Лекок умолк и через минуту добавил: «А кто сказал, что женщин привел сюда именно убийца? Если он пойдет под суд, то данное обстоятельство окажется в центре внимания… Попытаемся прояснить его».
Лекок, за которым по пятам следовал его старый коллега, вошел в кабаре и принялся осматривать место около двери, выбитой Жевролем. Напрасный труд! Там еще оставалось немного снега. К тому же здесь топталось столько людей, что невозможно было ничего различить.
Какое горькое разочарование после такой заманчивой надежды!..
Лекок почти плакал от ярости. Ему казалось, что столь вожделенный капризный случай ускользнул от него. Он уже слышал саркастические насмешки Жевроля.
– Ладно!.. – тихо шептал Лекок, чтобы папаша Абсент не услышал его. – Придется признать свое поражение. Генерал прав, а я оказался в дураках.
Теперь Лекок искренне уверовал, что они могли лишь установить обстоятельства столь отвратительного преступления. Он даже подумывал, не будет ли лучше отказаться от расследования и немного вздремнуть, ожидая прихода комиссара полиции.
Но папаша Абсент придерживался иного мнения. Славный полицейский, не догадывавшийся о мучительных размышлениях своего молодого коллеги, никак не объяснял его бездействие и только ходил взад и вперед.
– Ну, парень!.. – воскликнул он. – Да ты сошел с ума! Сдается мне, мы даром теряем время. Через несколько часов придут судейские, и что мы им доложим?.. Если хочешь прохлаждаться, валяй, я буду действовать один…
Каким бы грустным ни был молодой полицейский, он не смог сдержать улыбки. Слова папаши Абсента напомнили Лекоку его собственные увещевания. Теперь же в бой неустрашимо рвался старик.
– Тогда за дело! – вздохнул он, как человек, который, заранее предвидя неудачу, не хочет нести за нее ответственность.
Однако было очень трудно исследовать следы ночью, при колыхающемся пламени свечи, которую мог задуть самый легкий ветерок.
– Быть такого не может, – сказал Лекок, – чтобы в этой хибаре не нашелся фонарь. Надо просто хорошенько поискать.
Они ринулись на поиски и действительно обнаружили на втором этаже, в комнате вдовы Шюпен, заправленный фонарь, маленький и чистый, не оставлявший сомнения в том, что его использовали явно не с добрыми намерениями.
– Настоящее орудие жулика, – громко рассмеявшись, заметил папаша Абсент.
Фонарь оказался очень полезным, в чем полицейские убедились, когда вернулись в сад и начали методичные поиски. Они с многочисленными предосторожностями медленно продвигались вперед.
Старый полицейский стоял, направляя свет в нужное место, а Лекок, опустившись на колени, рассматривал следы с вниманием хироманта, который пытается прочитать будущее по руке богатого клиента.
Повторный осмотр убедил Лекока, что его догадки подтвердились. Стало очевидным, что женщины покинули «Ясный перец» через заднюю дверь. Они поспешно выбежали из кабаре, о чем свидетельствовали расположение следов и довольно большое расстояние между ними. В глаза папаши Абсента сразу же бросилась разительная разница между следами, оставленными беглянками.
– Черт возьми!.. – прошептал он. – Одна из этих девиц может по праву похвастаться маленькой ножкой.
Папаша Абсент не ошибся. Одни следы – миниатюрных, очаровательных, узких ножек, обутых в изящные ботинки на высоком каблуке, с тонкими, чрезмерно выгнутыми подошвами. Другие принадлежали коротким, толстым ступням, расширявшимся к пальцам. На этих ногах были грубые туфли с плоской подошвой.
Хотя это обстоятельство ни о чем не говорило, его оказалось достаточно, чтобы к Лекоку вернулись все его прежние надежды. Ведь человек всегда с готовностью соглашается с любой вероятностью, отвечающей его желаниям.
Охваченный тревожным нетерпением, Лекок принялся осматривать снег вокруг на расстоянии метра, выискивая новые улики. Вскоре из его груди вырвалось красноречивое восклицание.
– Что такое? – живо откликнулся старый полицейский. – Что ты там увидел?
– Посмотрите сами, папаша Абсент. Вот здесь…
Славный Абсент нагнулся и от удивления чуть не выронил фонарь.
– О!.. – сдавленным голосом произнес он. – Следы мужчины!..
– Совершенно верно. И у парня были здоровенные ботинки. Какой отпечаток! Четкий, чистый… Можно даже гвозди пересчитать.
Славный папаша Абсент яростно тер ухо. Именно так он обычно будил свой ленивый ум.
– Но мне кажется, – наконец вымолвил он, – что этот тип не выходил из этого проклятого кабаре.
– Черт возьми!.. Об этом довольно красноречиво свидетельствует направление шагов. Нет, он не выходил, а, наоборот, направлялся в кабаре. Только он не пошел дальше того места, где мы сейчас находимся. Он двигался на цыпочках, вытянув шею, прислушиваясь… Добравшись сюда, он услышал шум… испугался и убежал.
– Или же, мальчик мой, в этот момент выбежали женщины, и тогда…
– Нет. Когда он вошел в сад, женщины уже убежали.
Подобное утверждение показалось славному папаше Абсенту слишком категоричным.
– Но этого, – возразил он, – мы не знаем.
– Нет, я знаю, причем знаю точно. Вы сомневаетесь, папаша Абсент?.. Просто ваши глаза стареют. Опустите немного фонарь, и вы убедитесь, что там… Да, да, вы правы. Наш человек поставил свой ботинок на один из отпечатков женщины с маленькими ножками и на три четверти стер его.
Это неопровержимое материальное доказательство изумило старого полицейского.
– Теперь, – продолжал Лекок, – надо установить, был ли этот человек сообщником, которого ждал убийца… Или это какой-нибудь местный бродяга, которого привлекли выстрелы… Именно это нам предстоит узнать, и мы обязательно узнаем. Идемте!..
Ограда из перекрещенных реек чуть выше метра в высоту, похожая на заграждения вдоль железных дорог, отделяла сад вдовы Шюпен от пустырей. Когда Лекок огибал кабаре, чтобы схватить убийцу, он наткнулся на эту ограду. Но, боясь опоздать, он перепрыгнул через нее, порвав брюки, не задумываясь, есть ли в ограде калитка. А она была. Как и ограда, небольшая дверца из реек, поворачивающаяся на петлях из толстой проволоки, с деревянной щеколдой, позволяла входить и выходить с этой стороны.
Хорошо! Именно к этой дверце привели полицейских следы, оставшиеся на снегу. Эта деталь поразила молодого полицейского, и он резко остановился.
– О!.. – прошептал он, словно ни к кому не обращаясь. – Эти женщины явно не в первый раз сегодня вечером пришли в «Ясный перец».
– Ты так думаешь, парень? – спросил папаша Абсент.
– Я почти в этом уверен. Иначе как, не будучи завсегдатаями этого притона, можно догадаться о существовании этой дверцы? Разве можно ее заметить темной ночью, да еще при густом тумане? Нет, поскольку я не увидел ее – а у меня хорошее зрение, – скажу прямо…
– Да, правда!..
– Женщины добрались до дверцы без колебаний, не на ощупь, уверенно… Заметьте, им пришлось пересечь сад по диагонали.
Ветерану Сыскной полиции хотелось что-нибудь возразить, но, к своему несчастью, он не находил нужных слов.
– Честное слово! – наконец произнес он. – У тебя странная манера брать быка за рога. Ты еще желторотый птенец, а я человек бывалый. Расследований, на которых я присутствовал за свою жизнь, набралось больше, чем тебе лет, но я никогда не видел…
– Ладно!.. – прервал его Лекок. – Еще и не такое увидите. Для начала, например, я могу вам сообщить, что в отличие от женщин, которые знали точное расположение дверцы, мужчина знал о ее существовании только по слухам…
– О!.. Ничего себе!..
– Это легко доказать, папаша Абсент. Посмотрите внимательно на следы, оставленные парнем. Вы же сообразительный и сразу поймете, что он сначала здорово отклонился в сторону. Он чувствовал себя так неуверенно, что искал вход на ощупь, вытянув руки перед собой… От его пальцев остались следы на тоненьком слое снега, покрывающем ограду.
Славный полицейский хотел сам убедиться в этом, но Лекок торопился.
– Вперед! Вперед! – скомандовал он. – Вы проверите мои утверждения в другой раз…
Они вышли из сада и двинулись по следам, которые вели к внешним бульварам, все же отклоняясь чуть вправо, в сторону улицы Патэ.
Полицейским не понадобилось особо напрягаться. Никто, кроме беглецов, не бродил по этим пустынным краям после того, как в последний раз выпал снег. Даже ребенок мог бы ступать по этим следам, настолько они были четкими.
Дорожку образовывали четыре вида отпечатков. Два вида следов принадлежали женщинам, два других, которые шли вперед и назад, были оставлены мужчиной. Несколько раз мужчина наступал на следы женщин, почти полностью уничтожая их. Таким образом можно было установить точное время, когда он принялся выслеживать их.
Примерно в метрах ста от «Ясного перца» Лекок резко схватил старого полицейского за руку.
– Стоп!.. – велел он. – Мы добрались до нужного места. Я вижу верные признаки.
Они дошли до заброшенной стройки, точнее, до складов строительного подрядчика. По прихоти ломовых извозчиков здесь лежали огромные каменные глыбы, одни обработанные, другие нет, множество обтесанных деревянных конструкций.
Около одного из брусов, с вытертой поверхностью, все следы соединялись, смешивались и путались.
– Здесь, – заявил молодой полицейский, – наши беглянки встретились с мужчиной и стали держать с ним совет. Одна женщина, та, у которой маленькие ножки, села.
– В этом еще надо убедиться, – с умным видом заметил папаша Абсент.
Но его коллега решительно положил конец всем попыткам заняться проверкой.
– Вы, старина, – сказал он, – сделаете мне одолжение, если постоите спокойно. Отдайте мне фонарь и никуда не уходите.
Тон Лекока, прежде сдержанный, внезапно стал таким повелительным, что папаша Абсент не осмелился возразить. Как солдат на посту, он остался стоять, неподвижный, молчаливый, сконфуженный, с любопытством и удивлением наблюдая за своим коллегой.
Свободный в своих действиях, получивший возможность направлять свет в ту или иную сторону в зависимости от быстроты своих мыслей, молодой полицейский осматривал окрестности.