1. Балты и финны
Славянские племена издавна считали балтов и эстов своими данниками. В X веке развернулась борьба за эти земли со скандинавами, которые использовали усобицы на Руси для того, чтобы «примучить» балтийские племена. Однако сперва Владимир Красное Солнышко, а затем Ярослав Мудрый восстановили русское влияние в этих краях. Оно сводилось к строительству небольших крепостей и сбору дани. Но в конце XII столетия многое изменилось.
Посмотрим на участников драмы поближе.
Литва находилась на той же ступени общественного развития, что и русичи, то есть была страной примитивной. В балтийских землях сохранялись вождества, объединенные в некое подобие конфедераций. Даже такой любитель модернизировать социальные отношения и находить феодализм там, где его нет, как В.Т. Пашуто, признает, что общество балтов было дофеодальным и родовым.
Балты занимали большой массив земель – Пруссию, Литву, Латвию и южную часть Эстонии. В окрестностях нынешней Риги жило финское племя ливов. Впоследствии оно попадет под власть немцев и вымрет, но перед этим даст имя обширной балтийской стране – Ливония. Дело в том, что немцы его встретили первым на своем пути, оттого и не стали мучиться поисками названия для местности, которую открыли.
Откуда пришли балты, неясно. В IX столетии они занимали огромные пространства; например, населяли Смоленщину и Полоцкую землю. Ко времени Мстислава Удатного Смоленск был определенно русским, а балтское племя голядь (галинды) расселялось в окрестностях Торопца, то есть в нынешней Тверской области.
Литовские племена нальшан жили в нынешней Минской области и отстаивали самостоятельность. Черную Русь (окрестности Гродно) населяли балты-ятвяги. Земли финнов начинались к западу от Чудского озера и продолжались далеко на восток. Ижора, эсты, карела, сумь, емь, водь, весь, меря – всё это финские племена. Они расселились на севере в первые века новой эры. Земли финнов доходили до Бела-озера.
Русичи удивлялись светлым водянистым глазам финнов и звали их чудь белоглазая. Эти «чудные люди», «чудаки», стали одним из важных компонентов русского этноса. Впрочем, как и балты. Представителей тех и других народов Владимир Красное Солнышко густо поселил на степной границе по реке Рось, так что они поучаствовали в этногенезе малороссов, как и великороссов. О белорусах и говорить нечего.
В конце VIII – начале IX века этническая картина Поднепровья и соседних земель изменилась: пришли славяне. Часть балтийских славян переселилась на Ладогу по морю. Это предки новгородских словен. Другая часть пришла из Польши и осела в Смоленщине, на Псковщине, в Полоцкой земле… Это кривичи, радимичи, дреговичи. Балты и «чудаки» растворялись в массе славян.
Находки археологов говорят о потрясающем смешении между финнами, балтами и русами. Например, это касается ситуации вокруг торгового пути по Даугаве – Западной Двине. Здесь влияние русских распространялось вплоть до Рижского взморья (самой Риги еще не было). В торговых и ремесленных поселках археологи находят предметы балтской, финской и славянской культур.
Принятие русскими православия ничего не изменило. Дело в том, что эта версия христианства очень терпима и отнюдь не воинственна. Православные русичи спокойно общались с язычниками-балтами и финнами, не навязывая своей веры. Кто пожелает – сам примет крещение и спасется. Ведь спасение – личное дело каждого. Католики рассуждали иначе и крестили насильно, тем более что вопрос касался денег. Каждый христианин в западном мире обязан был платить попам десятину. Церковники сказочно обогащались, захватывали земли, крепостных и были мотивированы на то, чтобы постоянно расширять владения «господни».
Этническое взаимодействие русичей с балтами привело к неожиданным последствиям. По-видимому, в отношении части балтов произошел генетический «дрейф пассионарности», если использовать терминологию Л.Н. Гумилева. То есть славяне «наградили» соседей избыточной энергией. Результат интенсивной метисации сказался к концу XII века. Родился новый этнос – литовцы, в формировании которого приняли участие древние русичи и древние балты. Процесс занял целое столетие и русским принес больше вреда, чем пользы.
Но пока не произошел взлет обновленной литвы, расстановка сил в Прибалтике выглядела так. Значительная часть ятвягов, видимо, платила дань волынянам. Другая часть подчинялась минским князьям. Нальшаны зависели от Минска.
С этим городом-государством соперничал Полоцк, который пытался подчинить соседние Витебск и Друцк. Полочанам платили дань аукшайты и, возможно, жемайты. Кроме того, данниками Полоцка являлись ливы, курши, земгалы, часть латгалов. У русских было два наблюдательных поста на Двине: Куконос и Ерсике, где правили особые князья – подручники князя Полоцкого. Видимо, полочане баснословно наживались на торговле и жили богато в этом краю.
В Северной Латгалии и Талавской области начиналась сфера влияния Новгорода. Она распространялась на все земли к западу от «озера чудаков» – Чудского. Наблюдательным постом русских в этой стране был Юрьев (впоследствии его захватят немцы и переименуют в Дерпт; сейчас это эстонский Тарту). Столицей эстонских племен была Колывань. Впоследствии ее захватят датчане и переименуют в Ревель. Но для эстонцев он останется «датским городом». Так его зовут и сейчас: Таллин («город датчан» по-эстонски).
2. Экспансия
Мы начали говорить о немцах, но вдруг упомянули датчан. Это не случайно. В XIII веке наши предки столкнулись не с каким-то отдельным народом, а с западным миром. Можно назвать его католическим, европейским, – не суть. Против русских выступила западная цивилизация. Началось всё с отдельных всплесков, затем подул сильный ветер. И вот – словно гигантская штормовая волна приближалась к нашим границам, грозя захлестнуть русские княжества. Датчане и саксонцы, шведы и венгры, поляки и даже англичане шли на восток.
Тем, кто постигает историю традиционным способом, заучивая даты и скрупулезно изучая отдельные факты, всё это может показаться случайностью. Но если группировать факты, как чётки лествицы (а именно таким образом предлагал работать с информацией Л.Н. Гумилев), мы увидим обобщенную картину, и картина эта будет угрожающей для наших предков.
Мы имели дело с колониальной экспансией растущего западного мира. Почему это произошло? Ведь русский мир, по нашим расчетам, был в это время столь же молод, он родился в X веке и переживал фазу «перегрева».
Дело в том, что Европа оказалась в наиблагоприятнейшем положении с точки зрения природных условий. Благодаря мягкому климату росла урожайность, а с ней – население. Резких перепадов температур, от минус сорока до плюс тридцати, не случалось. Да и вообще в Северном полушарии климат был мягок. Даже Гренландия оказалась пригодна для жизни, а в Северной Америке, если верить сагам, рос виноград. Что говорить о землях на Рейне, Роне, Луаре. В те времена они были раем земным. Но в этом раю оказалось тесно из-за перенаселения. Чем больше еды, тем выше рождаемость. Чем больше людей, тем меньше места. Тогда Европа начала первую колониальную экспансию: Крестовые походы. Французы отправились на мусульманский Восток и оккупировали прибрежные районы Сирии и Палестины от Антиохии и Латакии до Аскалона. Они создали Заморское королевство (Утремер), которое продержалось пару столетий и питалось постоянным притоком мигрантов, которые в большом количестве умирали от непривычного климата, но их место тотчас заступали новые пилигримы. На какое-то время это позволило решить проблему перенаселения Европы: нашелся способ избавиться от «лишних» людей. Вершиной успехов крестоносного движения стал захват Константинополя французами и итальянцами в 1204 году. Кроме того, французские иммигранты массово переселялись в Испанию и Португалию, где сражались с арабами. Первая династия графов и королей Португалии так и называлась – Бургундской, что указывает на ее происхождение. Но и это еще не всё. Французы из густонаселенной Нормандии хлынули в Южную Италию, захватив ее у Византии; а соседнюю Сицилию отняли у арабов и берберов. Так появилось нормандское королевство Обеих Сицилий.
А немцы начали свой Крестовый поход на севере Европы, подчиняя и истребляя полабских славян. Непокорных убивали, освободившиеся земли наполняли германскими колонистами. Немцы заселяли и славянские города. Так на месте Дроздян, Липска, Бранибора, Камня, Щецина, Гданьска, Колобрега появились Дрезден, Лейпциг, Бранденбург, Каммин, Штеттин, Данциг, Кольберг. Родина первых новгородцев-словен погибла под натиском с Запада.
Во второй половине XII века немцы окончательно покорили полабов. Но аппетит приходит во время еды. Настал черед Прибалтики. В эти земли будет организовано несколько Крестовых походов.
3. На Двине
Сомнительная честь прозевать немцев и проиграть им первую войну принадлежит полочанам.
Немецкое вторжение началось с мирной вроде бы миссии. В 80-х годах XII века ко двору полоцкого князя Владимира прибыл священник в черной сутане, с бритым лицом и макушкой. Незнакомец отрекомендовался как Мейнхард (Майнгард), выходец из Германии. Он попросил позволения проповедовать Слово Божие среди ливов – финского племени на взморье. Формально ливы подчинялись Полоцку, то есть платили необременительную дань в обмен на покой и защиту. Но всё же зависимость была, и требовалось разрешение князя на строительство церквей и проповедь христианства.
Владимир был человек слабый и недалекий. Позволение он, кажется, дал, если верить сообщению хроники Генриха Латвийского. Во всяком разе – не препятствовал немцам. Возможно, его больше занимали бесконечные конфликты с Минском. Или он хотел расширить торговлю княжества за счет связей с «цивилизованной» Европой. Но нельзя сказать, что князь оказался самым тупым человеком в общине. Всё руководство Полоцка было ему под стать: просьба Мейнхарда ни у кого не вызвала ни тревоги, ни возражений.
А бояться было чего. Окончательный раскол между католиками Запада и православными Востока случился еще в 1054 году, но русские князья довольно долго благодушествовали по этому поводу и даже делали вклады в немецкие монастыри, что зафиксировано документально. Должно быть, сами себя они видели прозорливыми политиками и хитрыми дипломатами, но реальность была иной. Русские правители не сумели подняться до высоты «птичьего полета» и увидеть, что романо-германский мир представляет смертельную угрозу для мира славяно-византийского. Им виделся калейдоскоп на уровне феодальных владений. Пестрота, враждующие герцогства и королевства, войны между англичанами и французами, немцами и венграми… Но стоит ли упрекать тогдашних князей, если даже многие из русских правителей Нового и Новейшего времени не поняли сути происходящего?
Владимир Полоцкий сделал ошибку и позволил развернуть католическую проповедь в Прибалтике.
Примерно десять лет немцы вели себя смирно. Они заняли ливский поселок Икшкиле (Юкскюль), построили там каменный замок и деревянную церковь, проповедовали, вербовали элиту, торговали и присматривались.
Тогдашние европейцы были жесткими и прагматичными людьми. Они даже друг друга готовы были прикончить ради сиюминутной выгоды. Иногда королям и прелатам стоило больших усилий остановить резню и грабеж, основанные на принципах «кулачного права». И это – среди своих, что уж говорить о чужеземцах – русских, ромеях, балтах, финнах… Язычников за людей не считали, а о православных говорили, что от них «самого Бога тошнит». Рассуждения о свободе торговли, проповеди Слова Божиего среди заблудших, о дружбе и партнерстве никого не должны обмануть. В Прибалтике возникла база немцев.
Мейнхард стал епископом Ливонии: в 1188 году его утвердил в этом сане римский папа. Рядом с Юкскюлем немцы построили еще один замок: Гольм. Однако проповедь христианства шла туго, тем более что стать христианином означало взять на себя большие расходы по налогам. Повторимся: верующие должны были платить помимо прочих податей десятину в пользу церкви. (Это сугубо католическое изобретение, рядовые православные десятину не платят; за них платит князь, но это не одно и то же. Русская церковь в Средние века не обладала такими обширными землями и такими богатствами, как церковь западная. О богатствах нынешних православных иерархов мы сведений не имеем; это закрытая информация.) Для старейшин балтов и финнов союз с католическими патерами казался выгоден. Вожди получали духовную поддержку и гарантию передачи своей власти по наследству, ибо «всякая власть – от Бога». Но для простых общинников эти «духовные скрепы» означали отказ от части имущества, которое уходило теперь в пользу князей и попов. Самое главное: это подчинение означало утрату свободы. Если ранее все дела община решала на собрании, то теперь решения принимал князь или герцог, а латинские патеры, распевая молитвы на непонятном языке, освящали этот странный и неудобный порядок и отбирали деньги.
Последовали восстания против немцев, даже возник момент, когда Мейнхард готов был бросить всё и убраться в Германию. Однако германские торговцы, финансировавшие предприятие, не позволили ему это сделать.
Мейнхард умер в 1196 году в Прибалтике, а церковники добились разрешения у римского папы начать Крестовый поход в эти земли.
Поход стартовал в 1197 году. Его возглавил шведский ярл (нечто вроде японского сёгуна, реального правителя при короле) Биргер Броса. В приключении участвовали немцы, шведы, датчане.
Он закончился неудачей. Корабли экспедиции занесло вместо земель ливов к эстам, затем участники предприятия перессорились, что часто бывало с крестоносцами и не раз произойдет с конкистадорами, корсарами и прочими колониальными разбойниками. И всё же начало экспансии было положено. Можно сказать, для балтов и славян прозвучал первый сигнал, но он остался неуслышанным.
Преемником умершего Мейнхарда стал новый епископ – Бертольд, который повел себя с язычниками так настойчиво, что возбудил ненависть балтийских племен. Бертольд бежал, выпросил у папы разрешение на новый Крестовый поход, навербовал волонтеров во Фризии и Саксонии, после чего высадился с войском в устье Даугавы (1198). Варварское ополчение он разгромил, но увлекся преследованием и был убит местным героем-ливом по имени Имаут. Крестоносцы ответили репрессиями и так опустошили край ливов, что племя приняло крещение и согласилось выплачивать десятину. Немедленно после того, как крестоносцы убрались домой, местные жители подняли восстание.
Новый епископ Альберт фон Бексхевден (Буксгевден) собрал войско и опять прибыл во владения ливов. Первым делом немцы основали крепостцу Рига (1201) и двинулись карать ослушников. Поход наконец-то завершился успехом. Полочане «прозевали» немцев и не пришли на помощь ливам. Аборигены вновь приняли крещение и согласились платить десятипроцентный церковный налог. Ливов частью перебили в ходе дальнейших войн, частью окрестили. Те, кто выжил, стали служить немцам в пехоте.
Полчища крестоносцев отправлялись в Прибалтику как на работу. Дело было выгодное, богоугодное и гораздо более безопасное, чем плавание в далекий Утремер. В Сирии и Палестине немецкие крестоносцы умирали не только от ударов сарацин, но и от незнакомых болезней, ослаблявших организм. Французы оказались более приспособлены к этому климату, но и их косили болезни.
На прибалтийском взморье климат был тот же, что и в Саксонии. Проблема адаптации для германских колонистов отпала.
В течение десяти лет Альберт расширял границы Рижского епископства, облагал повинностями аборигенов, раздавал лены (феоды) своим немецким вассалам. А в 1212 году встретился с полоцким князем Владимиром в городе Ерсике и добился отказа от всяких претензий на земли в устье Даугавы. Взамен, похоже, условились о свободной торговле. Владимир проигрывал врагу и тактически, и стратегически.
Епископ Альберт претендовал уже на всю Ливонию – землю ливов – и на Эстляндию. На территории собственно Полоцка его амбиции не простирались, и Владимира это устроило.
Альберт видел две основные проблемы крестоносного движения в Прибалтике: его частный характер и его сезонность. Римский император (он же германский король) не вмешивался в предпринимательскую инициативу искателей приключений на Балтике. Крещение язычников, расправа с русскими схизматиками и создание католических епископств в Балтии – всё это было делом торговцев, отдельных феодалов или церковников. Имперская армия не присутствовала на Даугаве, император с войском ни разу не приходил на ее берега: у государя хватало других дел.
Церковь оказала огромную организационную поддержку авантюристам, но решить проблему защиты завоеваний это не помогло. «Гастролеры» – крестоносцы жили в Риге один-два сезона. Они могли выдержать несколько военных приключений, взять пару усадеб врага, разгромить войско, а по окончании антрепризы возвращались домой с добычей, покрытые лаврами победителей. Для охраны захваченных земель требовалось постоянное войско, и Альберт нашел выход в создании духовно-рыцарского ордена. Это нечто вроде буддистских монахов-воинов в средневековой Японии, но со своей спецификой. Духовно-рыцарские ордена на Западе были частью аристократической феодальной системы, и полноправными орденскими братьями становились отпрыски знатных семей, а не монахи-простолюдины.
Образцов на тот момент имелось три: орден тамплиеров, орден госпитальеров, Тевтонский орден. Первые два были французскими, третий, как явствует из названия, германским (Тевтония – Германия). Все они были созданы в Утремере – заморском королевстве. Альберт задумал сформировать аналогичный орден в Прибалтике и действительно сделал это. Новое сообщество называлось по-латыни Fratres Militae Christi (братья воинства Христова), а по-немецки Schwertbruder (братья Меча); в научной литературе за ними закрепилось название ордена меченосцев. Дата его создания – 1202 год. Устав ордену дал сам римский папа Иннокентий III (1198–1216). Документ состоял из 72 пунктов и призывал к бедности, целомудрию, благочестию, дисциплине.
В качестве форменной одежды орденские братья носили белый плащ с красным мечом и красным крестом. Избранных было немного, всего около сотни, но вместе с ними всегда служили «сержанты» (тяжеловооруженные кавалеристы, не имевшие рыцарского звания и дворянского титула), толпились послушники, прислуга, вспомогательные войска… Это давало до десяти тысяч солдат, чего вполне хватало для защиты территорий. Но и это еще не все силы, коими располагали крестоносцы. Когда разрослась Рига и стала крупным немецким городом, она в свою очередь смогла выставлять ополчение. То же самое – Ревель, Дерпт и несколько городков помельче. А для перехода в наступление использовали «гастролеров», к которым присоединяли ополчения местных племен.
Численность немцев в Прибалтике примерно равнялись совокупной численности войск их противников, но у католиков было преимущество выбора места и времени для нападения, а у их врагов имелся огромный недостаток: разобщенность и взаимные претензии.
Русские привыкли к другим отношениям. Они рассматривали балтов и эстов как своих данников. С ними торговали, к ним наезжали за поборами время от времени. Но немцы создали совсем иную реальность, и с нею следовало считаться.
4. Поражения полочан
С 1202 года германцы последовательно наступали в Прибалтике. Чем занимался полоцкий князь Владимир всё это время, неясно. На страницах хроники Генриха Латвийского, описавшего начальный период крестоносного движения от первых епископов до смерти Альберта фон Буксгевдена, Владимир появляется лишь периодически, в общерусских усобицах он не замечен. Остается предположить лишь одно: Владимир пробовал воссоздать Великое Полоцкое княжество, подчинял Минск, Витебск, Друцк, литовские и латышские племена… Два русско-латышских княжества хорошо нам известны. Это Куконос и Ерсике – торговые и ремесленные поселения на берегах Даугавы. Первым из этих городов правил Вячко (Vecteke германских хроник), вторым – Всеволод (Vissawalde). Кто эти люди, принадлежат ли они к полоцкой династии или являются отпрысками иных ветвей дома Рюрика, неясно. Всё же думается, что перед нами – младшие потомки полоцких князей, которые хорошо знакомы с обстановкой на Двине и к которым балты относятся дружески. Сохранился документ о признании «Виссвальдом» зависимости от Рижского епископа (он дан в списке источников), но в летописях об этом не говорится ничего.
В 1203 году князья донесли Владимиру Полоцкому об отложении части ливов. Владимир явился с дружиной, чтобы наказать ослушников, но выяснилось, что ливы не просто отложились. Их верхушка приняла католичество и признала зависимость от Рижского епископа. Немцы из купцов и проповедников превратились в захватчиков, а русские прозевали появление врага у своих границ. Ливов тоже отчасти можно понять. Они враждовали с племенами балтов, а русские не могли прекратить безобразия. Немецкий порядок казался более выгодным. Один нюанс: после того как его ввели, ливов вообще не осталось, а при русском беспорядке они благополучно размножались. Но племенная близорукость – другой вопрос. Ее проявили и ливы, и русские.
Немцы засели в одной из деревянных крепостей на Двине и обстреляли из арбалетов дружину Владимира, убив пару человек и переранив коней. Изумленный полоцкий князь отступил. Вскоре после этого Всеволод, князь Ерсике, напал на окрестности Риги и угнал скот. Столкновения продолжаются, в них участвует Вячко, князь Куконоса, но в 1205 году он вдруг заключает с немцами мир. Что побудило его это сделать, неясно. То ли в Полоцке начались новые распри, то ли Вячко истощил силы – об этом мы не знаем.
Меченосцы и рижский архиепископ, наступая на балтов, вели себя хитро: население не закрепощали, а присваивали только земли. Люди оставались лично свободны, но обязаны были работать часть своего времени на полях новых господ. Зато племенные старейшины превращались в дворян и инкорпорировались в сословие феодалов. Мало-помалу они онемечивались. Кроме того, немцы охотно позволяли местным племенам – всем этим второсортным куршам, ливам, земгалам – ходить в походы под знаменами меченосцев и участвовать в грабежах. Архиепископ и рыцари искусно использовали вражду местных племен, которые нападали друг на друга.
В 1207 году немцы навязали князю Вячко новый договор, по которому этот правитель признавал себя уже вассалом рижского архиепископа. Это было неприкрытое вмешательство в дела соседей. Однако Владимир Полоцкий и это стерпел. Либо перед нами абсолютная бездарность, лентяй и сибарит, либо человек, попавший в очень сложную ситуацию. А может, то и другое вместе.
Вдруг открылось, что немцы и в славянах видят третьесортных существ, нечто вроде скота. Вячко, немецкого «мирника», захватил в плен один рыцарь и издевался над ним. Епископ Альберт добился освобождения русского князя, ибо не хотел конфликтовать с новоприобретенным вассалом. Но Вячко всё понял, не простил оскорбления и отомстил врагу: когда в его земли прибыл отряд немцев, дабы выстроить замок, русичи напали врасплох на безоружных гостей и перерезали их, а тела сплавили по Двине. Вячко обратился за помощью к Владимиру Полоцкому… и был им предан: тот оставил русичей из Куконоса один на один с немцами. Силы были неравны, Вячко сжег Куконос, а его жители разбежались кто куда.
Настал черед города Ерсике и князя Всеволода. Немцы предложили и ему стать вассалом. Князь проигнорировал требование. Он был тесно связан с литовцами и женился на дочери одного из их князей, Даугерутиса. От них, а не от никчемного Владимира ожидал помощи Всеволод. Но не помог даже литовец. В 1209 году (как раз когда Мстислав Удатный прибыл в Новгород) немцы захватили Ерсике внезапным ударом. Владимир Полоцкий проигнорировал немецкий вызов и на этот раз. В результате политики недалекого князя, не справлявшегося со своими обязанностями, русские проиграли войну на Даугаве и надолго потеряли «балтийскую Новороссию».
Немцы сожгли православные церкви Ерсике и взяли в плен семью князя Всеволода. Сам Всеволод бежал, но вынужден был вступить в переговоры с врагом и признал себя вассалом немцев. Тогда и был заключен договор «Виссвальда», приведенный нами в списке источников.
Однако русским были чужды и феодальные порядки, и немецкий быт. К тому же Всеволод и его соратники прекрасно видели несправедливость происходящего. В 1210 году этот князь (добившись прежде освобождения своей семьи) вернул Ерсике под власть полоцкого правителя, а также возобновил союз с Литвой. Он рассчитывал не столько на Владимира – иллюзий по поводу его государственных способностей давно уже не было, – сколько на литовских вождей.
Ливы, курши и «Виссвальд» напали на Ригу. Владимир Полоцкий стоял за спиной этого союза, но активно в нем не участвовал. Нападение не увенчалось успехом. Вскоре после этого немцы перешли в наступление, захватили Ерсике и обрушили первый балтийский барьер, выйдя к владениям Пскова и Новгорода. Первыми противниками тевтонов стали латгалы и псковичи. Владимир Полоцкий на какое-то время был оставлен в покое. Затем немцы возобновили наступление и на его земли тоже. Незадачливый князь собрал коалицию и выступил против Риги, но скоропостижно скончался, взойдя на ладью. Видимо, его отравили. После этого коалиция распалась, и Полоцк немцы в расчет не брали. Войну с русскими вели теперь на севере Прибалтики. Туда убежал и один из врагов немцев, князь Вячко.