивший рекорд Карла Льюиса; за очередным поворотом увидел Сэм — она лежала на земле, усеянная тараканами. Они кишмя на тебе кишели, Сэм; пытались забраться в рот, в нос. Я бросился к тебе — в нескольких метрах поодаль лежал изрешеченный пулями труп сторожа, лицо — сплошная каша. Я… я пытался разогнать тараканов, но они не хотели уходить; они… они резали мне руки — они были острые как бритвы, Уилкокс, они порезали меня…
Голос его сорвался. Пронзительно взвизгнули шины — Уилкокс остановил машину возле полицейского участка.
— Продолжайте.
— Черт возьми, Уилкокс, не корчите вы из себя этакого хладнокровного индейского вождя — вы что, не видите, что они со мной сделали?
Он вытянул свои порезанные руки. Сэм, наклонившись вперед, потрепала его по плечу:
— Выпьем кофе, Марвин, и хорошенько все обдумаем, идет?
Уилкокс нисколько не дрогнул под безумным взглядом Хейса.
— И как вам удалось выбраться?
— Я… взвалил Сэм на спину и бросился к воротам. Я слышал, как они — мужчина, женщина и ребенок — хихикали где-то сзади; воздух был густым, липким, идти вперед оказалось очень трудно, я думал уже, что нам крышка. А потом вдруг воздух стал нормальным — так резко, что я едва не упал; тухлым мясом больше не пахло; я бросился к воротам, распахнул их и положил Сэм на тротуар, Створка ворот за спиной захлопнулась. Я обернулся. Никого. Ни тараканов, ни оживших трупов — лишь трава, могильные плиты да солнце.
Уилкокс открыл дверцу и вышел из машины.
— Сейчас отправлю Бойлзу подкрепление. Идемте.
Как только они вошли в контору, он достал из шкафа бежевую полицейскую форму и протянул ее Хейсу:
— Держите, это форма Мидли, она должна вам подойти — хотя бы рубашка. Рядом с камерами есть душ.
Мидли смотрел на них, от удивления разинув рот, — он печатал на машинке, да так и застыл, занеся палец над клавишей.
— Мидли, поезжай к Бойлзу на кладбище, и ждите там дальнейших распоряжений.
Мидли — от возбуждения его обычно румяное лицо стало просто-таки пунцовым — коротко кивнул и бросился вниз по лестнице с грацией динозавра, укушенного осой. Уилкокс ткнул пальцем в сторону Бига Т. Бюргера — тот возился возле кофеварки:
— Биг Т. Бюргер, один из моих добровольных помощников. Агенты Марвин Хейс и Саманта Вестертон.
Сэм с удивлением разглядывала старого вояку: военная форма, короткая стрижка, резкие черты лица, повязка поперек лба и карабин за плечом.
— Дедушка Рэмбо, надо полагать? — нежным голоском спросила она.
Биг Т. улыбнулся — блеснули крепкие белые зубы.
— А вы как раз играете в «Ширли Тампль против завоевателей»?.. Хотите кофе?
— С удовольствием, спасибо, Ширли Тампль сейчас больше всего нуждается именно в канцерогенном кофеине.
Она залпом осушила стаканчик. Уилкокс сидел на краешке заваленного бумажным хламом письменного стола и на кончике пальца вертел свою ковбойскую шляпу. Было слышно, как в душе шумит вода.