Дина КрупскаяМРНЫ (почти правдивая история)
Ёшка и Мася, как, впрочем, и все нормальные кошки, с удовольствием оставались бы дома в тепле и покое. Но что поделать, если с «твоими» людьми вечно что-то приключается? Вот и приходится то спасать их от грабителей, то нестись на Алтай, то… в Китай! Эта история написана от лица… или от морды? Нет, всё же лица. Или лиц. Короче, история написана котами, поэтому кому-то может показаться странной. Сами понимаете, людей они видят по-своему. Кошки всё же другая раса.
Дина Крупская – поэт, писатель, переводчик, в прошлом бессменный редактор легендарного детского журнала «Кукумбер», фотограф, тренер по цигун, тонкий знаток кошачьей психологии и языка. Её перевод всемирно известного «Дневника кота-убийцы» Энн Файн с английского языка на русский расширил круг любителей и понимателей котов до своего, казалось бы, максимума. Но Дина не остановилась на этом. – Переводя напрямую с кошачьего, она смогла записать удивительную книгу с нетривиальным и незабываемым названием «МРНЫ», в которой самым правдивым образом поведала нам о дружбе, любви, верности и невероятных приключениях котов Маси и Ёшки, владелицей которых ей выпала удача быть. Говорят, кошки привязаны к месту, а не к человеку. И человек для них – всего лишь средство для открывания холодильника. Ещё грелка, спать на нём удобно. И всё же…
Обращение к читателю
Имена и судьбы некоторых героев могут напомнить вам каких-то знакомых.
Однако прошу читателя учитывать, что персонаж, попадая в реальность повествования, моментально «отрывается» от своего прототипа, и автор теряет над ним власть, лишь послушно записывая наблюдаемые события, но не пытаясь управлять характером и поступками героя.
Часть перваяКот сумчатый
Говорят, кошки привязаны к месту, а не к человеку. И человек для них – всего лишь средство для открывания холодильника. Еще грелка, спать на нем удобно. И все же…
Эта история написана от лица (или от морды? Нет, все же лица. Или лиц?)… Короче, история написана котами, поэтому может показаться кому-то странной. Сами понимаете, людей они видят по-своему. Кошки все же другая раса.
Многие и вовсе считают их пришельцами из параллельных миров или с других планет, и эти суждения не беспочвенны…
Глава перваяБорода! Да!
– Алло? Приют «Наша Маша».
– Здравствуйте, «Наша Маша». Ха-ха. Славное у вас название.
– Спасибо. Вы по какому поводу?
– Хотел поинтересоваться насчет кошек.
– Сдать?
– Нет, взять.
– Неужто? Как вас зовут?
– Виктор. А вы Наша Маша?
– Да, я та самая Маша. Какую бы вы кошку хотели? Пол? Возраст? Окрас? Характер? Опишите примерно.
– Взрослую кошку. Наручную. В смысле, чтоб на коленях любила сидеть. И чтоб была такая, как бы сказать… смешная. Ну, одним словом, коха.
– Виктор. Вы не поверите. Но сегодня мне как раз звонила старушка, просила забрать кошку, она совсем почти ослепла… Нет, не кошка, старушка, ей тяжело стало за животным ухаживать. Я чувствую, это та кошка, которую вы описывали. Эта кошечка – практически наш постоялец, несколько раз кочевала от одних «ручек» к другим.
– Ручек?
– Да, это мы так между собой называем хозяев, которые соглашаются взять приютское животное «в добрые руки».
– Я теперь тоже «ручки»?
– Если возьмете кошку. Хотите, я вам завтра привезу ее на погляд?
– Несите, Маша. Ха-ха. Здоровско! Буду ждать. Записывайте адрес…
Багира. Бастет. Муфта. (Ничего странного, моей третьей хозяйке не хватало живого тепла, и она грела об меня руки. Потом у нее завелся кавалер и купил ей шубу. А меня вернули – я из ревности начала драть обои.) Дуська… (И не просите комментировать. Старушка была почти слепа, иначе разглядела бы меня получше, прежде чем называть.) Все это мои жизни, которых, если верить писателям и всезнайкам, должно быть девять и ни одной больше. Чушь собачья, некоторые и одной обходятся, если повезет. Мы – нет.
Мы – это те, кто родился в подвале или попал на улицу за дурной нрав или по воле дурных людей, но не сгинул в первые же недели, а попал в приют.
Каждый новый дом – это новые отношения с людьми. Какой стороной ты к ним повернулась, такое получишь имя. У меня много имен, потому что во мне много разных сущностей. То одна, то другая по очереди выходят на поверхность и проявляют себя. В одной семье ты – храбрая и воинственная хранительница очага, в другой – добродушный домовой, в третьей – принцесса-капризуля. Что это, как не новая жизнь?
Почему я об этом думаю? Да потому, что сейчас как раз такой момент, смена хозяев – я это усами чую. К тому же пластмассовая клетка в руке Нашей Маши всегда говорит о грядущих переменах. Качка – как на дереве в бурю. Маша, я тебя умоляю, поаккуратней!
– Ну, Муфточка, потерпи, девочка. Совсем близко. Так, это у нас какой дом? Ага, нужен номер одиннадцать, корпус пять. Господи, все пятиэтажки одинаковые, надо же. Вон он, пятый. Четвертый подъезд, набираем код…
Маша бормотала слова, не доступные моему пониманию: слова-цифры, слова-сухари, слова – дохлые мыши. Я хоть и не всё, но худо-бедно понимаю человечью речь, а они мою – гораздо меньше.
Наша Маша – это мой ангел-хранитель. И не только мой. Она посвятила жизнь спасению таких бедолаг, как я. Есть такая порода людей – немного не от мира сего, душа у них слишком добрая, слишком открытая. Для мира сего требуются как раз другие качества. А эти, почти блаженные, не могут мимо чужой боли пройти – на себя берут. Вот и Наша Маша не смогла спокойно глядеть на брошенок, отказников, больных и калечных четвероногих – и открыла приют для бродячих животных. Иногда удается кого-то пристроить в семьи. Но частенько мы возвращаемся к ней, Нашей Маше. И пошло все по новой: объявления, звонки и, наконец, это – качка в клетке. А дальше – новая жизнь. Не знаю, какая по счету. Не выношу цифр, это вы уже поняли.
– Ага, второй этаж. Притопали, – бормотала Маша.
В замке повернулся ключ.
– А вот и мы! – искусственным милым голосом пропела Наша Маша. И внесла меня в Дом.
Батюшки, ну и страшон. Бородища, волосища. Впрочем, волосища только по бокам головы, а макушка голая, кожистая, как у сфинксов, безволосых кошек. За очками глаз не разглядеть.
– Ой, какая страшненькая «черепашка», – радостно рассмеялся Борода, когда Наша Маша выудила меня из клетки.
Черепаховым называют пестрый окрас – смесь не пойми каких цветов, всех по чуть-чуть, вперемешку, но больше рыжего и черного.
– Хотя глаза-то совсем человечьи, надо же, взгляд живой, – продолжал рассматривать меня бородатый. – И язычок торчит – просто клоунесса, а не коха.
Ага. Значит, ждет, что буду смешить. Учтем.
Борода тянет ко мне здоровенные клешни. Мама дорогая… Хотя нет, зря я, руки оказались теплые и дружеские. Одна из моих сущностей – Бастет, самая древняя богиня-кошка, – подняла голову, заглянула сквозь толстые стекла очков прямо в его душу. Душа тоже была теплая. Даже горячая. И голая, как сфинкс. И смеялась, смеялась, прямо подпрыгивала. Да! Да-да-да! Мой будет! Маша, берем!
Я лизнула его в нос. Смешно лизнула.
Он захохотал:
– Какой язык шершавый! Ничего себе! Да ты прямо тигрица! Лев у нас уже есть. Ну все, теперь мы тут настоящую саванну устроим. Но до саванны – пожалте в ванну, уважаемая.
Что? Я не ослышалась? Лев? Ванна подождет.
Я вежливо вывернулась из крепких рук, спрыгнула на пол и огляделась. К стене прибита когтеточка. Уже хорошо драная! Тут другие коты?!
Глава втораяРыжая Морда
Заспанная рыжая морда, широкая и для кота странно курносая, с чудовищно длинными усами, с торчащими из ушей кустиками волнистой белой шерсти, неприлично зевала. Поочередно потягивая задние ноги, рыжий вытащился в узкий коридор, где теснились мы втроем. Надо же так заспаться, чтоб ничего не чуять и не соображать…
– А, вот и наш Лев проснулся. – С неоправданной, на мой взгляд, нежностью Борода представил рыжую морду.
Тоже мне Лев. Без нюха и без мозгов.
– Вообще-то Лев он только для гостей, а домашнее имя у него Мася. Потому что по характеру он далеко не хищник.
– Какой невозможный красавчик! – проворковала Наша Маша.
Нет, Маша, только не ты! Надеюсь, ты нарочно льстишь, ради моего будущего стараешься.
А пушистый олух доверчиво выгнул спину, глазками красиво сделал «луп-луп» и стал топтаться на месте, перебирая по полу толстыми лапами и гортанно подмуркивая, как пьяный от любви самец горлицы. При этом он задрал чудовищно лохматый хвост-фонтан – павлин павлином. Сейчас споет. Кто не слышал, как «поют» павлины, тот не много потерял, поверьте мне на слово. Я жила в квартире рядом с зоопарком. Несмотря на звуконепроницаемые стеклопакеты в окнах, весь квартал знал, когда у павлинов брачный сезон.
Вот позор-то. Ну, держитесь, ваше королевское величество. Поневоле дыхание мое участилось. Кто-то зашипел. Кажется, это я!
Кот подпрыгнул на месте. Довольно высоко. Он не ожидал такой подставы – что за ним из-за угла подглядывает сородич. Приземлился он уже другим существом, надо вам сказать. Ничего милого в нем не осталось.
Я вскользь отметила, как Багира – самая дикая из моих сущностей, дикая-предикая – одним броском сокрушила преграды внутри меня, за которыми я ее держу. Это произошло слишком быстро, как взрыв. Произошло помимо моего желания, само по себе. Я все-таки животное, хоть и думающее. Мне положено порой терять контроль и давать волю инстинктам.