– А как же оборона? – спросила королева. – Ледяных защищает утес, убивающий всякого чужака. Можно и нам такую?
– Нет нужды закрываться от прочих племен, – поспешила вмешаться Ясновидица. – Ночные славятся международными и торговыми отношениями. Наши свитки и произведения искусства продаются по всему континенту. Драконы со всех его уголков приносят нам новые идеи, изобретения и открытия. Если закрыть границы, особенно так жестко, мы все это утратим. Мы утратим все, что делает нас теми, кто мы есть.
– Пф-ф-ф, – фыркнула королева.
– Выходит, проще убить всех ледяных, – сказал Мракокрад. Отстранившись от Ясновидицы, он снова склонился над столом и принялся рисовать в свитке. – Возможно, стоит возвести невидимый щит. Тогда силы воздушной обороны смогут оставить пост и примкнут к наземным войскам в атаке. – Он посмотрел на Ясновидицу своими темными глазами. – Вполне себе невинно. Даже ты не станешь возражать против защиты страны от врагов, да, Ясновидица?
Ясновидица неохотно кивнула. Это была одна из наименее жутких идей, и королеву она на какое-то время устроит.
– Если только барьер можно будет убрать в будущем, когда мы снова примиримся с ледяными.
– Этому не бывать, пока у них моя мама, – холодно произнес Мракокрад.
– Приступайте, – сказала королева Зоркость, стукнув по столу когтем. Она указала на Мракокрада: – Занимаешься барьером. – Ее острый взгляд переместился на Ясновидицу: – Ищешь будущее, в котором наша магия сокрушит врагов. – Ее губы растянулись в тонкой жестокой улыбке. – Мы с вами отлично сработаемся.
Развернувшись, она вылетела из библиотеки, и свитки взметнулись, поднятые волной воздуха.
– Лучше не говорить Глуби́ну про барьер, – сказал Мракокрад Ясновидице. – Да и вообще ни о чем, что мы тут обсуждали. Его поехавшая от страха кукушка и без того сводит меня с ума. Глубин прямо ждет, когда же я сорвусь. – Он закатил глаза.
– Да что с тобой? – набросилась на него Ясновидица. Ткнула ему когтем в грудь. – Ты не истребитель племен. Не используешь магию, чтобы облегчить королеве войну и убийства.
– Я не для королевы стараюсь, – ответил Мракокрад, перехватив ее коготь. – Я ледяным хочу урок преподать. Чтобы напугались и вернули маму.
– О, Мракокрад…
– Ты не видишь будущего, в котором она возвращается? – мрачно подсказал он.
Она покачала головой, не находя слов. Целыми днями Ясновидица искала такой вариант, высматривала в будущем такую ветку, но нигде не видела Люту. Как будто Алмаз стерла ее с карты – и из будущего.
– Вот и я тоже, – признался Мракокрад, медленно опустив крылья. – Я сотворил три заклятия, чтобы вернуть маму домой, и ни одно не сработало. А еще пытался отыскать ее с помощью приснилла. Днем и ночью, с тех самых пор, как она улетела… и ничего. Камень сработал бы только, когда мама спит… должна же она когда-нибудь уснуть? Если только не…
«Если только она не мертва».
– Что говорит твоя карта? – спросила Ясновидица.
– Точка переместилась в Ледяное королевство, далеко за стену, – ответил Мракокрад. – Последние два дня она остается на месте.
– Это ведь… не значит, что…
– Что мама жива? Знаю. Карта и могилу может показывать. Можно было бы зачаровать что-нибудь и выяснить правду. – Его голос надломился, и он резко опустился на все четыре лапы, уронив голову на плечо Ясновидице. – Только я не хочу ее знать, Ясновидица. Не хочу, чтобы что-то сообщило о маминой смерти. – Он уткнулся носом ей в плечо.
– Мне так жаль, любовь моя, – сказала Ясновидица. – Понимаю, для тебя это самое страшное, – добавила она сквозь слезы. – Тебе больно, ты себе места не находишь, и ты зол, хочешь отомстить всем ледяным, но надо бороться с гневом и тьмой. Мракокрад, мне очень, очень страшно. Вещи, которые я видела в будущем, вызванные тем… что происходит с тобой, что ты делаешь и кем становишься… Все так мрачно, я больше не вижу радости. Боюсь, что мы упускаем наши светлые пути.
– Хватит, – сказал Мракокрад, отстраняясь и смахивая слезы. – Не теряй веры в меня, Ясновидица.
– Я и не теряю, – слабым голосом ответила она.
Он положил лапы ей на щеки и посмотрел в глаза.
– Верь в меня. Смотри в наше счастливое будущее, и я тоже буду в него смотреть. Счастье ждет нас, надо лишь сосредоточиться на нем. Обещаю.
Ясновидица кивнула, потому что не хотела причинять ему еще большую боль.
Однако на столе лежал рисунок Мракокрада, изображающий мертвых ледяных… и, глядя на него, ни о каком ясном будущем Ясновидица думать уже не могла.
Глава 23Глубин
Небо от горизонта до горизонта затянули серые тучи, и не переставая лил моросящий дождик. Глубин смотрел в окно, уперев подбородок в передние лапы.
Индиго и Причал тоже были в комнате. Причал точил оружие, а Индиго писала письмо домой папе. Крылатик отправился на охоту, но, скорее всего, прятался сейчас от дождя в одном из шумных ресторанчиков или в музее где-нибудь в городе.
Глубин взглянул на Индиго. Как же хотелось остаться с ней наедине, хотя он и знал, что это не безопасно. Хотелось прилечь рядом с ней, прижаться грудью к ее спине и уснуть, как раньше, слушая ее мерное дыхание. Хотелось прижаться к ее плечу и почитать вместе с ней какой-нибудь свиток и поведать о тревогах.
Хотя на самом-то деле тревожило Глуби́на только одно.
Мракокрад. Мракокрад, которого снедают ярость и печаль, который последние три недели пребывает в трауре. Однако то был странный, исполненный злобы траур, потому что Мракокрад не переставал твердить, что скоро его мама вернется. Последние два дня Глубин друга даже не видел. Была еще Ясновидица, но она почти безвылазно сидела либо у себя, либо в библиотеке, уткнувшись в свитки. К тому же выглядела она такой напуганной, что Глубин не решился ее беспокоить.
Вчера она заглянула к ним на ужин – то есть для нее-то это был завтрак – и разговорилась о своем даре. Глубин и не подозревал, как это сложно – смотреть в будущее или сколько же у грядущего может быть вариантов. Ему даже показалось, что уметь заглядывать в него даже хуже, чем не уметь, но, разумеется, не сказал о том Ясновидице.
Наконец Ясновидица уткнулась мордой в лапы и со вздохом произнесла:
– Самое тяжкое для прорицателя – это то, что в любой момент у будущего есть уйма путей развития, и я вижу сразу все варианты того, как может сложиться моя жизнь. Зато прошлое неизменно. Если что-то произошло, этого не отменить. Я не в силах что-либо предпринять или исправить. Все возможности сводятся к одной прожитой жизни, в которой мы остаемся заперты. Будущее как-то удается контролировать, а вот прошлое… оно прошло. Его не наладишь.
О желании изменить прошлое Глубин знал не понаслышке, но и над будущим он у себя власти не замечал. Такое попросту в голове не укладывалось.
Снаружи появилась блестящая от дождя фигура дракона. Это прилетел Мракокрад, будто услышав мысленный призыв друга. Он приземлился на балконе и грациозно встряхнулся, разбрасывая капли воды.
– Эй! – возмутилась Индиго, прикрывая письмо.
– Эй, – небрежно и даже не глядя на нее, ответил Мракокрад. – Глубин, приближается потрясающая гроза. Летим со мной на Королевскую башню, понаблюдаем?
– А то! – вскочил на лапы Глубин.
– Торчать в грозу на вершине высочайшей башни? Вы спятили? – возразила Индиго. – Я уж не говорю о том, что летать в грозу – тоже так себе мысль.
– Все будет хорошо, – отмахнулся Мракокрад. – Оставайся тут, если хочешь.
Индиго посмотрела на него, как бы говоря: «Прежде Морское королевство покроется льдом».
– Кстати, Мракокрад. – Глубин подбежал к столу. – Я тут для тебя подарок закончил.
Он взял со стола фигурку морского дракона, которую вырезал для Мракокрада, и повертел ее, чтобы друг мог оценить перепончатые лапки и изящную линию шеи. Глуби́ну самому нравилось умное выражение на мордочке деревянного дракончика, хотя оно и придавало фигурке потрясающее сходство с Индиго. Заметит ли это Мракокрад? Захочет ли в подарок фигурку драконихи, которую откровенно недолюбливает?
На морде Мракокрада отразилось странное сочетание триумфа и вроде бы сожаления. Он и правда взглянул на Индиго. Наверное, даже сходство заметил, но потом улыбнулся и снова посмотрел на Глуби́на.
– Такая классная, – сказал Мракокрад. – Спасибо, Глубин. У меня для тебя тоже кое-что есть. – Он зарылся в сумку на шее и достал из нее сверкающий стеклянный кубок цвета морской волны, в масть чешуе Глуби́на и с узором как рябь на океанской глади. – Увидел его на рынке и сразу о тебе подумал.
– Ух ты, – восхищенно произнес Глубин, бережно беря кубок обеими лапами. Чаша напомнила о доме, где Глубин в лучах света под водой гонялся за стаями поющих китов.
– А еще я присмотрел для Ясновидицы пару сережек из лунного камня, для комплекта с браслетом. – Мракокрад задумчиво коснулся сумки. После стольких дней мрачного настроения он, похоже, воспрял духом: глаза блестели, крылья стояли торчком, а не висели, словно под грузом потери.
– Ты как будто повеселел, – осторожно заметил Глубин.
– Так и есть, – ответил Мракокрад. – Я наконец взялся за проблемы, которые доставляли наибольшие неудобства. – Тут он вскинул голову и широко улыбнулся. – Я же самый могущественный дракон в Пиррии, разве могу позволить себе проблемы?
Глубин не знал, как ответить. Проблемы есть у всякого… и как же, интересно, Мракокрад разобрался со своими? Однако не стоило отталкивать Мракокрада сейчас, когда тот, наконец, вернулся. Поговорить можно будет и позже.
Глубин отнес кубок к фонтану и наполнил водой. Как же хотелось стать размером с резного дракончика, чтобы нырнуть в эту чашу и искупаться в ней. Глубин поднес кубок ко рту…
Внезапно его толкнули в одну сторону, а кубок полетел в другую. От удара о мраморную стену чаша разлетелась мириадами крохотных сверкающих осколков.
– ЗАЧЕМ? – заревел Мракокрад на Индиго. От гнева в его жилах на мгновение полыхнуло пламя.