— УЗИ, слыхал?
— Какие такие узи?
— Пф-ф. Аппарат такой, просветит тебя насквозь — на экране все видно. Мне такое делали в ветеринарной клинике, — гордо пояснила я. — А еще они собираются идти в горы.
— Какие такие горы? — совсем растерялся Мася.
Ну как, скажите на милость, с этим растительным организмом общаться? Я отвернулась к компьютеру. Мася проследил за моим взглядом и долго созерцал фотографию озера и отраженной в нем снежной вершины.
— Это высотный дом, — сказал он.
— Это гора.
— Ладно. Гора так гора, — сразу сдался он.
— Алтай называется. Вот туда они и полезут.
— Психи.
Есть утверждения, с которыми не поспоришь, даже если голоден.
Глава втораяКривоватое начало
Маша
Ехать можно самое раннее в конце июня, когда на Алтае уже сравнительно тепло. И даже в июле в горах случались снегопады.
Сведения я брала в интернете и чем больше узнавала про Алтай, тем больше меня туда тянуло — по следам мистика и философа Николая Рериха. «Я буду дерзок», — писал он. Значит, и мне должно хватить дерзости на горный поход, хоть бы и с намечающимся животом.
Мы купили билеты на поезд, обзавелись туристическими кроссовками и загодя начали собирать рюкзаки. Они стояли как две горы в большой комнате, наводя ужас на гостей. Но мой рюкзак только казался неподъемным из-за величины, на самом деле он получился легким. Каждый день мы что-нибудь выкладывали или добавляли, ломали голову, без чего сможем, а без чего не сможем обойтись, стараясь уменьшить вес до минимума. Витин рюкзак смотрелся бывалым походником, сохранив запах давнего костра, болота, дождя, из него сыпался лесной мусор и длинные сосновые иголки. А мой был позорно новым. Коты с азартом их покоряли, и за пару недель эти два гиганта, два пришельца из другой, неведомой мне жизни стали членами нашей семьи.
Приятель одного приятеля согласился пожить в нашей квартире, чтобы приглядывать за котами. В день отъезда раздается звонок — приятель приятеля сломал ногу и звонил из больницы. Мы давай обзванивать друзей, мол, выручайте, через три часа уезжаем, котов не оставишь одних на полмесяца! Но никто не смог в одночасье все бросить и переселиться в чужой дом.
Когда список друзей иссяк, я села на пол, спиной к своему рюкзаку, с которым успела породниться, и заревела. Накрылись горы медным тазом. А я уже была практически там. Меня почти окружали вершины в белых париках ледников. Мое воображение уже научилось ставить палатку и разводить костер, варить суп из пакетиков и сушить ботинки у огня…
Я ревела, как маленькая, не вытирая слез и не сдерживая воя. Витя стоял рядом, не находя слов утешения. Вдруг махнул рукой — так, как никто другой не умел махать, — и крикнул:
— Не реви, возьмем их с собой! Переноски где наши? На антресоли? Не помнишь? — Он уже волочил стремянку.
Я выключила сирену, встала (хотела вскочить, но пузо несколько укротило мое проворство) и побежала умываться.
Выхожу, а Витя мой уже выкинул с антресоли кучу барахла и влез туда по пояс, одни ноги наружу торчат.
— Не вижу, где вторая, — раздался изнутри его голос, приглушенный рулонами оставшихся от ремонта обоев.
И тут я вспомнила. Я недавно отдала вторую переноску подруге Аленке — она переселяла на дачу кота.
Все это я дрожащим голосом поведала мужу. Думала, рассердится, но он был спокоен и великодушен.
— Ничего, Масю в сумке повезем. Он сумки любит.
— Витя, — вдруг похолодела я от догадки, — а ведь им тогда корм нужен! И лоток!
Мы так усердно выверяли по граммам, чтобы не брать лишний вес, а тут такая тяжесть добавится. Ёшка почти четыре кило, Мася больше четырех! Девять килограммов одних котов! Да еда им на две недели… А мне тяжелого никак нельзя поднимать. Все, мы не едем! — Вот еще! Лоток им в лесу подавай. Переучатся. В поезд возьмем, а в Барнауле у друзей оставим, на обратном пути заберем. И есть они будут то же, что мы. Только миски их прихватим.
— Не станут они есть пустой химический борщ из пакетика.
Я была катастрофически близка к тому, чтобы снова включить сирену. Наверное, все беременные чувствуют себя беспомощными перед обстоятельствами.
— Проголодаются — съедят, — уверенно сказал Смелый муж.
— Вить, а может, это Вселенная предупреждает, что не надо нам ехать? Слишком тяжелый поход, не опасно это для малыша?
— Знаешь, дорогая, не морочь мне голову. Лучше возьми им в дорогу немного корма. А то пока до места доберемся, они нас сожрут. Главное, не волнуйся. У нас все получится.
— Угу.
— Даже интересно, правда? — неестественно бодро добавил он.
— Ну-у-у… наверно, — промямлила я и потопала в кухню.
Ёшка
Ночь накануне выдалось беспокойная, Маша ворочалась и нещадно пинала меня. Причину ее бессонницы я поняла только днем. Они уезжают. Сегодня!
— И рюкзаки увозят, — недовольно добавил Мася.
Рюкзаки и впрямь перебрались из комнаты в коридор.
И тут раздался телефонный звонок, изменивший нашу жизнь, и на свет явились ненавистная переноска, в которой меня возили в ветклинику, чтобы делать больно, и старая сумка с молнией для кота. Нас берут с собой!
— Ура! — завопил Мася и в восторге взлетел на свое «дерево» — приколоченные к углу когтеточки.
Я же по привычке испугалась, и, хотя прекрасно знала, что мы едем вовсе не на уколы, ноги сами затянули меня под шкаф. Потом Маша принялась меня уговаривать специальным успокоительным голосом. Это у нее профессиональное. В своем приюте для бездомных животных она со всеми приемышами так разговаривает. Как ни странно, помогло. Я вспомнила, что в принципе люблю приключения. Но едва Маша замолчала и занялась делами, мне снова стало не по себе. Почему-то я не могла просто радоваться, как радовался Мася, или просто гневаться, что меня без спросу срывают с моих местечек на окне и на кресле и пихают в пластмассовую клетку, которую не укусишь. Могла бы, если бы не смутные тревожные предчувствия. Что нас ждет?
Но я кошка и не умею долго думать одну мысль.
Глава третьяМысли под стук колес
Виктор
В поезде оказалось, что на котов нужно было взять справки из ветклиники. Потратив кучу нервов и Машиных слез, не без помощи сердобольных соседей по купе, нам удалось уломать проводницу. Коты, отдыхая от поездки в метро и рева машин на улице, мирно задрыхли наверху в багажном отсеке.
Ехать почти три дня. Эх, половину отпуска проведем в поезде, ну да, считай, три туда да три обратно — шесть дней. Коты всю дорогу вели себя достойно, пользовались лотком и почти не орали. Ёшка прилипла к окну и смотрела бесконечное реалити-шоу про мелькающие деревья и деревушки; когда же уставала, лезла на колени к Маше и мурчала, обволакивала ее своей нежностью и спокойствием. И жена моя, гляжу, понемногу успокоилась, а то с таким лицом, какое было у нее в день отъезда, путешествие начинать опасно. В поход нужно идти с радостью, тогда любые опасности обойдут тебя стороной. Радость — она как защитный костюм в космосе.
Кто умеет радоваться, так это Мася. Есть зрители — он и выступает. И так пройдется, и эдак. Потом ляжет — закрутится, раскрутится, выгнется весь. Сядет — ушами двигает, ухохочешься. Встанет — хвост развернет, лапками потанцует. И лекцию прочтет, и анекдот расскажет. Особенно глаза говорящие. Говорящие про еду. За каждое такое выступление он исправно получал от соседей гонорар сосисками.
Уже в поезде началась у нас война — пришлось котам смириться с другой кормежкой, есть хлеб с сыром (сухой корм был съеден в первый же день) и забыть про витаминки. Ничего, в лесу будут охотиться. Блохастые лесные мыши — самая «сбалансированная» пища.
Понемногу тревоги отступили, и внутри запело: «Мы едем в горы!» Что ее ждет, мою Машуню! Аж завидки берут. Первый в жизни поход. Я-то в студенческие годы был заядлым туристом, все Подмосковье шагами измерил, а она у меня девочка городская. Ничего, закалим. И малыш еще не родился, а уже в поход. Молодец парень! Я почему-то уверен, что получится парень.
Малыш
Ну-ну.
Маша
М-м… Так мурлычет смешная коха, что я сама сейчас замурчу. Лежит на моем животе. Верней, на нашем. Кто там у меня живет внутри? С кем делю мое тело? Эй, неведомое дитя, знаешь, куда я тебя везу? В самые волшебные горы России! Под горами — зеркальные озера, вокруг озер — вечнозеленые кедровые леса. А в лесах живут духи Алтая. Не призраки, а хранители этих мест, невидимые для людей. Только шаманы могут с ними общаться — задавать вопросы или просить о помощи.
Вот чего я жду от нашего похода. Ответов на вопросы. Мне кажется, что духи Алтая могут открыть человеку его истинное лицо, если человек готов его увидеть. Я готова. За этим и еду.
Ёшка
Мелькают, мелькают картинки — вот это мне нравится. Жизнь за мутным вагонным стеклом вроде летит мимо со стуком, но что-то цепляется за глаза и остается в них: сломанная ветка березы, женщина в халате поливает грядки из шланга, горящая лампа с зеленым абажуром в окне дома у переезда, дядька с фонарем в рыжей жилетке со светящимися полосами, лошадь везет телегу, в такт шагам мотая большой головой на крепкой шее. Резко затормозивший перед шлагбаумом грузовик с пустыми бочками в кузове. Наверное, они грохнули, ударившись друг о друга, но звука не слышно. Зевающие на платформе люди рано утром — они ежатся, ждут электричку и без интереса провожают взглядом наш поезд. Я представляю, как они смотрят вслед. Вот он уехал и увез стук своих колес. И снова тишина, птицы поют в березовой роще.
Утро второго дня. Пассажиры спят, наверное, ехать еще долго. Я привыкла. Мне уже здесь хорошо, как дома. Лазаю по полкам, меняю наблюдательные пункты. И смотрю, смотрю… Картины вливаются в меня, заполняют, а когда переполняют, засыпаю и во сне продолжаю смотреть. Сны — большая часть нашей кошачьей жизни. Даже не так, это вторая жизнь. Там много чего происходит. У людей эти две жизни существуют отдельно друг от друга, они просыпаются — и от сновидений не остается и следа. Потому что они не умеют спать долго. За семь-восемь часов человеческого сна разве успеешь как следует вжиться в сновидческую реальность? М