– Ну да, – согласился Власий, не догадавшийся об истинном смысле предложения Аделины.
А она побоялась держать своих дружинников рядом с местными. Самым важным ей представлялось сохранить имевшуюся немногочисленную дружину. Она понимала, что поблизости от города существует риск ее потерять. Дружинники – свободные люди. Они вольны уйти к более богатому князю.
Река казалась ей хорошей преградой для чересчур близких отношений дружинников Мстислава с дружинниками Звенко.
– Здесь быстро темнеет. Как бы не пришлось нам ночевать под открытым небом, – кивнула Аделина головой на багровеющий закат и обратилась к Чаславу. – Надо поторапливаться ставить лагерь на том берегу. Брат, дай сигнал нашим людям, чтобы грузились на корабли и шли на тот берег.
Глава 66
Часлав подал знак дружинникам, чтобы те подошли к нему.
Но не успели они собраться, как на пристани появились воевода и начальник пристани.
Подойдя, воевода поклонился Аделине и представился:
– Я воевода Сфенг. Князь Звенко просит прощения, что сразу тебя не принял. Но он зовет тебя и княжича Мстислава и его дружину завтра утром к себе.
Затем он обратился к Мстиславу:
– Княжич, ты можешь поставить свой лагерь рядом с причалом.
Затем он снова обратился к Аделине:
– Княгиня, а для тебя выделено жилище на княжеском дворе.
Аделине эта перемена в отношении к ним показалась удивительной. Теперь она ничего не понимала.
– Я останусь здесь, – сказала она.
– Здесь не очень удобно, а ты, наверно, устала после долгого путешествия. Княгиня, во дворце тебе будет удобнее, – сказал Сфенг.
Про себя он отметил, что Аделина была красивой и свежей. Правда, на лице были заметны следы неровного легкого загара. Но это Сфенг отнес на счет последствий перенесенного долгого путешествия.
С твердостью, удивившей Сфенга, Аделина ответила:
– Передай мою благодарность князю Звенко, и пусть он простит меня, но я останусь со своими людьми.
Выслушав ее, Сфенг поклонился и ушел.
Глава 67
За два месяца путешествия дружинники Мстислава так наловчились ставить лагерь, что еще до того, как стемнело, на поляне рядом с пристанью раскинулись шатры и палатки.
Разгорелись костры. Запахло жареным мясом.
Мяса было в изобилии – Звенко прислал в лагерь пару десятков овец. Подошли телеги и с другим продовольствием – свежей рыбой, хлебом, квасом, медовухой и фруктами.
Ужинали около костра, на ковре, постеленном прямо на землю.
Аделина недолго сидела со всеми; вскоре, сославшись на усталость, она ушла в шатер.
У костра остались Мстислав и Часлав.
Тишка и Первинок, обычно не отходившие от Мстислава ни на шаг, ушли в шатер готовить ему место для сна.
Мстислав прутом ворошил угли.
Открытый огонь уже потух. Почти невидимые в темноте угли дышали теплом. При прикосновении кончика прута угли, казавшиеся потухшими, внезапно пускали оранжевый язык. Влетев в ночное небо, огонь распадался на красные искры, которые смешивались с ночными звездами.
Оторвавшись от углей, пламя оставляло красное пятно, которое медленно распухало. Но чем больше оно становилось в размере, тем слабее оно светилось. Наконец, дойдя до какого-то предела, свет угасал.
В этой игре огнем таился какой-то смысл – она толкала душу к доверительному разговору.
– Дядя Часлав… – заговорил Мстислав.
– Слушаю, – проговорил Часлав.
– Я задаю себе вопрос: зачем отец отправил меня сюда? Если он хотел отдать Тмутаракань мне в удел, то почему тогда не дал другого удела Звенко? Не может же быть двух князей в одной земле?
– Ты прав – не может, – согласился Часлав.
– Если не дал, то он должен был понимать, что изгнать Звенко с Тмутаракани можно только войной.
– Ты хочешь воевать со Звенко?
– Хочу… Но не могу. Ведь отец не дал мне и силы. А без силы – как воевать?
– Да, наша дружина слаба.
– Почему тогда отец так поступил со мной? – задал Мстислав болезненный вопрос. – Если он сердится на мою мать, то за что он наказывает меня? Мать Ярослава более всего виновата в покушении, но отец дал Ярославу Полоцкую землю… и Добрыню – первого воеводу. А Вышеслава считает наследником. Я ничего не понимаю.
Часлав вздохнул:
– Это можно понять, если помнить, что князь принимает решения, руководствуясь не чувствами, а политическими выгодами. Рогнеда – законная наследница Полоцкой земли. В Полоцке не любят Владимира. Они спят и видят, как бы выйти из-под власти узурпатора. Владимиру нельзя рвать нить, связывающую великого князя и Полоцк. Поэтому, что бы ни сделала Рогнеда, казнить ее невозможно. Чтобы упрочить свою власть над Полоцком, Владимир и посылает своего сына от Рогнеды. Старших сыновей ему приходится оставлять при себе. Остается Ярослав.
– А я?
– Владимир женился на твоей матери из политических соображений – он хотел заручиться поддержкой в случае войны с Польшей. Но теперь положение изменилось – наши родственники в Чехии заняты междоусобной войной. Можно предполагать, что Владимир отправил тебя из Киева подальше, не желая показывать свою заинтересованность в чешских делах.
– Но почему он не отдал мне Тмутаракань в удел, не дав Звенко другого удела?
– Не знаю, – сказал Часлав. – Остается предполагать, что он считает твое пребывание в Тмутаракани делом временным. Я думаю, когда мои братья победят в борьбе за Чешское королевство, то Владимир вернет тебя и даст достойный удел.
– Долго этого ждать?
Часлав пожал плечами:
– Не знаю… Но борьба надолго не затянется. С поддержкой Владимира Славниковичи победят.
Глава 68
По обычному распорядку князь вставал до восхода солнца, начинал день с молитвы в церкви, затем завтракал и приступал к государственным делам – председательствовал на заседании боярской думы или верховного суда или принимал послов.
В связи с приездом киевлян князь Звенко распорядок изменил – после завтрака был объявлен прием.
Где прием, там и пир. В связи с этим с утра в княжеском дворце поднялась суета.
Главный повар извергал на кухне громы и молнии на головы нерасторопных подручных, словно в него вселился сам Перун.
Дворовые слуги так усердно мели двор, что из-за поднятой пыли княжеский двор затянуло такой буранной мглой, что не было видно пальцев вытянутой руки.
Воевода Сфенг разнес в пух и прах дворецкого, старшего над слугами:
– Почто, перед тем как мести, не побрызгали двор водой?!
На что дворецкий резонно стал объяснять, что весь двор не польешь, и Сфенг в ярости едва не съездил ему в ухо.
Но часам к десяти утра двор был чисто выметен, посыпан свежим желтым речным песком, отчего засиял, словно пасхальное яичко.
К этому времени начали подходить и лучшие люди Тмутаракани. Других особенных развлечений в Тмутаракани не было, поэтому шли с охотой.
Еще через полчаса подошли и киевляне.
Тмутараканцы с неприкрытым любопытством разглядывали их.
Наряды киевлян их не удивили: от Тмутаракани до законодательницы мод – Византии было поближе, чем до Киева.
А вот княгиня Аделина их удивила.
Сначала простотой наряда. Княгиня была одета в легкое белое платье с широкими свободными рукавами, перетянутое широким золотым поясом. На голове полупрозрачный легкий платок. Поверх платка тонкий золотой обруч.
Затем, когда ее рассмотрели пристальнее, – своим ликом: у княгини были большие синие глаза, черные брови, светлые, с благородным платиновым оттенком волосы.
Тмутараканцы народ сборный: кроме славян тут живут и хазары, и угры, и готы, поэтому светловолосые и голубоглазые здесь диковинка.
На худенького мальчика с быстрыми глазами рядом с княгиней почти никто не обращал внимания.
Зато он внимательно их рассматривал и делал выводы. Он видел, что народ был прилично одет, у многих была одежда из дорогих тканей, почти у каждого мужчины было оружие – нож или кинжал заткнут за пояс. Лица смелые.
Мстислав вполголоса сообщил свои наблюдения шедшему рядом Чаславу.
– Ничего удивительного! – проговорил Часлав. – В старых землях люди живут земледелием и ремеслами. Народ живет своими племенами, связан обычаями, а потому и несвободен в своих поступках.
– И здесь большие поля, – заметил Мстислав.
– Да. Но здесь народ пришлый со всех краев земли, потому вольный. Сегодня он здесь, а завтра в другом месте. Каждый сам по себе. Земля эта окружена враждебными народами, потому, чтобы выжить в этих местах, надо постоянно воевать. Потому на них и дорогие одежды – они добыты в войнах, – объяснил Часлав.
– Таким народом князю нелегко управлять, – сказал Мстислав.
– Поэтому и князь тут должен быть самым смелым и отчаянным, – сказал Часлав.
За разговором они и не заметили, как подошли к княжескому дворцу.
Внизу лестницы, ведущей на второй этаж терема, где располагалась парадная палата, стояли несколько бояр с важным видом, впереди них – воевода Сфенг.
Когда киевляне приблизились, Сфенг поклонился, после традиционных приветственных слов сообщил, что он проводит их к князю.
Поддерживая княгиню Аделину под руку, он повел ее по лестнице. Остальная процессия двинулась следом.
В парадной палате уже собрались бояре. От множества людей было душно. Запах пота перебивал чабрец.
Князь Звенко ожидал гостей, сидя на троне.
Рядом на маленьком креслице сидела худенькая черноволосая женщина. Это была жена князя Звенко.
Чрезмерная роскошь парадной одежды притягивала к себе внимание. Роскошь подавляла княгиню, и казалось, что из груды дорогих тканей и украшений выглядывала маленькая испуганная мышка.
Аделина со скепсисом отметила, что даже в парадной одежде и украшениях должна быть умеренность – они должны только подчеркивать красоту лица, а не привлекать к себе взгляд, отвлекая внимание от главного – того, кто их надел.
Для того чтобы роскошь украшала, а не подавляла, женщине надо быть яркой, звездой, а жена князя Звенко была обычной женщиной.