На кресле перед полковником сидел длинноволосый молодой человек и, стреляя глазами во все стороны, то и дело недовольно хмыкал.
– И что вы на это скажете? – полковник обвёл рукой предметы на своём столе.
Лисин скрестил руки на груди, сжал губы в тонкую белую полосу и насупился.
– Раз вы решили молчать… – Смоловой пожал плечами, потом демонстративно поднялся и обратился к писарю: – Подай-ка мою шинель. Знать, придётся в управление перебираться, коль здесь разговора не получается. Авось там попроще будет.
Пётр мгновенно переменился, испуганно вжавшись в кресло, и затараторил:
– Господин полицейский, да разве ж я отказываюсь! Это я просто с мыслями собираюсь.
– Ну и как, собрались? – сурово спросил Илья Наумович.
– Очень собрался, – невпопад закивал студент.
– Тогда повторю мой вопрос, что вы на это скажете? – Смоловой вновь сидел за столом и довольно ухмылялся своему финту. – Начните вот с пера. Фролов мне презабавную историю про него рассказал.
Лисин со скорбным видом пожал плечами.
– С друзьями подурачились, а что здесь такого…
– Да, собственно, ничего, только с учётом показаний Агаты Дабль это грозит вам каторгой. Вот и подурачились с друзьями.
– Какими ещё показаниями? Ничего не понимаю, – от той сердитости, что Лисин старательно напускал на себя в начале разговора, ничего не осталось.
– Так мать вам ничего не сказала? – покачал головой Илья Наумович. – Крепко же она вас любит. А видать, зря. Француженка видела, как вы стащили из дома малахитовую пепельницу и серебряный подсвечник. По вашим глазам вижу, что это ещё не всё, что вы прикарманили. Зачем же вы это делали? С друзьями снова дурачились? Потом в бордель ходили али в ресторацию?
– Долг отдавал, – громко сглотнул студент, – а как отдал, так сразу в новый влез, больше прежнего. За шляпку с этим пером мне пятнадцать рублей обещали, а перо без шляпки никому не надобно оказалось. Пришлось подсвечник заложить. Но сейчас я в полном порядке, – неожиданно воспрянул студент, провёл рукой по длинным волосам и заложил их за ухо. – Сейчас на мне ни копеечки долга нет.
– И как же вам удалось? Неужели подсвечник такой дорогой оказался? – заинтересовался полицейский.
– Не-е, это маменьке спасибо надо сказать, – обретая всё большую уверенность, Пётр откинулся на спинку кресла и отважился на секундочку взглянуть полковнику в глаза. – Она уговорила богатого дядюшку, он нам денег и ссудил.
– Так-так, про это прошу поподробнее. Что за дядюшка?
– Мелех Фирс Львович. Мать, похоже, нашла к нему ключик, и он теперь нам покровительствует.
Смоловой засопел: не вязалось то, что говорил сейчас Пётр, с тем, что утром рассказала Варвара.
– И много ли денег ссудил вам господин Мелех? – вкрадчиво поинтересовался он.
– Сто рублей, – Лисин успокоился окончательно, даже позволил себе закинуть ногу на ногу. – И ещё столько же обещал, если вдруг понадобится. Чудесный человек! И такой щедрый, сейчас этого качества людям недостаёт. А как было бы хорошо, если бы все богачи случались такими отзывчивыми к чужой беде. Тогда и жить стало бы приятнее и неизменно веселее…
Полковник задумчиво жевал губу, пока Лисин разглагольствовал. Студент оказался неплохим оратором, и если бы не обстоятельства, при которых происходил разговор, то слушать его могло стать удовольствием.
– При обыске в вашей комнате сегодня была обнаружена вязальная спица, – резко сменил тему полковник, вспомнив о поджимающем времени.
– И это очень странно! – этот факт почему-то никак не расстроил Петра, в отличие от находки полосатого пера. – Вчера же её там не было! Ваши же проверяли. А сегодня вдруг невесть откуда появилась…
– Или по-другому, – перебил Лисина полковник. – Вчера эта спица была надёжно припрятана вами, да так хорошо, что мои ребята её не нашли. Потом вы решили полюбоваться на трофей, вытащили и перепрятали, но уже без старания.
– Но зачем это мне? – искренне удивился Пётр.
– А затем, что вы убили Белецкую второй такой спицей, а эту взяли как трофей на память.
Брови Петра взмыли так высоко, что скрылись под ниспадающими волосами. Голова студента откинулась назад, и он заливисто засмеялся.
– Что вы тут удумали? Вот это номер! Да как же я мог убить Аннет, коли меня в это время и в доме-то не было?
– Что ты мне тут брешешь? – зарычал Смоловой и, оскалив неровные зубы, подался всем телом вперёд.
Из-за спины полковника раздался холодный голос графа:
– Он говорит правду.
Глава 13
Всё это начало выводить полковника Смолового из себя. Недосып и нервозность обстановки были делом привычным, и Илья Наумович уж не помнил, как ему жилось раньше, до поступления на полицейскую службу, но вот постоянное присутствие нежелательной, мнящей себя умнее всех особы, коей, по мнению Смолового, и был граф Вислотский, поминутное ощущение снисходительных взглядов с его стороны и готовность влезть не в своё дело – именно это никак не устраивало полковника и мешало ему сосредоточиться на работе.
Поёрзав в удобном кресле, таких в управлении даже у самых высоких начальников не было, Смоловой, шумно дыша, поднялся и подошёл к графу. Расставив ноги пошире и скрестив руки на груди, плавно переходящей в округлый живот, Илья Наумович по-собачьи склонил голову набок и пробормотал:
– С чего вы взяли, сударь, что Лисин говорит правду? Какие у вас к этому есть доказательства?
Граф хотел встать, но полковник нависал над ним, мешая движению, пришлось отвечать сидя.
– Из моей вчерашней беседы со здешним дворником Архипом мне стало известно, что Пётр Данилович вернулся в дом утром субботы. До этого же момента после отбытия гостей с приёма по двору никто не ходил, а следовательно, Лисина в момент убийства Белецкой в доме быть не могло.
– Да-да, так и было, – радостно воскликнул студент, – как передала мне мать дядюшкины сто рублей, я сразу и побежал долг возвращать. Только под утро воротился.
– Ах вот, стало быть, как? Так-так… – Смоловой затоптался на месте. – Вы, сударь, – полковник вновь разговаривал с графом, – за моей спиной здесь рыскаете, опрашиваете прислугу, вынюхиваете, а со мной информацией не делитесь, – и с нескрываемой издёвкой в голосе добавил: – Может, и допрос вместо меня провести желаете-с?
– Отчего бы и нет? – пожал плечами граф с таким выражением лица, будто этого предложения и ждал. – Думаю, может получиться интересный разговор.
Смоловой лишь руками всплеснул, глядя, как Вислотский неловко поднимается со своего низкого кресла, цепляет трость и ковыляет к длинному столу в центре залы, за которым минуту назад сидел ещё сам полковник. Но поделать Илья Наумович уже ничего не мог, придётся теперь терпеть этот балаган, раз сам предложил экую глупость.
Николаю Алексеевичу же сей удачный поворот дал возможность раньше положенного срока ознакомиться с заключением доктора Линнера, повертеть в руке перо со шляпки княгини Хмелевской и наконец рассмотреть все четыре вязальные спицы, лежавшие на столе. Именно последнее заняло у него достаточно времени. Закончив осмотр, граф поманил рукой всё ещё не смирившегося со сложившимся положением Смолового, сердито буравившего спину графа сощуренными глазками.
– Взгляните сюда. Ничего не замечаете? – Вислотский разложил спицы одну рядом с другой, при этом не перепутав очередность их получения полицией.
Слева в ряду находились две спицы, вынутые из вязанья Елизаветы Добронравовой. Они лежали совсем близко друг к другу. Далее шла спица из комнаты Анны Белецкой. Замыкала ряд спица, найденная у Петра Лисина сегодня утром. Спицы лежали так, что тусклые солнечные лучи сквозь высокие окна одинаково освещали каждую из улик.
– И вы, Пётр, присоединяйтесь, – кивнул Лисину граф, – у вас, молодых, глаз острый.
Все трое склонились над столом.
– Так-так, а это что такое? – Смоловой ткнул коротким пальцем в самую правую из спиц. – Что-то я раньше этого не примечал.
– И то верно! Ха-ха, – студент азартно потёр руки, – какое это, оказывается, увлекательное занятие – ловить убийцу.
Полковник сердито шикнул на студента, но без злобы.
– Негоже тут балаган разводить. Дело-то серьёзное, – выпрямившись, он заложил руки за спину и стал расхаживать по столовой, бормоча под нос. – А это оказалось не так уж и бесполезно… Хм… Что ж это за отметина такая?..
Действительно, на спице из комнаты студента, на одном из её концов у металла имелся другой оттенок, нежели у остальных спиц. Причём второй конец этой примечательной спицы полностью походил на остальные три.
Внезапно студент охнул, кинул вопросительный взгляд на графа, отёр мгновенно вспотевшие ладони о мундир и торопливо сказал:
– Я, кажется, знаю, что это, – и указал на потемневший конец металлического прутика.
Граф утвердительно кивнул.
– Вы видели её раньше? – спросил Николай Алексеевич, не обращая внимания на ходившего рядом полковника, который продолжал что-то бормотать.
– Именно так! Я вспомнил! Как раз когда мы смотрели на ссору княгини с Аннет, – молодой человек тряхнул головой, позволяя волосам почти полностью скрыть лицо, от этого Лисин чувствовал себя оригинальным и более значимым. Он слегка помедлил, давая полицейскому возможность повелительно прикрикнуть на писаря, и продолжил: – В момент начала ссоры моя мать и я находились в оранжерее. Только что оттуда вышел Константин Фёдорович, и я встал на его место подле большой кадки с пальмой. И совершенно машинально взялся за палку, торчащую из земли. Пару раз воткнул её в почву, да так там и оставил, – Лисин расправил плечи. – Я тогда и важности не придал этому, а оказалось, я нашёл вязальную спицу…
– Но почему она там была? Как туда попала? – задумчиво проворчал Смоловой. – Теперь вопросов стало ещё больше, а ответов не прибавилось.
В дверь столовой без стука заглянул Фирс Львович. Сначала показалась его голова с идеальной укладкой, затем затянутое в бархатный фрак тело, а длинные стройные ноги в белых панталонах, украшенных вышивкой из тонкого шнура, и высоких гессенских сапогах завершили щегольской образ Мелеха.