Глава четвертаяКто нас звал
Ёшка
Сели мы в зале ожидания вокзала и ждем. Вдруг толпа как рванула — вся, целиком. Мы побежали за всеми. Маша спрашивает: «Какой поезд, какой это поезд?», а никто не понимает. Вдруг одна парочка молодых людей отвечает ей по-английски. Она вцепилась в них:
— Не бросайте нас, пожалуйста!
Они:
— Бегите за нами, проводим.
Подбегаем к нашему вагону, а туда рвется огромная толпа с чемоданами и узлами. Проводница отошла и спокойно наблюдает, как все лезут. Девушка с парнем толкают нас туда, а вагон сидячий, как электричка, никакой даже не спальный, там уже и встать-то негде. Наши спотыкаются о свои вещи в тамбуре, не понимают, показывают билет. А девушка им кричит:
— У вас билет в этот вагон, проходите.
Маша:
— Куда?
— Прорывайтесь и вставайте в проход. У вас билет без места.
Ха-ха. Тут до них дошло, что пыталась им сказать женщина-кассир.
Маша, бледная, говорит Бороде:
— Не верю. Простоять четырнадцать часов? Они что, с ума сошли — столько билетов продать в один вагон?
А толпа напирает, на перроне еще много желающих попасть внутрь.
Тут Борода подсобрался, поднял чемодан над головой и как рявкнет:
— Р-р-раступись!
Китайцы перепугались, оглядываются, что это за зверь такой рычит по-иностранному. И от неожиданности крякнули, выдохнули и пропустили его. Борода полез вперед через чьи-то вещи и ноги, Маша, ухватив его за ремень, продирается следом. Рюкзак втиснули наверх, на багажную сетку, чемодан остался внизу. На нем по очереди и сидели.
Вагон как-то постепенно расширился на ходу, утряс и вместил всех пассажиров. Китайцы нормально воспринимали ситуацию, присаживались на корточки или четвертым на краешек скамьи. Потом сидели уже на полу и в тамбуре на раковинах, где все равно не было воды… Перекусывали, пили чай из термосов, курили. Жара не была мучительна, мощные вентиляторы под потолком гнали воздух, никто, кажется, даже не умер.
Не знаю, как наши выдержали. Время от времени они переглядывались и говорили друг другу:
— Это сон, да? Ущипни меня.
Борода отвлекал Машу разговорами. Рассказывал, например, как у него пишется роман:
— Сначала видишь отрывки сюжета, отдельные кусочки, из которых не знаешь, как склеить целое. Его можно рассказать за три минуты. Но как превратить в роман? Я жду, жду, мне показывают его эпизодами — как серии длинного сериала, а самому что-то придумать невозможно. Он словно рождается из ниоткуда, и этого «ниоткуда» пока слишком много, части разрозненны…
Вечер тянулся бесконечно, потом такая же бесконечная ночь сменилась не менее бесконечным утром. Поезд опоздал и вместо четырнадцати ехал двадцать часов.
Когда в середине следующего дня мы вывалились на перрон, Маша заплакала:
— Витя, мы выжили.
— Я поначалу сомневался, что это возможно, — тихо сказал Борода. — Теперь я, кажется, ничего на свете не боюсь. Кроме китайских поездов.
Маша повернула голову, чтобы на него посмотреть, и вдруг замерла с открытым ртом, из которого хотел вырваться возглас «Ой!», но застрял. Над нами медленно плыл в воздухе стеклянный вагончик.
Мася
Я увидел, как Ёшка в переноске смотрит вверх, задрал голову, но в сумке сетчатые только окна, а потолок сплошной. Принялся когтить сетку, и Витя сжалился, открыл мне молнию, придерживая за лапы, чтобы я не выскочил.
Высоко в небе качался, поскрипывая на тросе, стеклянный пузырек, полный людей.
— Мася, что это? — спросил Виктор. — Где птичка?
Ничего себе птичка, размером с нашу кухню. В пухлом брюшке отражался лежащий под ней город, сильно искаженный кривой поверхностью дна.
«Птичка» медленно направлялась в сторону гряды островерхих гор. Но это были не горы. Это был гребень дракона! Над острыми шипами двигались облачка пара — дракон дышал. Нам туда???
Виктор
Кот явно пытался что-то сказать. Он мекал и дрожал, глядя на горы. Какое величественное зрелище! Они так близко! Тяжелые облака, переполненные влагой, придавило к самым вершинам.
— Пошли, Машуля, искать наш отель. Скоро польет.
Отель нашел нас сам — хозяин встретил на вокзальной площади. Вечером он все допытывался, взяли ли мы с собой теплые вещи и насколько теплые. Жестикулировал, изображая мороз, и силком сунул мне в рюкзак свой шерстяной свитер и толстовку жены — через два дня вернете, не пожалеете.
Рано утром, предвкушая чудеса, мы купили входные билеты в заповедник и отстояли час в очереди на подъемник, но что нам этот час, после двадцати-то. Полет в стеклянном вагончике высоко над городом, потом над горами, выше, выше, — ох, в животе холодеет! Восемь пассажиров дружно охают, визжат и смеются, когда вагончик устремляется вниз, перевалив через очередную вершину. Коты перетрусили и орали, пришлось взять их на руки, пристегнув поводки. Машка щелкала фотоаппаратом, казалось, начисто позабыв ужас предыдущих суток. А я старался гнать от себя вопросы, назойливые, как рой комаров в сыром подмосковном лесу: как мы поедем обратно, достанем ли билет на самолет, сколько он будет стоить… Может, зря мы на вокзале не попытались купить обратный билет — нормальный, плацкарт или купе? Но идея провести еще день в поезде вызвала тошноту. А может, меня просто укачало.
Спустя минут сорок, преодолев последний, самый крутой взлет, мы выгрузились на вершине.
Ого, как холодно! Легко одетые пришельцы из нижнего мира, вереща и повизгивая, натягивали бесполезные ветровки и укутывались в шелковые платки, а мы благодаря хозяину гостиницы были готовы к холоду и с котами наперевес ринулись брать тропу с боем, потому что в семь сорок утра уже было полно экскурсантов. Они шли по узкой, висящей над пропастью цементной дорожке гомонящими группами, каждую группу в одинаковых бейсболках сопровождал экскурсовод с рупором и без конца объяснял. Громко и настойчиво.
Да, да, необычайно красиво: пики — как торчащие карандаши. Но сосредоточиться на красоте было трудно. Угораздило нас попасть в праздники, да еще в воскресенье.
«Аватар». Это слово было единственным отчетливо различимым среди цоканья и мяуканья китайской речи.
— Авантал, — предупредил нас уже пятый благожелательный старичок и махнул рукой прямо по курсу. Где-то впереди нас ждал манекен героини знаменитого фильма Кэмерона, снятого в этих местах.
— Да, мы в курсе, — вежливо кивали мы. — Да, да, Аватар.
Пытались отстать от группы, но сзади нагоняла следующая стайка развеселых китайцев. Вдруг мегафон заорал прямо позади Маши. Кошка вырвалась у нее из рук и, приседая от страха, на полусогнутых зарысила по краю бетонной дорожки. Поводок волочился за ней.
Вот же елки-палки.
— Ёшка, Ёшечка! — позвала Маша, прекрасно зная, что это бесполезно. Кошки на зов не идут.
Несколько человек, прежде поглощенные видами, громко засмеялись при звуках незнакомой речи и стали показывать пальцами на нашу компанию: и впрямь чудеса — два чужеземца с котами.
— Мао, мао, — позвал Ёшку бодрый мужичок в желтой кепке и наставил на нее объектив. «Мыльница» дала вспышку. Кошка шарахнулась в сторону и исчезла за кустами.
Ну спасибо, удружил. Придется сойти с маршрута. Дежавю. Это мы уже проходили на Алтае.
Засыпанная прошлогодней листвой тропа, по которой удрала беглянка, была почти не заметна среди валунов. Каменные бруски-ступени шатались под ногами. Паутина, повисшая между ветками, липла к лицу.
— Здесь если и ходят, то очень редко, — говорю Маше.
— Здесь если и ходят, то лишь призраки, не оставляющие следов, — прогундосила она голосом мультяшного привидения.
Ой, только не надо снова о призраках. Хватит нам алтайских.
Мася
Они не догадывались, насколько их шутки близки к истине. Даже чуть ближе, чем хотелось бы. Потому что мы стояли на хвосте дракона.
— Витя, я ее не вижу, — сказала Маша. — Куда побежала, дурында? Спускай ищеек.
— Есть спускать ищеек. — Виктор отдал под козырек и поставил меня на землю, держа поводок. — Ищи Ёшку, Тузик, — велел он мне. — След!
Фу, как некрасиво, дядя. Мало мне поводка, еще и шуточки собачьи.
— Нюхай, Мася, — смягчила неловкость Маша. — Где Ёшка?
А правда, ты где, сестра по разуму? Но наша коха не из тех, кто отзывается, когда нужна.
Дракон (вообще-то скелет дракона, если быть точным) между тем вел себя тихо, как и положено дохлятине. Ступени-позвонки, ведущие вниз, едва заметно ходили под ногами. Если смотреть обычным взглядом, то и не отличишь от обыкновенной старой, заброшенной лестницы.
Я настроился на Ёшку, представил ее следы, и они засветились прозрачной цепочкой, прыгая через три ступеньки. Испугалась и понеслась куда глаза глядят. Да, очень в ее духе. Ладно, будем спасать. Не впервой.
Я пошел вниз по драконьим позвонкам. Ближе к голове они становились крупнее. Подождите… Вдруг меня как стукнуло. А откуда тут драконий скелет? Если есть скелет, могут быть и живые представители?
Пока я стоял, ударенный этой мыслью, ноги мои почуяли другие удары — снизу! Я «включил» другое зрение на полную мощность и увидел: под землей, в глубине билось гигантское живое сердце! И сразу ощутил, как непрочна опора под нами, как податливы живые позвонки, как под шкурой опавшей листвы двигаются в такт очень медленному и потому едва заметному дыханию ребра! Как я мог не замечать этого движения плоти, шороха крови в подземных сосудах-ручьях? Не слышать, как выходит воздух из ноздрей, — вон она, совсем рядом, небольшая пещера с двойным входом.
— Вить, гляди-ка, пещерка! — радостно побежала к ноздрям Маша.
Ой, нет, только не это!
— Вот ты где, Бабка Ёшка!
Ёшка, которая сидела, как примороженная, перед одной ноздрей и глядела в недра пещеры, была схвачена на руки и прижата к груди. Вид у нее был ошалевший. Она молча, одними глазами, кричала.
— Поняла, что ли? — спрашиваю.
— Да, — отвечает. — Я чуть не влезла ему в нос.