– Хорошо, – сказала она. – Если ты и закуски приготовил.
Улетая вместе с ним, она подумала, не почудились ли ей шепотки за спиной. В школе пока еще никто не знал, как они вдвоем важны – да и откуда бы, ведь никто не умел предвидеть будущее искусней ее. Однако чувство было такое, будто на них оглядываются чаще, чем на другие парочки, и вслед им, когда они прогуливаются по коридорам школы, летит больше шепотков.
Может, все из-за дурной славы родителей Мракокрада? Мало кто решился бы сказать открыто, что война между племенами ночных и ледяных разразилась по вине Люты и Арктика, однако в этом никто почти не сомневался.
Летевший рядом Мракокрад отмахнулся крылом.
– Что такое? – спросила Ясновидица.
– А, так, ничего. Просто мыслишка…
«Моя? – спросила про себя Ясновидица. – Он слушает мои мысли?»
– Гляди, – сказал Мракокрад, указывая на дворец. – Королева Зоркость выставила напоказ нового узника.
«Это он меня так отвлекает?»
Ясновидица вытянула шею, приглядываясь к высочайшему шпилю дворца, где королева устроила клетку для особых пленников. Внутри, за прутьями мерцали белые чешуйки дракона, что свился, ежась под лучами палящего солнца.
– Ужасно, наверное, – произнес Мракокрад. – Такое унижение, враги на тебя пялятся.
– Может, его на кого-нибудь обменяют? – предположила Ясновидица. Как хорошо, что ее кроткие родители не состоят в рядах королевской армии. На спокойных и низких должностях им ничего не грозит.
Дом Мракокрада располагался ближе к школе, чем ее, и был устроен выше в склоне каньона. Пикировал к порогу Мракокрад немного со смущенным видом.
– Мы сюда переехали, когда отец принял должность при дворе, – пояснил он. – Среди плюсов – тут просторнее и виды шикарные, из минусов – мы стали ближе к моей бабке, которая ненавидит всех нас. Зато соседи про нашу семейку знают пока еще не всё.
Он указал крылом на уровень ниже, где из окна торчала чья-то морда. Кто бы это ни был, после этих слов он поспешил спрятаться.
– Нашим предыдущим соседям жутко не везло с клумбой под окнами, – подозрительно весело сказал Мракокрад. – Вместо хризантем, картошки и груши у них так и перла репа. Странно, с чего бы?
– Ты подстроил!
– Они заслужили, – сказал он, приземляясь у порога. – Как быть с этими, я пока еще не решил.
Ясновидица с тревогой посмотрела Мракокраду в спину, но он был снова так возбужден, что не заметил этого. Он отпер бледно-голубую дверь, и вдвоем они проскользнули в дом, в залитую солнцем комнату, украшенную белыми коврами и сверкающими кристаллами. Интересно, думала Ясновидица, это Арктик выбрал декор или Люта пыталась воссоздать для него Ледяное королевство?
Пещера была куда просторнее ее родного дома, и прежде Ясновидица не бывала в столь больших помещениях – если не считать школы и библиотеки. Вдоль одной из стен тянулся поделенный на небольшие ниши стеллаж со свитками, а в невообразимо чистой кухне обнаружились приборы, о существовании и назначении которых Ясновидица не могла и догадываться. Ее-то отец представлял себе кулинарию так: обжарить рыбу на огне да проглотить вместе с целым лимоном.
Над очагом висел семейный потрет: по бокам Мракокрад и Арктик, а в центре, вместе, Люта и Вьюга. Написан он был во всех оттенках синего: от полуночно-темного, цвета чешуи Мракокрада, до бледного и переливающегося – как шкура Арктика. Выбор цвета создавал интересный эффект, заставляя изображенную на картине семью казаться ближе, чем они были в жизни. А еще художник придал их глазам и улыбкам удивительно много тепла – куда больше, чем мог проявить иной дракон, и, уж конечно, куда больше, чем вообще дарил домочадцам Арктик.
– Это Вьюга написала, – сказал Мракокрад, проследив за взглядом Ясновидицы. – Картина из серии других работ, которую я про себя назвал «Хорошо бы, если…» – Он указал на комнату дальше по короткому коридору, и Ясновидица, заглянув туда, увидела еще картины: ледяные и ночные драконы летают вместе – написанные в той же манере, что и портрет, во всех оттенках синего. Комната Вьюги напоминала миниатюрную параллельную вселенную, где дружно жили два племени, в реальности ненавидевшие друг друга.
Увидела Ясновидица и другие полотна: три полные луны на фоне разнообразных звездных пейзажей. Хотелось пройти внутрь и поближе присмотреться к художествам, но Мракокрад так и приплясывал, изнывая от нетерпения. Он улыбался от уха до уха, и только что не наступал Ясновидице на хвост.
– Во имя великих королевств, угомонись ты, – Ясновидица отпихнула его в сторону. – На завтрак кенгуру, что ли, съел?
– Идем-идем-идем. – Мракокрад метнулся в конец коридора, где отпер последнюю дверь. Ясновидица на ходу взглянула на замок. Она бы у себя нипочем не подумала ставить такой. Вот бы родители испугались! Они никогда не заглядывали в ее свитки, да и не поняли бы ничего из записей о будущем, даже если бы подсмотрели.
На первый взгляд, комната Мракокрада не напоминала хранилище тайн. В спальном уголке лежала аккуратная стопка пурпурных и белых одеял. На столе стояли лишь три небольшие чернильницы: черная, васильковая и изумрудно-зеленая, – да лежала тряпочка для когтей. Свитки на полках были тщательно помечены ярлычками: тексты из школьной программы и те, которые есть в домашней библиотеке всякого юного ночного: «География Пиррии», «Мифы о затерянном континенте», «Баллада о десяти маленьких воришках (включая рецепты)», «Доброй ночи, луны».
У изножья лежанки стоял запертый сундучок, но Мракокрад направился вовсе не к нему, а к полке со свитками – и сдвинул ее в сторону. Осторожно вытащил из стены неплотно лежащий в кладке камень, за которым обнаружился тайник, а в нем – лист бумаги и черный кожаный футляр.
– Вот, – сообщил он, доставая из футляра свиток. Обернулся и с надеждой посмотрел на Ясновидицу, а у нее в голове мягко встало на место одно из видений.
– Что на втором листе? – спросила она.
– О… твой портрет, – застенчиво ответил Мракокрад. – Я его нарисовал еще до встречи с тобой, и он не очень хорош. Я не хотел, чтобы отец увидел его или узнал о тебе… но портрет был нужен мне. Я смотрел на него, вспоминал о тебе и понимал: все наладится.
У Ясновидицы в груди червячком шевельнулась совесть. Она годами откладывала встречу, страшась последствий, а он так терпеливо ждал. Твердо верил, что однажды они обретут счастье вместе.
«Почему я не могу просто быть счастливой, как он? Отпустить страхи и жить?»
– Итак, – сказала она непринужденно и, забрав свиток, развернула его. Пергамент был совершенно чист. – Гм-м-м… Ты решил стать писателем?
– Видишь? – спросил он, касаясь края свитка. – Догадываешься, что это?
В пергаменте не ощущалось ничего особенного. Ничего, способного изменить будущее.
Ясновидица могла бы и догадаться обо всем, но Мракокраду явно хотелось самому посвятить ее в тайну.
– Расскажи, – попросила она.
– Я перенес на бумагу свою дракомантию, – сказал он, и Ясновидица удивленно моргнула.
– Всю… без остатка?
– Во мне ее больше нет, – признал Мракокрад. – Теперь я вроде как и не дракомант вовсе, и моя душа в безопасности. Никому ничто не грозит. Гляди. – Он взял со стола одну из чернильниц. – Чернильница, приказываю тебе взлететь под потолок.
Крылья Ясновидицы едва заметно дрожали… Чернильница и не подумала взлетать. Она как ни в чем не бывало оставалась на ладони у Мракокрада.
– Ты избавился от магической силы? – искренне изумилась Ясновидица.
– Пользоваться ей мы все равно можем. Просто она не во мне, а в другом месте.
Мракокрад забрал у нее свиток, развернул немного и поставил чернильницу на место. Затем, обмакнув кончик когтя в зеленые чернила, написал на свитке:
Пусть эта чернильница подлетит и стукнется о потолок, а после сядет мне на ладонь, не пролив ни капли и снова став обычной.
Стоило ему дописать предложение, как чернильница подлетела к потолку, коснулась слегка камня и опустилась на лапу Мракокраду.
– Во имя звезд, – прошептала Ясновидица.
– Понимаешь, что это значит? – чуть встревоженно спросил он. – Я нашел способ, как пользоваться магией, не теряя души, не становясь злым и вообще не навлекая никакой беды. С этим свитком чары можно творить без конца. Магия отделена от меня, моей души не затронет. Я навсегда останусь самим собой. – Ткнув когтем в свиток, он присмотрелся к Ясновидице. – Тебе нравится?
– Можно взглянуть?
Мракокрад кивнул, понимая, к чему она клонит. Ясновидица закрыла глаза и увидела спирали потоков: да, она уже видела этот свиток в будущем. Во многих его вариантах Мракокрад сам приходил к этой мысли, в других ее подсказывала Ясновидица, а он соглашался – не всегда, впрочем, охотно и в разной степени уперто. Однако больше половины вариантов будущего показывало, что свиток лишь имитировал его силу, но не хранил ее в себе.
Ясновидица знала, что такое вообще возможно, что в каких-то временных потоках так и произойдет, но не ждала, что Мракокрад целиком откажется от обладания магической силой.
Этот ход и правда менял будущее – многие его варианты. Пути к счастью и миру внезапно сделались ярче, засияв гранями возможностей. Темные пути таяли и отступали. Потоки, в которых сила пожирала Мракокрада, почти исчезли.
Он все еще мог совершить дворцовый переворот и узурпировать трон. Он все еще оставался угрозой для ее близких.
Но прямо сейчас Мракокрад, стоявший перед ней, пошел на непомерную жертву ради общей безопасности. Чтобы и Ясновидица ощущала себя спокойнее.
Должно быть, он тоже заглянул в будущее. Увидел, что другие версии свитка не сработают как надо.
Понял, что иначе не заслужит ее полного доверия.
Ясновидица открыла глаза и взглянула на Мракокрада. На его лучащуюся надеждой морду, на когти в изумрудных чернилах, на чуть дрожащие полуночно-черные крылья.
«Это Мракокрад до того, как совершит что-то ужасное. Это лучшая его версия. Таким его любить безопасно.