Василий отыскал глазами своего начальника. Кивнув Фролову, адъютант графа поспешил занять место рядом с Николаем Алексеевичем.
– Что скажете о собравшихся? – вместо приветствия спросил граф и недовольно хмыкнул.
Обведя всех взглядом и сначала ничего не заметив, Василий внутренне напрягся. Ещё раз он стал осматривать столовую, называя про себя всех по именам.
– Постойте, – вдруг встрепенулся он, – здесь же все… – Громов замялся, подыскивая слова. – Все ваши слоны!
В ответ граф лишь поджал губы и вновь уткнулся в записную книжку.
Полковник Смоловой начал речь с обращения к полицейским, стоявшим у дверей в парадную столовую, и приказал им никого не впускать, а главное – никого не выпускать. Сверкая глазами, он принял торжественный вид и изрёк:
– Ибо злодей-душегуб находится среди собравшихся здесь.
Повисла мёртвая тишина, даже шаги экономки, как тяжёлые удары молота о наковальню, стихли. Женщина замерла на месте, прижимая к груди кувшин вина. Причём оказалась она спиной к Илье Наумовичу.
– Я вижу, что вас это взволновало, – продолжил Смоловой, обращаясь к сидевшим на диванах и креслах. Стоящая как столб экономка его нимало не трогала, даже слегка позабавила. И что взять с этих иностранцев?
– Итак, – полковник выпятил вперёд нижнюю челюсть и свёл брови, приобретя грозный решительный вид, – начнём с того, что в этом доме за последние три дня были совершены три убийства. Первой жертвой стала Анна Сергеевна Белецкая, она была убита в ночь с пятницы на субботу, в ходе следствия мне удалось установить почти точное время происшествия – с двух часов до пяти минут после двух. Убийство было совершено с помощью вязальной спицы.
При этих словах все женщины дружно вздохнули. Княгиня прижала сухонькие ручки к сердцу и уронила голову. По статусу ей не полагалось плакать на людях, но по возрасту и величине постигшего её горя Анна Павловна имела на это право. Лисина, так и не сменившая жёлтое платье на траурное, объясняя это неимением времени, – лишь чепец на ней теперь был чёрного цвета, – зорко следила за всеми жестами хозяйки, держа наготове флакон с каплями доктора Линнера.
Тем временем Смоловой принялся расхаживать взад и вперёд, заложив руки за спину.
– Очень важно не забывать все обстоятельства этой трагедии, а именно то, что убитая находилась в одежде княгини и занимала её кресло. Следовательно, преступник никак не мог ожидать того оборота, что жертвой окажется госпожа Белецкая, а не сама княгиня, – Смоловой на мгновение остановился и совершил поклон в сторону старухи Рагозиной. – Исходя из этого, я принял решение искать убийцу хозяйки дома, по счастливой случайности избежавшей смерти. Ночью следующего дня произошло следующее злодеяние. В промежуток с одиннадцати вечера субботы до двух часов ночи воскресенья в оранжерее был заколот кухонным ножом садовник Лукас Грин. Время установлено доктором Грегом Линнером. Здесь уже очевидно, что убить собирались именно мистера Грина, маскарадного костюма на нём не было… – Полковник осёкся, ибо пылающий яростью взгляд Рагозиной ожёг его.
Покряхтев и потоптавшись на месте, Смоловой продолжил, стараясь не встречаться глазами с хозяйкой дома. Ну что же он мог поделать, коли работа у него такая, выводить разных негодяев на чистую воду, и что для этого приходится говорить резкие и не всегда приятные вещи людям, к этому не приученным. Не зря же побаивался полковник выходцев из высшего света: всегда с ними не как с людьми, и подход должен быть особый, и обращение. Из-за этого и возникали подобные промашки.
– Про третье убийство упомяну вскользь, ибо оно, по моему разумению, никакого отношения к первым двум не имеет. Случилось оно вчера до четырёх часов вечера – именно в это время мой помощник обнаружил тело – и являло собой обычное бытовое умерщвление в форме отравления посредством мышьяка, принятого жертвой с какой-нибудь пищей. И этой жертвой стала обычная горничная Евдокия Удалова.
До этого времени Анна Павловна сидела молча, но здесь не выдержала:
– Да будет вам известно, – голос её источал зимний холод, хотя лицо было мокрое от слёз, – Дуняша не была обычной горничной! Она была прекрасной, весёлой девочкой. Она единственная в этом доме знала, как и что следовало делать по утрам, – тут княгиня имела в виду свой утренний туалет, – сплетен не распускала, за Аннет ходила исключительно по просьбе внучки. Дуняша и ей по сердцу была. И никогда мне не рассказывала, о чём это они с Анютой часами по вечерам шушукались, – княгиня тяжело вздохнула. – Агата, подтверди…
Оказавшись в центре внимания, экономка затряслась как осиновый лист. К ней поспешил Константин Фёдорович, решивший спасти остатки вина, и забрал кувшин из дрожащих рук.
– Сядьте, голубушка, вот так-то лучше.
Мадам Дабль скорбно согнулась в соседнем от Фирса Львовича кресле. Раздался звук льющегося из кувшина вина, это Зорин наполнил бокал, который тут же передал княгине и нависал над старухой до тех пор, пока та не выпила всё до последней капли.
– Это-то получше ваших микстурок будет, – язвительно бросил он в сторону Лисиной.
– Я приношу свои извинения, – меж тем Смоловой продолжал, – я ничего плохого сказать не хотел. А имел в виду лишь то, что третье убийство рассматривается полицией отдельно. А так как жертва – крепостная, то расследование будет поручено другому. Фролов, – полковник кивнул своему подчинённому, – возьмётся за него. И уверяю всех здесь присутствующих, он – малый расторопный, долгой волокиты с поимкой злодея не будет.
Сидя в привычном низком кресле, граф Вислотский вполуха слушал полковника, пытаясь сложить собственную картину произошедшего в особняке. Все улики, собранные им за эти дни, роились в его сознании, отказываясь выстраиваться в стройную схему. Костяная страница карне де баль с карандашными пометками ясности тоже не добавляла. Действие, о котором Николай Алексеевич вдруг подумал, – стереть всё и начать заново – в первые секунды показалось заманчивым, но что-то не давало поднять руку и смахнуть нанесённые знаки в небытие. Что-то было в них важное, что никак не удавалось разглядеть.
Возглас княгини ненадолго оторвал графа от его мучений. Он поднял глаза на Анну Павловну. Он не видел её всего день, но прошло как будто десятилетие. Кожа на лице и руках княгини иссохла и сморщилась; удивительно, но сейчас Рагозина была без перчаток, и это сильно бросалось в глаза. Слёзы стекали по её дряблым щекам и капали на отворот кружевного воротничка, расползаясь тёмными пятнами. В своём кресле, обложенная подушками, княгиня казалась похожей на покойницу, непонятным образом шевелящуюся и издающую звуки. Глаза были пустыми и мутными. Не было и капли жизни в ней, всё ушло без остатка.
Княгиня закончила говорить о Дуняше. Граф вновь вернулся к своим записям. Неожиданно то, что было лишь эфемерным намёком, вспыхнуло перед глазами, картина сложилась ясная и чёткая. Вислотский зажмурился. Ничего загадочного во всех происшествиях, имевших место в «Мраморном слоне», для Николая Алексеевича больше не осталось. Злодей был найден.
Глава 20
С этой самой минуты всё внимание графа Николая Алексеевича Вислотского стало сосредоточено на происходящем в парадной столовой московского особняка княгини Рагозиной. В центре этого внимания сначала оказался престарелый полицейский с грузной фигурой, короткими суетливыми движениями рук, жестикулирующий перед своими слушателями. Смоловой рассыпался в неловких извинениях, явно демонстрируя неумение общаться в высшем свете.
Далее взгляд зелёных глаз скользнул по напряжённым лицам присутствующих здесь родственников и друзей княгини Рагозиной. На несколько мгновений задерживаясь на каждом из них. Мозг Вислотского наконец заработал так, как обычно бывало, подмечая и алгоритмизируя все мелочи и детали, вписывая их в сложившуюся картину. Бледность кожи Лизы Добронравовой, нервное покачивание ногой её брата, непроницаемое спокойствие и в то же время внимательный, цепкий взгляд господина Мелеха.
– Как я уже сказал ранее, третье убийство будет расследовано отдельно, и на сегодняшний день прекратим о нём разговоры, – Илья Наумович картинно поднял вверх короткий палец и сделал паузу, после чего довольный, что возражений не последовало, продолжил: – Тогда начнём по порядку, а именно – с убийства Анны Сергеевны Белецкой.
В этот момент раздался приглушённый женский всхлип, то мадам Дабль прижала ко рту платок и пыталась заглушить рыдания.
– После проведённой мной и моими подчинёнными работы были выисканы неоспоримые улики, а также найден единственный возможный мотив для этого убийства, – полковник вошёл в раж и уже не останавливался. – Итак, кто же мог поднять руку на хозяйку этого дома? Ещё раз напомню, что убивали именно Анну Павловну. Кто и зачем это сделал? И я вам отвечу, наш убийца находится сейчас здесь, в этой комнате, и вы все хорошо её знаете. Это Варвара Мелех.
Все взгляды метнулись к ошеломлённой барышне. Варя сидела на диване рядом с отцом. После сказанного Смоловым она не сразу поняла, что он имел в виду, но увидев лица, обращённые к ней, увидев немой вопрос на них, Варя застыла. Тело её вновь оказалось в каменных тисках, что давили со всех сторон, не позволяя сделать ни вдоха, ни выдоха. Бессилие охватило её, и лишь едва слышный шёпот слетел с губ:
– Как я? Зачем?
– Вы не отпираетесь, это просто замечательно, – зафыркал полковник, – а с мотивом тут проще простого. Вы сами рассказали, а затем свидетели подтвердили, что во время торжественного обеда в пятницу, когда Анна Сергеевна не изволила выйти к столу, вас назначили компаньонкой княгини. Уверен, что это вам очень польстило. И вы, воспользовавшись моментом близости к Анне Павловне, завели разговор о своём гипотетическом браке. Прошу всех обратить внимание и запомнить: в этом деле всё крутится вокруг этого союза. Вроде бы он – дело решённое, – здесь Смоловой кивнул Фирсу Львовичу, – но с другой стороны, вроде бы и нет. Итак, за столом госпожа Мелех заводит разговор о браке и получает резкий ответ Анны Павловны о том, чтоб та не рассчитывала на это.