– Вот он, как я и говорила. – Кивнув в сторону генерала, мадам Дабль подошла к повару и о чём-то с ним затараторила на французском.
– Что такое? Меня ищут? – оживлённо засопел генерал.
– Полковник Смоловой просит вас прийти в столовую и ответить на несколько вопросов касательно вчерашнего вечера, – вытянувшись по стойке смирно, гаркнул полицейский.
– А ведь мне есть что сказать… – Константин Фёдорович залпом осушил бокал вина и, поднявшись, обратился к экономке: – Распорядитесь для графа Вислотского сервировать трапезы в кабинете, где он проживает. Николай Алексеевич просил об этом. А вот адъютанту его Громову накрывайте за общим столом. И ничего не перепутайте.
– Не имэю такой привычки, – сухо ответила француженка.
– Вот и славно. – Зорин покинул кухню и направился на собственный допрос.
Следуя воле княгини Рагозиной, Константин Фёдорович, хоть и провёл последний час на кухне в окружении пыхтящих кастрюль и котелков, был уже в курсе происходящего в особняке. Полковника Илью Наумовича Смолового он лично не знал, но, по рассказам начальника московского полицейского управления, с коим генерал водил дружбу и по вторникам частенько игрывал партию на бильярде, сыскарём Смоловой был отменным. Недюжинное упорство и дотошность, свойственные полковнику, практичность и блестящий послужной список делали его одним из лучших полицейских Москвы. Именно такой и нужен был, чтобы отыскать злодея. Как вцепится своей бульдожьей хваткой, так и не отступит, пока не распутает дело до конца.
Но знал Константин Фёдорович, опять же по рассказам приятеля, что Смоловому свойственна излишняя прямолинейность суждений. Ухватится не за ту ниточку, упрётся и пойдёт не в ту сторону, время потеряет. Вот здесь как раз и нужен такой человек, как граф Вислотский, с острым подвижным умом и звериной интуицией. Вот зачем княгиня настояла на том, чтобы Николай Алексеевич участвовал в расследовании. Умная женщина, всё про всех знает.
Такие мысли занимали Зорина по дороге от кухни до столовой. Войдя в переделанное под запросы полиции помещение и раскланявшись с полковником, за спиной которого уже сидел граф Вислотский, Константин Фёдорович расположился в кресле.
– Итак, начнём, – хрипловато пробасил полковник. – Люди мы с вами служивые, к порядку приученные, а сантиментам чуждые.
– В этом вы правы, оставим светский тон для обывателей. – Генерал провёл рукой по усам, отчего они распушились ещё сильнее. – Давайте сразу к делу.
Смоловой склонил голову в знак согласия и спросил:
– Где вы находились с одного часа пятидесяти двух до двух двенадцати сей ночи?
Константин Фёдорович свёл брови.
– Какая точность. – И, окинув взглядом столовую, ответил: – Я в это время спал, причём очень крепко.
– Кто может это подтвердить?
– Лакей, что проводил меня до комнаты. Имени не знаю, но я уверен, что он сыщется, коли искать начнёте. – Сказано это было небрежным тоном, от которого сдвинул брови уже Смоловой.
– Шутки шутить изволите? – полковник вперил взгляд в самоуверенного Зорина. – А расскажите мне, что это у вас за маскарад вчера произошёл?
Зорин выпрямился в кресле, взгляд его сразу потух. Не ожидал он, что таков будет следующий вопрос.
– Не зря вы жалованье получаете… – пробормотал он, давая себе паузу на раздумье. – Что ж, расскажу всё без утайки, вдруг это поможет вам душегуба сыскать. – Пожевав губу и собравшись с мыслями, Зорин начал: – Вина в этом есть моя. Не надо было на уговоры Аннет поддаваться. Весь вчерашний вечер болванчиком скакал между внучкой и бабкой. Примирение им делал. Да вот только что из этого всего вышло…
Генерал опустил голову и так сидел молча с минуту. Никто его не тревожил.
– Я же как лучше старался, – тихо продолжил Константин Фёдорович, – не люблю, когда промеж близких людей ссоры выходят. Анны Павловны здоровье сейчас не лучшее. А я как глянул на неё, вся белая, ни кровинки. Вот и решил, что весь вечер бегать буду, вина в рот не возьму, пока не вернётся спокойствие в семейство, – генерал горько усмехнулся. – Дурак старый, и зачем я полез в это дело, были бы сейчас обе живы и здоровы… Так, хватит. Решили же без сантиментов, а сам расклеился…
Поднявшись из кресла и встав так, чтобы хорошо видеть лица графа и полицейского, Зорин заговорил:
– Вчера после завтрака меж княгиней и её внучкой вышла ссора. Я этого не слышал, но свидетели были. Поговорите про то с Лисиными, матерью и сыном. После ссоры Аннет заперлась у себя и не выходила. Княгиня же поделилась со мной причиной. Думаю, для следствия она будет представлять интерес. А суть ссоры вот в чём. Вздумалось нашей Аннет послушать, что о ней в её отсутствие говорят. Хвалят али ругают? Кто да что о ней думает? Кто выступает, а кто помалкивает? Скажете, блажь? Но что для старика блажь, то для молодого самое важное на свете. Так уж сильно засело это желание у нашей Анюты в сердце, что жизнь ей уж не мила оказалась. Вот я и подумал, пусть она потешится, послушает, что о ней в обществе толкуют… Способ, как всё организовать, Анюта сама придумала. – Генерал уже смотрел только на Вислотского. – Поменяться местами с Анной Павловной да прикинуться спящей. Все знали, что к концу ужина княгиня частенько задрёмывает, и пользовались случаем посплетничать. При княгине, конечно, такого никто себе не позволял, но когда она голову склонит, уснёт, значит, тут уж можно пуститься во все тяжкие. Так Анюта выдумала одежды свои на бабушкины поменять, лицо оборками от чепца прикрыть, вот никто её и не узнает. А мне поручено было разговор об Аннет за столом завести, дать гостям высказаться…
Смоловой хлопнул себя по лбу от удивления, звук вышел звонкий.
– Прошу прощения, – смутился он, – продолжайте, пожалуйста.
– Да здесь, собственно, и продолжать нечего, – Зорин понуро опустился в кресло. – Анна Павловна была против такого маскарада, но, поддавшись на мои уговоры, сдалась, позволила пошалить внучке. Да только ни к чему хорошему это, как мы знаем, не привело. Теперь Аннет мертва, а Анна Павловна при смерти. И во всём этом виноват я.
В повисшей тишине было слышно лишь шумное дыхание Смолового. Полковник бросил пытливый взгляд на писаря, а затем протянул одну из вязальных спиц Константину Фёдоровичу.
– Вам знаком этот предмет?
Зорин взял металлическую палочку, покрутил её в пальцах и, пожав плечами, спросил:
– Что это?
– Вязальная спица.
Рука генерала дрогнула.
– Так это и есть то, чем закололи Аннет? – не своим голосом просипел Зорин.
– Нет, но вы правильно поняли. Точно такую же спицу доктор Линнер извлёк из шеи покойной.
– Точно такую же… Уж не думаете ли вы, что это Лиза? – вскинулся генерал. – Она свою работу где только не оставляла. Все в доме это знали. Любой мог украсть эту её спицу. Хоть даже и я.
– Ваш порыв, безусловно, благороден, но Елизавету Антоновну никто не обвиняет, – поспешил заверить генерала Смоловой, но через непродолжительную паузу добавил: – Во всяком случае, пока. И вас, кстати, тоже. Хотя мне доподлинно известно, что убийца проживает в доме постоянно. Этому есть неоспоримые доказательства.
Полковник взглядом указал на два листка со списками имён на столе.
– Один из них и есть наш убийца. И именно в связи с тем, что злодей скрывается среди самых близких, не знаете ли вы, Константин Фёдорович, кто наследует состояние княгини Рагозиной в случае её смерти? Кому от этого самая большая выгода?
Зорин сидел совсем сбитый с толку. По его уразумению, в вопросах полицейского не было никакой логики. В надежде найти хоть немного ясности Константин Фёдорович умоляюще посмотрел на Вислотского, затем на Смолового и опять на графа.
– Совсем запутали старика… – покачивая головой, пробормотал он.
– Граф здесь всего лишь наблюдатель, – недовольно пробасил Смоловой, проследив взгляд Зорина. – Я вам сам всё растолкую. Мы считаем… – полковник осёкся. – Я считаю, что убивать Анну Сергеевну никто не собирался. Злоумышленник, как и все на приёме, поддался обману с маскарадом, не заметил подмены. И считая, что перед ним сама княгиня Рагозина, убил её. Вот почему я спросил вас о наследниках Анны Павловны.
Зорин застонал и закрыл лицо руками.
– Да как же это…
Тяжело вздохнув, генерал тихо, но очень чётко перечислил:
– Главной наследницей Анны Павловны была записана Анюта Белецкая, ей перешло бы всё имущество и около двух третей денег. Далее по пятьсот тысяч наследуют Борис и Елизавета Добронравовы.
Смоловой, не совладав с удивлением, присвистнул, но тут же извинился и замолчал.
– Остальные наследники получат незначительные суммы от одной до десяти тысяч рублей. Всех не упомню, но коль речь зашла о проживающих здесь, то в наследниках точно Лисины Ольга и Пётр, Мелех Варвара, ваш покорный слуга, – генерал склонил голову, – и слуги, конечно. Экономка, садовник, горничные, лакеи и повара… Пожалуй, здесь все что-то да получат в случае смерти княгини.
– Так-так, – забарабанил пальцами по столу Смоловой. – Выходит, под подозрением все.
Глава 10
Только за генералом Зориным закрылась дверь, как она вновь распахнулась. В столовую влетел раскрасневшийся молодой полицейский и подбежал к Смоловому:
– Срочное донесение от Фролова, – он протянул полковнику небольшую записочку.
– Так-так, – Смоловой развернул листок. – Ах вот, значит, как… – крякнул он и довольно засопел.
Обернувшись к графу Вислотскому, Илья Наумович сообщил:
– Полагаю, что на сегодня здесь закончим. Отбываю в управление. – Он высоко поднял руку с запиской. – По срочному делу, не терпящему промедления.
Спрятав письмецо в нагрудный карман мундира, Смоловой пригладил бакенбарды и, поднявшись, развернулся к графу.
– Полагаю, ваш адъютант вам обо всём доложит, а я откланиваюсь до завтра.
Настроение полковника было прекрасным. Пусть этот светский выскочка помучается ожиданием, самого же полковника ждёт очень любопытный рассказ одной из служанок княгини Рагозиной.