1. Литва
Пока Мстислав собирал силы и сражался вместе со своими союзниками – половцами за правду под стенами Судака, в Галичине и вокруг нее происходили драматические события.
Венгры завладели Галичем и оставили там своего наместника. Им стал рыцарь Фильний. Летописец называет его «прегордый Филя». В глазах русских этот субъект был ничем не лучше Бенедикта Лысого.
«Прегордый Филя» полагал, что обустроился в Галиче надолго. Он даже женился на русской – взял дочь боярина Судислава. Так делались попытки превратить русских бояр в западных феодалов: завоеватели признавали часть завоеванных равными себе.
Владимиро-волынский князь Даниил Романович, может быть, вынашивал планы вторжения в Галичину, но без Мстислава сделать это не мог, а Мстислав затерялся в степи. К тому же случилось неожиданное: на Берестейскую землю, подвластную Даниилу, обрушились литовцы (1220).
Литовские/балтские этносы объединялись в четыре больших союза: пруссы, ятвяги, жемайты и аукшайты. Каждый из них делился на мелкие племена и общины. Все они жили родовым архаическим бытом. Собственно литвой считались аукшайты. На их земле впоследствии возник город Вильнюс – нынешняя столица маленькой прибалтийской страны. О ранней истории Литвы мы писали в книге «Князь Довмонт», к которой и отсылаем читателя.
Волынские князья претендовали на часть земель ятвягов, но что стояло за войной 1220 года, мы не знаем. Еще отец Даниила – Роман Мстиславич – нападал на балтские земли и «примучил» ятвягов. Но в Западной Руси после гибели Романа наступила дезинтеграция, и литовские племена перешли в наступление. Может быть, Литве приказал напасть на волынян полоцкий князь, от которого она в то время зависела? Кто был это князь? Не нужно искать факты, которых нет. Может быть, нам доведется исследовать раннюю историю Литвы в другой книге и добыть информацию, которая ускользала от ранних исследователей. А может быть, ветреная Клио увлечет иными темами и заставит отвернуться от туманных земель Балтии? Покамест будем довольствоваться тем, что есть.
На Волынь напали балты, Даниил отбился или откупился от них – летопись говорит об этом крайне невнятно. Скорее откупился, объяснения этому читатель найдет ниже.
Литовские князья прислали послов, чтобы договориться о мире. Летописец называет пятерых князей собственно Литвы, то есть аукшайтов. Среди них выделяется имя Миндовга. Этот Миндовг, или Миндаугас, через некоторое время объединит Литву и станет ее князем (1248–1263).
Жемайтами правили девять старейшин, которых возглавлял Викинтас. Кроме того, видим еще четырех вождей из племени дяволт. Возможно, они владели землями Гродно, но летописец из деликатности не пишет об этом. Всё-таки Гродно традиционно считается исконно русским городом, хотя сомнения в этом есть.
Даниил договорился с литовцами; в переговорах принимала участие его мать. «Княгиня Романова» была властной особой и попыталась вернуть влияние, воспользовавшись нападением врага. Но сделать это, кажется, не удалось.
Всё же итог переговоров оказался благоприятным для волынян. Даниил и его советники сумели с помощью уговоров и подкупа (или даже обязательства выплачивать умеренную дань за безопасность) сделать большое дело: направить литовцев на Польшу. Вскоре литва принялась грабить Мазовию и малопольские земли. Конрад Мазовецкий и Лешек Белый оставили Волынь в покое на какое-то время.
2. Прегордый Филя
Успехи Даниила взволновали венгров. Положение в оккупированном войсками короля Эндре Галиче было сложным. Часть бояр и галицких общинников поддерживала мадьяр. Другая часть – ненавидела. Чтобы закрепиться в Руси, нужно было продолжать наступление. «Надменный Филя» располагал, видимо, небольшими ресурсами – в его распоряжении было несколько тысяч наемников да сотня-другая рыцарей, которых содержала галицкая община. Остальные войска король Эндре, разумеется, увел за Карпаты.
И тут Филя узнал о нападении литовцев на Берестье. Казалось, подвернулся случай, чтобы присоединить к «королевству Галиция» желанную «Лодомерию». План был такой: внезапно напасть на Владимир-Волынский и завладеть городом. Замысел, конечно, рискованный, ибо контролируемый венграми Галич оставался почти без охраны: боеспособный отряд местных бояр Филя брал с собой. Галицкий боярин Судислав Ильич впал в панику по этому случаю и стал стращать Филю тем, что русские имеют численное превосходство.
– Один камень много горшков разбивает, – отмахнулся венгр от сомнений тестя.
Впрочем, Филя решил действовать наверняка: обратился за помощью к Лешеку Белому и получил позволение навербовать наемников в Малой Польше. Ошалевшие от наглости новых хозяев галичане безропотно оплачивали все прихоти чужеземцев.
Филя собрал ратников, выстроил войско и произнес удивительно содержательную речь:
– Острый меч, борзый конь – много захватим русских!
С тем и выступили из Галича. Судислав с дружиной сопровождал зятя.
Узнав об этом, Александр Бельзский переметнулся на сторону Лешека – лишь бы не к венграм. Видимо, трусливый князек уже заранее был уверен, что волынские-то дружины потерпят поражение, и рассчитал, кому сдаться выгоднее. Иметь дела с мадьярами он решительно не хотел, а поляки всё же как бы свои, славяне. Александр считал их договороспособными, хоть Лешек и вытворял с волынскими волостями всё, что хотел. Но он, во всяком случае, не оккупировал Владимир-Волынский, в отличие от венгров, захвативших Галич. В общем, мудрый политик Александр Всеволодович выбрал наименьшее из зол. А глупая волынская дружина во главе с «дядькой» Мирославом и прочими вояками решила драться против всех – венгры перед ними или же малополяки. И что удивительно – эта идея смогла увлечь князей. Даниил и Василько Романовичи испытали общий порыв.
Изложенные события галицко-волынский летописец разбил на несколько лет, что не укладывается в традиционную хронологию. Например, поход Фили датирован 1219 годом, если переводить русскую дату от сотворения мира в европейскую – от Рождества Христова. Сдвиг в четыре года, который был в начале Галицко-Волынской летописи, дает нам дату 1224 год, что абсурдно: уже в 1223 году пришли монголы, а в летописи о них говорится гораздо позже. Поэтому следует отказаться от буквального следования летописным датировкам и группировать события по внутренней логике. Она же подсказывает, что искомые три-четыре года летописец пропустил раньше, когда Даниил вроде бы получил передышку после того, как занял Владимир-Волынский. Теперь, вопреки данным летописи, передышки не было: события сменялись быстро.
Дошли слухи, что Мстислав Удатный собрал половецкое войско в степи. По нашему мнению, это как раз плата половцев за его участие в битве против турок-сельджуков в Крыму. Пускай союзники потерпели поражение – долг превыше всего. С точки зрения половцев, нужно собраться и помочь друзьям. Для степняка и русича это – святое. Русские помогли куманам, теперь очередь куманов поддержать русского друга.
Удатный наверняка сказал, что еще попытает счастья в битвах с турками в Крыму. Но сперва нужно освободить Галичину! Котян и другие ханы признали эти доводы справедливыми. Удатный умел убеждать.
Никто не знал еще, что турки вскоре уберутся из Крыма, а с востока нагрянет более страшный противник – монголы.
И вот Удатный собирает войска против венгров.
Пришли к Мстиславу Мстиславичу киевляне, половцы и, конечно, подкрепления из Берлада. Даниил Волынский тоже, в свою очередь, должен был соединиться с тестем и идти на Галич. Пользуясь терминами современной стратегии, войска союзников обязаны были нанести концентрический удар. Поняв это, малопольский Лешек Белый собрал войско и выступил на Волынь, дабы ударить в спину союзникам. Заодно он призвал своего брата Конрада Мазовецкого, но тот помочь толком не мог, ибо отбивал набеги литовцев. Больше того, Конрад приехал мирить Лешека и Даниила. Во время переговоров мазовецкий князь неожиданно поссорился с родным братом и принял сторону волынян, рекомендовав Даниилу воздержаться от личной встречи с Лешеком, чтобы не попасть к ляхам в плен. Из этой не вполне внятной фразы летописца следует, что Лешек задумал устроить засаду и пленить или убить Даниила, как это удалось сделать с его отцом. Даниил, предупрежденный Конрадом, укрепился в своих городах и стал ждать развития событий.
На него должен был напасть с одной стороны Лешек, а с другой – «прегордый Филя». Но оба удара не состоялись. Лешек отступил. Причиной мог стать опять же набег литвы. Видно, из-за него поссорились малопольский и мазовецкий князья. Конрад настаивал, чтобы Лешек оставил в покое Волынь и защитил польские земли от литовцев. Лешек отказался. Тогда Конрад предупредил Даниила, чтобы тот не ездил на переговоры. Это означало войну с волынянами. Лешек был к ней не готов, а потому ушел. Литовцы добрались до его владений, и малопольский правитель повернул против них. В результате этих маневров «прегордый Филя» в своем Галиче остался один. Он не решился идти на Владимир-Волынский, потому что с востока на выручку Даниилу выступил Мстислав Удатный. Узнав об этом, часть галичан покинула Филю и разбежалась по домам. Гоняться за ними было некогда: прежде следовало покончить с Удатным.
О его движении ничего толком не знали. Между тем Мстислав Мстиславич совершил блестящий маневр, отрезав «надменного Филю» от Галича. Помогли половцы. Их полк напал на галицко-венгерско-польскую армию Фили. Кочевники принялись обстреливать врага, кружили, отступали и уничтожили нескольких знатных людей. «Прегордый Филя» рассвирепел, кинулся на неприятеля, половцы отошли и на другой день вывели врага прямиком на армию Мстислава Удатного. Произошел бой, но русские имели преимущество. Они использовали половцев в качестве стрелков, которые обходили неприятеля и держали его в постоянном изнурении. Затем последовал натиск тяжелой дружинной конницы, облаченной в кольчуги. Галичане составляли передовой полк, по которому ударили волынцы, находившиеся в войске Удатного. Под этим натиском галицкая рать Судислава Ильича, вступившая в бой с противником, дрогнула. Сам боярин сдался Удатному в плен. После этого венгры и поляки были разгромлены в Восточной Галиции и отступили. «Прегордый Филя» тоже капитулировал, схваченный русским дружинником, а Мстислав подошел к Галичу.
Состоялась схватка у городских ворот, после чего местные сдали столицу княжества. Венгерский гарнизон едва успел укрыться в каменной церкви Богородицы, которую еще раньше по приказу Фили удалось превратить в хорошее укрепление. Не нужно винить венгров в осквернении православных святынь. «Надменного Филю» раздражало отсутствие на Руси каменных замков, и он использовал первое попавшееся здание, хотя бы отдаленно напоминавшее castle его родины. С оскорбленными чувствами населения, разумеется, никто не считался: что за глупость, военные интересы превыше всего. Как говорят сейчас, ничего личного. Непонятно, отчего православные полагали, что Филя совершил святотатство.
Отступление венгров в церковь состоялось так быстро, что не обошлось без курьезов. Рыцари даже не успели взять с собой лошадей, так как ворота оказались заколочены. Часть животных удалось поднять на веревках. Прискакали русские дружинники и захватили тех росинантов, которых не удалось спасти. Слышалось дикое ржание перепуганных рыцарских коней, воинские крики, повсюду сыпались стрелы…
В церкви заперся «король Галиции и Лодомерии» Кальман с небольшим числом рыцарей. Против них выступили горожане и попытались пойти на штурм. Приступ закончился неудачей: венгры стреляли и сбрасывали камни сверху.
Правда, выяснился досадный факт: в церкви не запасли воду, и мадьяры страдали от жажды. К стенам храма прибыл победоносный Мстислав Удатный, и лишь тогда гарнизон сдался.
Его ждала неплохая судьба, как и «прегордого Филю». И за королевича, и за феодалов дадут богатый выкуп, так что Удатный сумеет «отбить», если такое выражение позволительно, часть денег, которые венграм удалось выкачать из Галицкой земли за время оккупации. Князь направил пленного короля Кальмана на Киевщину, в Торческ, во владения своего тезки и родственника Мстислава Романовича Старого. И – затеял переговоры о выкупе. Тем самым было показано, что освобождение Галича – дело рук не какого-то авантюриста, а согласованное решение семьи смоленских князей, которые правили в Южной Руси. Кальмана отправят на родину после обмена посланиями.
Гораздо худшая судьба ждала тех поляков и венгров, которые разбежались после неудачной битвы, проигранной «прегордым Филей». На них варвары-русы и их степные союзники устроили настоящую охоту. Католики тонули, гибли под половецкими стрелами, под мечами русских дружинников; их убивали смерды, которые наконец-то могли отомстить за все унижения. Летописец свидетельствует, что ни один враг не ушел из Галицкой земли – перебили всех. Поэтому в хрониках соседей Руси не говорится об этих поражениях. Рыцари крайне неохотно рассказывают о неудачах в войнах с «греческими схизматиками», то есть с православными. А уж о таких поражениях – тем более.
Спастись удалось боярину Судиславу Ильичу. Тот бросился в ноги Удатному и клялся, что с прошлым покончено. Мстислав его простил и дал в управление Звенигород. Откуда взялась такая снисходительность? Мы видим, что Удатный обладал политической гибкостью. Князь полагал: лучше простить диссидента, чем без особой нужды его казнить. Таким образом Удатный пытался приобрести сторонников. Но в этот жестокий век правильнее было убивать врагов, а не щадить их. Осторожный и тонкий политик, Мстислав не добился успеха из-за своего благородства. Он побеждал лишь на поле боя, где орудовал мечом и искусно командовал войсками. А в политических делах часто терпел неудачи.
3. Ночной набег
Вскоре к Удатному явился Даниил с небольшой дружиной: поздравить с победой и договориться о дальнейших действиях. Даниил хотел округлить владения за счет Александра Бельзского. Брат Александра – Всеволод – по-прежнему сидел в Червене, а это было крайне опасно для Романовичей. Напомним, что городок находился в нескольких верстах от Владимира-Волынского, а значит, братья Василько и Даниил не могли чувствовать себя в безопасности.
Александр Бельзский всё еще считался подданным Лешека Белого. Даниил сообщил об этом Мстиславу Удатному и попросил позволения напасть на Александра. Удатный не возражал. Его благородство не простиралось так далеко, тем более что Лешек превратился во врага.
Нападение Даниила произошло, видимо, в 1221 году, и здесь сообщения Галицко-Волынской летописи ненадолго выравниваются с реальной хронологией. Впрочем, В.Т. Пашуто датирует инцидент двумя годами позже, то есть 1223-м.
Дружины Даниила и Василька, вспоминает Галицко-Волынский летописец, напали на окрестности Червеня и Бельза в субботу, ночью, внезапно. Произошли резня, грабеж и разорение. Нападавшие жгли избы, овины, сараи, хватали людей. «Боярин боярина грабил, смерд смерда, горожанин горожанина», – повествует западнорусский хронист.
Эффект от нападения был, однако, скромен. Даниил и его дружинники похватали добро, угнали скот, пленили людей. Но две бездарности – Александр Бельзский и его брат Всеволод Червенский – поняли, что нужно скорее менять господина. Они отступились от Лешека, прекратили платить ему дань и отправили посольство к Мстиславу Удатному, прося защиты и суля мзду. Летопись об этом, правда, не пишет, но такой поступок логичен. От Удатного последовало восклицание, обращенное к Даниилу:
– Пожалей брата Александра!
Даниил послушно вывел войска из Бельзского княжества. Сразу после этого, в 1222 году, Лешек Белый пошел на мировую с Даниилом. Мазовия и север Малой Польши сильно пострадали от литовских набегов, Александр же Бельзский спрятался под крыло Мстислава Удатного. Никаких перспектив для продолжения войны малопольский князь Лешек не видел.
Католические правители потеряли все свои приобретения на Руси и всех вассалов, еще недавно плативших дань. Князья смоленского клана переиграли поляков и венгров, как малых детей.
Установилось короткое затишье.
Венгры и поляки, измотанные войной, взяли паузу, чтобы перегруппировать силы и дождаться благоприятного стечения обстоятельств. Мстислав Удатный добился покоя в Галичине и равновесия – на Волыни, где Даниил оставался его сторонником, но не соперником. В Западной Руси начался период восстановления. И Мстислав, и Даниил привлекали людей в свои разоренные волости. Мстислав звал народ из Руси, Даниил поглядывал на Запад. Его сердце, симпатии, воспоминания детства – всё было там.
В 1222 году Даниил заложил хорошо укрепленный город Холм, куда вскоре перенес свою резиденцию. Летописец говорит, что князь охотился в этих краях, когда увидел лесистое место на горе.
– Как называется это место? – спросил он у жителей.
– Холм имя ему, – был ответ.
Даниил облюбовал эту местность для замка, посреди которого возвел деревянную башню с каменным основанием. Для поселения привлекал русских, ляхов и «иноземцев», как пишет летопись. То есть немцев и евреев. Это был первый опыт колонизации русских земель. Даниил видел подобные примеры у поляков и венгров. Привлечение иностранных колонистов князь считал неопасным. Опыт показался удачным. Немцы были хорошими мастерами, а евреи – прибыльными торговцами. Те и другие соблюдали послушание князю. Даниилу казалось, что он сделал правильный выбор.
Кроме того, молодой князь восстановил город Угровск, пострадавший во время последней войны с поляками. Тогда же состоялся его фактический брак с женой Анной. Даниил вступил с ней в супружеские отношения, и вскоре молодая женщина поняла, что беременна. Примерно в 1223 году у них родился сын Ираклий, который проживет всего 17 лет. Странное греческое имя, не характерное для русских князей… Впрочем, тогда входили в моду греческие, римские и еврейские имена. Самого Даниила звали на еврейский манер, его отца Романа – на римский. Внук Мстислава Удатного, родившийся в Переяславле-Залесском, получил греческое прозвание Александр.
Так проходили дни. Казалось, ничто не предвещает беды. Однако внезапно и Мстислав Удатный, и Даниил с его домашними заботами, и вся Русь были вовлечены в глобальный конфликт, который впервые потряс основы старого мира и поколебал устои консервативных региональных государств. В половецкую степь вышли монголы.