Глава 1. Погружение в бездну
1. Распад Западной Руси
Переведем часы на тринадцать лет назад и посмотрим, каким образом деградировали Волынь и Галиция в первом десятилетии XIII века. Причем деградировали до такой степени, что оказались на грани гибели.
Напомним: в 1205 году погиб Роман Галицко-Волынский, у которого осталось двое детей: Даниил и Василько. Помимо них на Волыни имелось множество мелких князей, которые приходились Романовичам кто дядей, кто двоюродным братом. А Галичину разрывали противоречия: местные бояре не желали признавать власть князей. Но эти бояре действовали не сами по себе. Перед нами – наиболее активная часть местной общины.
И еще одно. Общины Западной Руси раскололись. В них появились партии «западников», представители которых восхищались феодальными порядками католических стран. Эти последние люди представляли самую большую опасность для выживания этноса.
В начале XIII века «западников» Галиции возглавляло семейство Кормиличичей, лидером которого был боярин Владислав. Потом появились другие.
А теперь – посмотрим на галицко-волынские коллизии поближе.
К 1206 году Волынь разделилась на несколько уделов. Галич – тоже. В нем правили дети князя Игоря, приглашенные из Черниговщины.
Главный из них, князь Владимир Игоревич Галицкий (1206–1207, 1210–1211), оказался довольно жестким и самовластным политиком, хотя первое время действовал в согласии с местными боярами. Галич и Волынь он рассматривал как единую систему и хотел контролировать обе земли. Поэтому отправил во Владимир-Волынский гонца с требованием выдать Даниила и Василька и принять на княжение одного из братьев Игоревичей – Святослава. Гонцом оказался священник. Поп передал грозные слова Игоревича: «Ничего не останется от вашего города, если не примете к себе моего брата Святослава».
Но Владимир слишком далеко зашел в своих требованиях. Если на галицкие земли у Игоревичей были какие-никакие права (через мать), то на Волынь они претендовать не могли. Но в регионе господствовало теперь право силы.
Владимирцы хотели было убить посла-священника и драться насмерть, если этого потребуют обстоятельства. Однако трое княжеских дружинников – Мстибог, Мончук и Никифор – сумели погасить страсти, пояснив:
– Нельзя убивать послов.
Это, конечно, так, но дружинники действовали не из благородства, а готовили предательство и снеслись для этой цели с галицкими боярами. Обстановка накалилась до предела. «Княгиня Романова» опасалась за собственную жизнь и безопасность детей. Тогда она приняла решение бежать из Владимира-Волынского. Вдова, «дядька» (воспитатель маленьких князей Романовичей) Мирослав, Даниил, Василько в сопровождении пары спутников направились в Малую Польшу под защиту Лешека Белого – убийцы Романа Галицко-Волынского. Волынские бояре, подкупленные галицким Владимиром Игоревичем, тотчас приняли на княжение его брата Святослава. Так северские Ольговичи, потомки Игоря, обосновались на крайнем западе Руси в своих новых владениях. Это не принесло ни покоя, ни счастья.
Святослав Игоревич правил только в столице земли – во Владимире; его окружали владетели соседних княжеств Волыни. Господство Ольговича им, конечно, претило.
Распределение власти на Волыни выглядело так. В Луцке сидел Ингварь Ярославич, двоюродный брат покойного Романа и бывший марионеточный киевский князь. Ему подчинялись также города Шумск и Дорогобуж. Это был безвольный и малоспособный человек. В центр его владений, между Луцком и Дорогобужем, вклинивалось небольшое Пересопницкое княжение. Им правил Мстислав Немой – родной брат Ингваря, получивший удел после смерти отца.
В Бельзе, к югу от Владимира-Волынского, княжил Александр Всеволодович. Его отцом был Всеволод Мстиславич – родной брат Романа; этот самый Всеволод отказался когда-то впустить брата во Владимир-Волынский, воскликнув: «Я здесь князь, а не ты!» Но кое-как был изгнан и получил Бельз. Его сын Александр Бельзский отличался честолюбием и авантюристическим складом характера – это были черты многих волынских князей.
Все эти люди приняли Святослава враждебно, что приведет к новым усобицам.
2. Поляки и венгры
Даниил, Василько и их мать стали пешками в большой игре политиков.
Владимир Галицкий не хотел, чтобы дети Романа вернулись на Русь. Он дал взятку Лешеку Белому за то, чтобы тот удержал Даниила и Василька у себя в Малой Польше. Впрочем, Лешек не отличался твердыми принципами. Он легко бы нарушил договоренности, но сам не был заинтересован в появлении Романовичей на Руси. Кроме того, сильно боялся вмешательства венгерского короля. Между Эндре и Лешеком начались переговоры. В итоге католические владетели, не доверявшие друг другу, поделили семью Романа. Василько и его мать остались в Кракове, а маленького Даниила отправили в Венгрию, за Карпаты. Его сопровождал один из малопольских вельмож, Вячеслав Лысый. Он вез письмо королю Эндре от Лешека, в котором говорилось: «Я забыл ссоры с Романом. Он был другом и тебе. Вы клялись, если останутся дети, иметь к ним любовь».
Складывается впечатление, что поляки и венгры поделили не только детей Романа, но и негласно договорились о разделе сфер влияния. В сферу венгров входил Галич, а в компетенцию поляков – Волынь.
Интриги вокруг маленьких князей продолжались. Узнав, что Даниила увезли в Венгрию, Владимир Галицкий тотчас отправил королю этой страны «дары многие» – плату за покой. Действительно, король Эндре несколько лет не вмешивался в дела Галичины. Следует предположить, что «дары многие», о которых упоминает Галицко-Волынская летопись, были на самом деле регулярной данью, которую Владимир Игоревич отправлял за Карпаты. Этим и объясняется странная на первый взгляд апатия Эндре в галицких делах. Но лишь только дань прекратилась, венгерский король возобновил активную политику на этом направлении.
Лешек Белый действовал иначе. Он стал пересылаться с князьями Волынской федерации, которые были недовольны правлением Святослава Игоревича. Последнего невзлюбили не только князья, но и владимирские общинники. Понятно, что князь был чужаком. Но, возможно, для ненависти имелись вполне материальные причины. Святослав наверняка участвовал в выплате отступных за детей Романа. Это возмутило общину. С какой стороны волынянам платить деньги за то, чтобы Даниила и Василька держали за границей?
Всё это облегчило задачу Лешека, который желал расшатать Волынь и усилить в ней свое влияние.
Главным сторонником поляков оказался племянник Романа – Александр Бельзский. Он выдал за Лешека свою дочь Гремиславу и склонял польского зятя к походу на Волынь. В летописи, правда, есть неверное сообщение, что Лешек женился на дочери Ингваря Луцкого, хотя на самом деле тестем поляка стал именно Александр.
Долго просить о походе не пришлось. В 1208 году Лешек и его брат Конрад Мазовецкий собрали большое войско и выступили на Владимир-Волынский. Одновременно венгры двинулись на Галич.
В.Т. Пашуто называет другую дату польского похода – 1209 год, основываясь на данных Галицко-Волынской летописи, а С.М. Соловьев – 1207 год, сообразуясь с логикой. Он прав: летопись крайне ненадежна с точки зрения хронологии. Но логично предположить, что вторжение поляков произошло одновременно с вторжением венгров, дата которого точно известна – 1208 год. Это укладывается и в договоренности о разделе сфер влияния между Эндре и Лешеком. Следовательно, мы должны выбрать не 1207 и не 1209, а 1208 год как дату одновременных действий поляков и венгров против Западной Руси.
Почему последовало вторжение? Вероятно, жители Волыни и Галицкой земли отказались платить дань полякам и венграм и выдвинули ультиматумы своим князьям. Оба Игоревича – Святослав и Владимир – пошли на поводу у своих сограждан, прекратили выплаты и… получили войну. А что они могли сделать?
Владимир Игоревич Галицкий находился в сложнейшем положении: бояре бунтуют, община разочарована, с запада грозят поляки и венгры. Кроме того, князь поссорился с братом – Романом Звенигородским. Причина понятна: Владимир хотел единолично править Галицкой землей, и существование звенигородского удела ему мешало. Зато Роман проводил независимую политику и сносился с венграми. Тогда Владимир отобрал его удел, и Роман бежал к мадьярам.
Интервенты выбрали очень удачный момент в истории Руси для начала военных действий. Западной Руси некому было помочь. Незадолго до этого «буй Рюрик» возобновил борьбу за Киев, выгнал оттуда Всеволода Чермного и завладел всей Киевской землей. Следовательно, черниговский князь уже не мог оказать поддержку свей родне – Игоревичам, терпевшим поражения в Западной Руси, так как был от них отрезан Рюриком.
В дела Волыни вмешались малополяки.
«Дядька» Мирослав и «княгиня Романова» обещали Лешеку Белому несметные богатства, и он вторгся в земли восточных соседей, чтобы прогнать Святослава Игоревича. Ляхи подошли к стенам Владимира-Волынского, к ним стали перебегать мелкие князьки, недовольные присутствием Игоревичей. Александр Всеволодович Бельзский первым привел свой полк на подмогу Лешеку. Святославу помог только пинский князь Владимир, но это ничего не меняло.
Осада Владимира-Волынского закончилась без боя благодаря вмешательству того же Александра Бельзского, который придал делу вид легитимности. Александр предложил в князья себя вместо Святослава и уломал жителей открыть ворота. «И отворили им ворота владимирцы, говоря: «Это племянник Романа». Так бесхитростно сообщает летопись об этом событии. Фраза означает, что по родовому праву Александр мог сам занять владимирский стол, и он занял его. Незаконного князя Святослава Игоревича арестовали, а вместе с ним и Владимира Пинского.
Это не помешало Лешеку отдать город на разграбление солдатне. «Ляхи попленили весь город», – скорбит летописец. Уважения к православным традициям не было, естественно, никакого. Католические воины стали ломиться в церковь Богородицы, но взломать крепкие дубовые двери этого храма, похожего на крепость, оказалось им не по силам. Александр воспользовался моментом и попросил Лешека пощадить то, что осталось. Лешек вместе с Конрадом прискакал к дверям церкви, от которой воины отламывали щепу за щепой, и остановил грабеж.
Владимирцы были разочарованы сменой власти и бесчинствами ляхов.
– Если бы с ними не был их родич Александр, не перешли бы даже Буга, – ворчали они.
Приняв клятвы верности от волынских князей и обложив их данью, Лешек отбыл восвояси. Святослава Игоревича и Владимира Пинского он увез с собою как пленников.
Александр сменил Бельз на Владимир-Волынский и сделался старшим князем местной федерации. Василько Романович оставался в Малой Польше. И оказались они оттерты от власти. Интриги их матери и «дядьки» прошли впустую.
Впрочем, Лешек не казнил Романовича, не заточил и не сбрасывал со счетов. Он просто ждал удобного момента, чтобы использовать княжича в своих целях. Покамест такой момент не настал. Но вполне возможно, что скоро настанет.
Александр Бельзский/Волынский (1208–1211), отдавший столицу княжества на разграбление чужакам и сам превратившийся в польского вассала, сразу сделался крайне непопулярен в народе.
Зато представители элиты – князья Волынской федерации – повели себя подло: признали Александра и поклялись ему в верности. Первыми это сделали братья Ингварь Луцкий и Мстислав Немой, за что и сохранили уделы. В то же время брат Александра – Всеволод – получил в удел городок Червень рядом с Владимиром-Волынским. Владение было мелким, но важным. Червень служил как бы «предмостным укреплением» Владимира-Волынского. Впрочем, Всеволод оказался бездарностью и никак не проявил себя на государственном поприще.
Венгры действовали на галицком направлении. Король Эндре воспользовался распрей между братьями Игоревичами: Владимиром Галицким и Романом Звенигородским. Король предоставил войско своему протеже Роману Игоревичу, тот явился под стены Галича, бояре произвели переворот, но дали возможность бежать Владимиру. Последний ускакал далеко на восток и остановился в Путивле – видимо, это была его доля в Черниговском княжестве.
Роман (1208–1210) стал править Галичем как венгерский вассал и исправно платил дань королю Эндре. Западная Русь находилась в полном упадке.
3. Волынь и Польша
Галичина и Волынь всё глубже погружались в хаос борьбы общин и взаимных претензий. Положение было на редкость нестабильно. Сообщения летописцев темны, польские хроники просто молчат об этой эпохе. Постоянно происходили какие-то перевороты. Так, Владимир-Волынский на короткое время занял Ингварь Луцкий как самый старший в роде, но затем вернулся к себе в удел (может быть, после окрика из Польши). На владимирском столе остался сидеть непопулярный Александр. Однако многие общинники поддерживали Ингваря, и тот ссорился с Александром. Кровавая усобица могла грянуть в любой миг.
Возобновились неурядицы в Галиче, претензии на который внезапно выдвинул «буй Рюрик», доживавший тогда последние годы. Князь планировал посадить на галицком столе своего сына Ростислава в порядке подковерной борьбы с Ольговичами. Таким образом он бы укрепил свою власть и обеспечил смоленской родне преобладание в регионе.
«Буй Рюрик» договорился с королем Эндре о перемене порядка выплаты дани в Галичине: посулил больше, чем Роман Игоревич Галицкий.
Вскоре после этого в Галиче случился «майдан» (если говорить на модный ныне украинский манер; или «революция», как любят называть историки Западной Европы любой политический переворот, включая дворцовый). Ни к чему хорошему это не привело. Местные бояре, подкупленные «буй Рюриком», свергли Романа Игоревича. В Галичине воцарился сын «буй Рюрика» Ростислав (1210), но первая же его попытка выплатить контрибуцию венграм завершилась новым «майданом». Галичане свергли Ростислава и вернули Романа, который, видимо, обещал восстановить независимость княжества и прекратить выплаты. «Земля Галицкая была позорищем неустройства, жертвою коварных иноплеменников и собственных врагов спокойствия», – замечает по этому поводу Н.М. Карамзин, и с его скептической оценкой следует полностью согласиться.
Наконец полякам и венграм надоели постоянные неурядицы в землях, которые они пытались контролировать. Эндре II снарядил армию для похода за Карпаты. Ею руководил палатин Бенедикт Бор – то ли венгр, то ли немец и очень жестокий человек, если верить летописи. Русский хронист зовет его «Бенедикт Лысый», что позволяет составить некоторое представление об особенностях внешности палатина.
Полководцем и дипломатом этот зверь-рыцарь был отменным. Бенедикт договорился с провенгерски настроенными боярами Галицкой земли, во главе которых стояли Владислав Кормиличич и Илья Щепанович. Те впустили Бенедикта в Галич, палатин ворвался в княжеский терем и застал Романа за мытьем в бане. В этой курьезной позиции неудачливый князь был арестован. Вскоре его препроводили в Венгрию.
Галич попал под прямую венгерскую оккупацию (1210).
Это привело к переменам и на Волыни. Видя, что Александр Бельзский/Волынский не в состоянии договориться с Ингварем Луцким, Лешек Белый понял, что настал час ввести на игровое поле еще одного персонажа. Этим игроком должен был стать Василько, находившийся под опекой «княгини Романовой» и «дядьки» Мирослава.
Поводом стала просьба одной из волынских общин, а именно – Берестья. Жители устали от княжеских распрей и тосковали по временам Романа Мстиславича. Последней каплей стал набег литовских племен, произведенный примерно в это время.
Александр Волынский не смог защитить своих подданных от литовского натиска, и враги разграбили Берестейскую землю. Неэффективность правителя можно объяснить какими угодно причинами, но людей эти причины не интересуют. Берестейцы попросили Лешека, чтобы он посадил у них на княжение Василька Романовича и «княгиню Романову». Лешек выполнил просьбу. Ляхи вошли в Берестье, посадили князем Василька, а князь Александр Бельзский/Волынский ничего и возразить не мог и стерпел обиду.
Берестейская земля стала отдельным вассалом Польши, независимым от Волыни. Правительство в ней возглавил «дядька» Мирослав, который оставался при Анне.
Но это было только начало. Вскоре Лешек вошел во вкус и произвел еще один раздел русских земель. Внезапно он потребовал передать Васильку город Бельз; при этом остальные города Бельзской волости остались за Александром, включая менее значительные Бужск и Угровск. Оказывается, решение объяснялось просто. «Дядька» Мирослав съездил в Краков, раздал взятки, подарки и выпросил Бельз. А началось всё с того, что «княгиня Романова» стала возмущаться в адрес Александра Всеволодича:
– Этот всю землю и нашу отчину держит, а мой сын – в одном Берестье.
Дальше – поездка «дядьки», подношения и – вуаля – Бельз уже перешел к Васильку.
Малопольский князь был откровенно алчен и донельзя коррумпирован. Но как низко пали волынские князья!
Между тем дела западных русских всё больше запутывались. Кто хозяин земли? Кому платить дань? Русь это или уже часть Польши? Какое влияние оказывает на эти волости великий князь Киевский? Вопросы далеко не праздные. Начинается отчуждение и обособление западнорусских областей от всей остальной Руси. При этом простолюдины по обе стороны незримой границы исповедуют православие, говорят на одном языке, чувствуют себя своими по отношению друг к другу. Но что-то пошло не так.
4. Возвращение Игоревичей
В Галиче распоряжались пришельцы-венгры Бенедикта Бора; делали это так плохо и грубо, что вызвали недовольство значительной части населения.
Палатин Бенедикт вел себя как настоящий западный рыцарь – тевтон, англичанин, француз. Издевался над чернью, насиловал, пьянствовал, затаскивал в постель попадей и черниц. В общем, перед нами – типичный искатель приключений и, хуже того, колонизатор. Так в XVIII веке в Индии безупречные английские джентльмены превращались на время в грабителей и насильников, чтобы затем приехать в милую Британию и остепениться. Впрочем, Бенедикт был форменным негодяем и не стеснялся никого и ничего. Впоследствии он даже поучаствовал в убийстве венгерской королевы, взбунтовался против короля и вышел сухим из воды.
Поведение Бенедикта – не какие-то позднейшие выдумки и уж тем более не наши измышления.
В Галиче по каким-то делам находился «премудрый книжник» Тимофей, киевлянин. Может быть, перед нами – тайный агент Ольговичей или «буй Рюрика». Дело не в этом. Посмотрев на бесчинства венгров, Тимофей пришел в ужас и сообщил, что видит в нем Антихриста. Ибо «он бе томитель боярам и гражданом и блуд творя, и оскверняху жены же и черници и попадьи». Впрочем, выходки Бенедикта и поведение современных борцов за сексуальную свободу – явления одного порядка. Так ли это страшно? Просто одна цивилизация пытается навязать другой собственный стереотип поведения. А именно: европейцы прививают русским свои стандарты. В XIII веке стереотипы были веселые: уважаемые рыцари насиловали православных монашек в Галиции, а братья меченосцы насильно обращали язычников в Прибалтике. У русских таких традиций не было. Их самих, правда, насильно покрестил Владимир Красное Солнышко в Киеве да Новгороде, но обычай не привился. Рядом с православными спокойно жили язычники: эсты, ижора, сумь, емь, мордва, мурома, меря, корела, ятвяги, ковуи, половцы, литва, земгалы, ливы… Человек должен принять православие по велению души. Всё дело в свободе воли, полагали славяне. Каждый сам волен выбрать путь спасения. Насильно мил не будешь.
Европейцы, напротив, были уверены в своей правоте. В праве крестить язычников, сжигать еретиков. Грабить русичей, черт возьми, если за это ничего не будет! Перед нами – гораздо более жестокий мир, чем мир восточных славян.
Разумеется, это наша субъективная точка зрения как восточного славянина. Европейцам свой мир, напротив, кажется комфортным, цивилизованным, правильным и достойным похвалы. А славяне и вообще православные – это плохие люди, «от них самого Бога тошнит».
Можно было бы сойтись на том, что мы просто разные: славяне и европейцы. Живите как хотите и давайте не вмешиваться в дела друг друга. Так ведь нет, тевтоны нагло лезут в Прибалтику – сферу наших интересов. Шведы захватывают Финляндию. Поляки, принявшие католичество и вошедшие в орбиту Запада, пытаются съесть Волынь, а венгры – обосноваться в Галиции. Политический вывод однозначен: мы и Запад – обычные враги, и не дай бог забыть об этом.
А теперь вернемся к событиям в Галиче.
«Вправду он был Антихрист по гнусным делам его», – соглашается с Тимофеем автор Галицко-Волынской летописи, говоря о Бенедикте Боре. А ведь этот субъект был такой далеко не один. Следовательно, этнический контакт с тогдашними венграми был ужасен и мучителен для русичей. Не каждого пришельца у нас называли антихристом. Разницу мы видим даже при описании битвы на Липице, где сражаются неприятные друг другу люди, но русские. Автор «Повести о битве» не любит Ярослава, смеется над ним, корит за убийства, но по сравнению с Бенедиктом русский князь в его повествовании – ангел. Или, во всяком случае, свой сукин сын.
А в Галиции началось этническое смещение, и в этом – ужас ситуации.
Часть галичан деградировала настолько, что составила Бенедикту компанию. Эти люди повели себя как предатели. Они хотели стать свободными дворянами, спокойно обирать сограждан и по возможности закрепостить их, ибо свобода и личное благополучие – далеко не для всех; иначе оба явления теряют ценность.
Но таких, как Тимофей (недовольных венграми и шокированными их поведением), в Галиче было больше, чем сторонников личной «евроинтеграции». Возник заговор. Партия «патриотов» (будем называть ее так) оказалась рыхлой, разрозненной, но она была. Многие люди в галицкой общине поняли, что игры с приглашением князей завели слишком далеко. Сперва-то хотели сменить власть, пользоваться привилегиями, не зависеть от воли князя, а вышло наоборот: какой-то венгр управляет Галичем, презирает бояр и насилует женщин вместе со своими оруженосцами. Назревало восстание.
Требовался вождь. Некоторые галичане предлагали вернуть Игоревичей. Один из них, Владимир, жил в Путивле, но готов был вернуться в Галич, хотя не имел для этого военных сил и материальных средств. Второй, Святослав, находился в плену в Польше. Третий, Роман, – в Венгрии. Всё это были сомнительные вожди. Часть галичан предложила сделать князем кого-то из волынских Мономашичей. На эту роль присмотрели Мстислава Немого из Пересопницы – брата Ингваря Луцкого. Узнав, что его приглашают на престижное галицкое княжение, Немой стремглав прискакал с небольшой дружиной и был встречен одним из бояр – Ильей Щепановичем, человеком хитрым и беспринципным. Илья был разочарован Мстиславом. Судя по прозвищу, Мстислав либо патологически молчалив, либо косноязычен. Войск он привел немного – может быть, сотню-другую дружинников. Ни Ингварь Луцкий, ни кто другой не стал ему помогать. Тогда разочарованный Илья поиздевался над Немым.
Щепанович привел соискателя княжества на холм близ города, называвшийся «Галицкой могилой», «Галичиной». Оттуда открывался великолепный вид на город. Ворота заперты, никто их не открывает, на забралах высятся венгры-часовые. Но позвольте, что сие значит?
Илья Щепанович сказал с улыбкой:
– Князь! Ты на Галичине посидел, так всё равно что княжил в Галиче.
Осмеянный и опозоренный Мстислав отправился к себе в Пересопницу. Город Галич по-прежнему оставался под оккупацией «Антихриста» и его католических воинов. Казалось, дело освобождения провалено, а западные русичи способны только ворчать, гневаться да терпеть.
Как вдруг…
События опять повернулись неожиданной стороной. Роман Игоревич, томившийся в Венгрии под арестом, бежал через Карпаты и прибыл в Путивль, где встретился со своим братом Владимиром. Состоялось великое примирение Игоревичей. Вскоре в Путивль приехал из Малой Польши еще один представитель этого семейства, Святослав. Его, несомненно, выкупила родня.
Игоревичи возобновили связи с галицкими общинниками и предложили свои услуги по изгнанию венгров.
Галичане, подумав, согласились.
– Грешны перед вами, – каялись галицкие бояре. – Избавьте нас от этого насильника Бенедикта.
Несомненно, Игоревичи получили поддержку от своего родича Всеволода Чермного. «Буй Рюрик» как минимум не вмешивался в эти дела. А может быть, тоже оказал помощь Игоревичам.
Путивльские искатели приключений собрали дружину, деньги и вторично попытали счастья на берегах Днестра.
Поход оказался успешным. Игоревичи беспрепятственно достигли Галичины, где на их сторону стало перебегать местное население. Бояре Илья Щепанович и Юрий Витанович подняли народ против венгров. Кормиличичи, несомненно, оказались по другую сторону баррикад: рассорились со Щепановичем, поддержали венгров и выступили против Игоревичей. Видимо, боярское семейство оказалось настолько скомпрометировано связями с Бенедиктом, что не могло перейти на другую сторону.
Однако дело венгров и их русских друзей было проиграно.
В самом Галиче вспыхнуло восстание, Игоревичам открыли ворота. Сопротивляться черни в уличных боях рыцарь Бенедикт не умел, понес потери и с трудом убрался из города. За ним последовал боярин Владислав Кормиличич. Победа патриотов казалась полной. «Сел Владимир в Галиче, а Роман в Звенигороде, а Святослав в Перемышле», – сообщает летопись. Кроме того, Владимир Игоревич отдал своему сыну Изяславу город Теребовль. Из Северской земли приехал еще один Игоревич, Ростислав, но ему покамест не досталось удела.
И что же? А ничего. Галич утратил все преимущества единства и превратился в такую же федерацию, как Волынь.
Но это еще не всё. Первым шагом нового правительства Игоревичей было посольство в Венгрию с богатыми подношениями. То есть князья возобновили выплату дани, чтобы обеспечить себе спокойное правление. И это – в миг, когда состоялся всеобщий подъем, галичане изгнали католиков и чувствовали себя сильными, как никогда!
Разочарование общинников было огромно, волость вновь раскололась, и раскол был не в пользу Игоревичей. Против них выступило большинство местных жителей, за Игоревичами пошло меньшинство. Решение платить венграм оказалось громадной ошибкой. Следовало воевать с противником и отстаивать границы. Героизм и риск смерти иногда бывают почетнее и выгоднее покоя, осторожных расчетов и многоходовых комбинаций, от которых страдают сами же авторы, не способные просчитать все ходы.
Общинники возмущались. За что проливали кровь? За то, чтобы посадить на шею князей, которые опять платят венграм?
Возмущение было столь сильным, что княжество оказалось на пороге гражданской войны. Игоревичи перепугались и расправились с оппозицией очень жестоко. В один день по всем крупным городам Галичины начались аресты. Никто из оппозиционеров даже не успел ничего предпринять. Черниговские дружинники разом захватили и перебили 500 бояр, а «инии разбегошася», добавляет летописец. Обычно пострадавших людей принято считать феодалами, что неверно. Похоже, что перед нами дружинники, чиновники, купцы – в общем, лидеры городовых общин Галичины.
Двое вождей бояр, Юрий Витанович и Илья Щепанович, распростились с жизнью в числе первых. Давние пытки и казни, учиненные Романом Мстиславичем, померкли перед этой бойней. У Игоревичей была еще одна мысль, помимо обычных репрессий: убивая местных бояр, они расчищали место своим, северским соратникам, которые получали имущество убитых. Однако этот поступок не прибавил популярности пришельцам. От них с ужасом отвернулась вся галицкая община. Однако спасение от дьявола пришло для галичан в лице вельзевула. Подняли головы беспринципные люди, сторонники венгров, политические авантюристы.
Главой сопротивления княжескому деспотизму сделался вдруг… Владислав Кормиличич, создавший нечто вроде правительства в эмиграции. Хитрый политик бежал в Венгрию не один, а вместе с двумя влиятельными боярами – Филиппом и Судиславом Ильичем. Все вместе они готовы были вернуться и уничтожить Игоревичей, даровав Галицкой земле свободу.