дом в Камброде, машину обновил. Что осталось – вложил. Оказалось, неудачно. Ну, то есть до трусов не разделся, но пришлось работу искать. А что он умел? Из автомата стрелять, да из гранатомёта. Устроился охранником.
А через полгода наехали ребята из Житомира. Те бизнесы, которым духи продали, сначала шли неплохо, но потом натолкнулись на кого-то из серьёзных, которые и открыли, что духи поддельные. Не, ну а кто чего иного ждал, что ли? Это ж Украина! Тут все по умолчанию принимают, что товар всегда поддельный. Никто и не парится, признают правила игры. Была бы упаковка как родная…
Однако тут что-то у кого-то не срослось – или попросту решили свои денежки обратно вернуть, сделав вид, что такие, мол, мы наивные лохи, не ожидали, что нас обманут. А на каждом же этапе люди наваривались. Так что когда бандиты житомирские, к которым бизнесы обратились, предъяву кинули, там сумма значилась, от которой в глазах потемнело. Но жизнь дороже денег. Пришлось дом продать, машину. Всё равно не хватило, а на счётчик становиться не хотелось. И так всё как-то хреново выглядело, словно 90-е вернулись.
Помогли новые друзья, на охранном предприятии. Один оказался связанным с риэлторами Лысого, те решили с домом. Они же подвели потом к самому Лысому, которому нужны были боевики, – в правление «панды» зашевелились какие-то новые ребятки, нацелившиеся потеснить команды, уже работавшие на рынке недвижимости в Луганской области. В том числе и команду Лысого.
Короче, Лысый, заинтересовавшийся человеком с передовым военным опытом, разрулил проблему с житомирскими, даже выделил однокомнатную квартирку под жильё. Естественно, за отработку, отчего Фагот получал смешные в сравнении с другими бандитами деньги. Но оставалось и этому радоваться…
Он поднялся на нужный этаж. Ещё раз цепко огляделся, наметил место у стеночки, где его снаружи видно не было бы, а он мог свободно следить за квартирой клиента. Вчера сказали, что свалил он из дома – издалека, с другого конца двора подъезд ребята пасли. Ушёл, значит, куда-то в гости Новый год встречать. Значит, до утра не вернётся, а как вернётся, заляжет отсыпаться. Так Фагот просчитал, сам военный и зная военных.
Конечно, по уму бы, с ночи тут засесть надо было. Да? На морозе этом? Не май месяц – минус семнадцать ночью стукнуло. Как ни утепляйся, а задубеешь.
И решил Фагот, что его задача – завалить капитана, а как он это сделает, никого не касается. Потому ночью отоспался в тепле, а с утра сюда и двинулся. Один хрен капитан этот мимо дома в ночь после Нового года не пройдёт. А там только дождаться знака какого, что он на месте – занавеска дёрнется, свет включится, да просто тень в глубине, – и амба военному. Фугасный выстрел от гранатомёта в замкнутом помещении – гарантированный кирдык. Если попасть в нужное окно с первого раза. Но тут уж Фагот в себе не сомневался: с его опытом, да с такого расстояния – всяко кирдык капитану. А ему – заслуженная премия. Причём приятно большая.
Чем-то насолил капитан Лысому, видать…
На войну Музыченко не пошёл – ни за ту, ни за эту сторону. От добра добра не ищут, тем более что замес пошёл жёсткий, не как даже в Ираке. И убить могли в два счёта. А во-вторых, Фагот вполне разделял убеждение Лысого, что если победят укры, то на Луганске начнётся замес вообще тупой. «Пандовские» ребята мальчиками из детсада покажутся. Тем более что те, получив разъяснения, – которые в том числе и Фагот обеспечивал, за что отдельную премию получил, – вполне нашли себя в местной партии регионов. И даже бизнес какой-то под Лысым замутили. А он получил через них – в дополнение к своей, бандитской «лестнице» – выход на областное руководство. Не на самого, конечно, главного, но и это было зашибись. Тем более что «сам» обычно в непосредственные дела не лез, а только принимал решения и прикрывал их наверху. За что ему и заносили.
Разумеется, и на стороне шахтёров этих в ополчении Фаготу делать было нечего. Потому он спокойно исправлял свои функции в структуре Лысого. Нынешняя задача вполне в них входила…
Ничего сложного в ней Фагот не видел. Не понял, правда, вначале, отчего военного этого просто не завалить было. Лысый, когда задание давал, пояснил: ополченец этот – разведчик, злющий, подобраться к себе не даёт. Ребята даже и не пытались – видно сразу профессионала. Нет, если бы не война, было бы всё ништяк: народ расслабленный, мирный, ничего не сторожится, военных на улице мало, да и те не вооружены. А тут все помешались на украинских ДРГ, любое необычное поведение тревогу поднимает. А оно надо? Было бы время, так и так подобрались бы к нему. Но нет времени. Всё, что удалось, – отследить его до подъезда и там уж квартиру вычислить. Своими методами. Поставили человека в подъезде его сторожить, под видом электрика, так он, капитан этот, в смысле, как раз на дому не появлялся. Вообще нет регулярного у него – ни маршрутов, ни расписания. А там народ забеспокоился – мол, что за электрик, почему так долго чинит, три дня половина подъезда без света.
В итоге приказал Лысый исполнить поганца на расстоянии. Ты, мол, стрелок, сможешь. Как раз тут возможность нарисовалась: хозяева салона восстановить его решили. Перемирие, по городу больше не стреляют. Оживает город, людишки возвращаются, кто летом сбежал. Бизнес оживает, и кто первый успел – тому все пряники.
Внедрили Фагота в бригаду четыре дня назад. Чтобы пригляделся пока, ключи подобрал, там уж при благоприятной возможности и довершил дело своё. Безопасно практически: клиент – военный, чем-то насолил той стороне, как намекнул Лысый. Спишут на украинскую ДРГ – и концы в воду. Потому и оружие такое нашли – гранатомёт, да из редких: точно на укровских военных дело запишут…
Возле дома кучковались комендачи, какие-то люди в гражданском, какие-то военные. Не очень много – Новый год всё же. А взрывы в Луганске, хоть и стали редкостью за время перемирия, всё равно оставались привычным явлением бытия. Ещё с летних обстрелов.
Да и то сказать – перемирие перемирием, а дня не было, чтобы над городом не разносились звуки, хорошо знакомые каждому луганчанину. На них уже не обращали внимания. Линия фронта рядом – в двенадцати километрах. Вон она, в Станице Луганской. Ныне под украми, а ведь формально считалась вполне себе законной принадлежностью областного центра – городским районом Луганска.
Некое оживление возникло, когда к группе собравшихся подошли Михаил с Алексеем. Им пожали руки, сказали неизбежные в данных обстоятельствах слова – вон, дескать, как с Новым годом укропы поздравили. В квартиру, однако, пока не пустили – осматривают, дескать.
Не грубо не пускали, предупредительно. Даже, можно сказать, просительно. Но! Мишкины ли доводы действовали, собственные ли мысли по этому поводу… А только ощущал Алексей некое недоговорённое напряжение, разлитое в воздухе. Как-то смотрели на него… изучающе, что ли. Вдумчиво. И без сочувствия.
Впрочем, военные люди все. Сочувствие на войне быстро атрофируется. Иначе сердце не выдержит.
На главный вопрос – не было ли в квартире женщины, ответили утвердительно. «Только что увезли», – сказал кто-то незнакомый в гражданском.
Вот, значит, какую «скорую» они видели минуту назад! Более подробно о состоянии Ирки гражданский не знал.
Сердце заколотилось, будто попало в вязкое болото…
При взгляде снизу на окна квартиры повреждения казались мелкими. Разбитые стёкла, вываленная наружу рама в зале. Обгрызенные осколками занавески, тоже вывесившиеся наружу и вяло елозящие по серой внешней стене. Подкопчённый бетон вокруг. Но не сильно – без пожара обошлось.
Мишка тем временем ввинтился в собрание, вытащил троих. Своих, скорее всего. К Алексею же подошёл незнакомый военный. По ухваткам судя, комендач. Но видно, что фронтовик. Это вызывало доверие.
Комендач пожал руку, представился:
– Сергей, позывной Томич. Ты – Буран?
Алексей кивнул.
– Что с пострадавшей? – задал он главный на данный момент вопрос.
– Откуда знаешь, что пострадавшая? – тут же напрягся комендач.
– Знаю, кого в квартире оставлял.
– А, ну да, – сообразил Томич. – Жена?
– Что с ней? – не стал углубляться в подробности Алексей.
– Увезли в областную. Ничего особо страшного. Контузия, несколько мелких осколочных. Врачи сказали – на неделю делов. Максимум – на десять дней.
У Алексея отлегло от сердца. Не, ну вот же шалава! Сказал: немедленно убираться из квартиры! А она тут ещё полчаса возилась! Красилась небось…
– Повезло ей, – подтвердил его подозрения командир комендантских. – Когда влетело и взорвалось, она, видно, в ванной была. Там нашли, – пояснил он. – Без сознания. В общем, ударная волна и пара рикошетов. Да стекло от зеркала разбившегося. Просто крови потеряла, а то бы тут тебя ждала…
Алексей ощутил короткий укол гнева. Вот, блин, ханурик комендантский! Утешает так, что ли? «Ждала бы…» За языком следить научись!
Но тут же обругал уже себя. Мужик ведь действительно успокоить стремится. Ну… как умеет. В университетах небось не учён.
– Меня знаешь? – спросил он.
Комендач глянул остренько.
– Довели вон, – мотнул он головой на Мишкиных сослуживцев. – Потом сам связал. Были о тебе разговоры. А что?
– Про Бэтмена знаешь? – ответил вопросом на вопрос Кравченко.
– А то, – пожал плечами Томич. – Нас вон от Машинститута сюда и бросили.
Кравченко посмотрел на него внимательно. Лицо нормальное. Бесхитростное, но в меру. Без перебора подозрительного. Может, он сам себя накручивает уже, под Мишкиным воздействием?
– Связываются эпизоды? – всё же задал он вопрос.
– Я не следак, – после короткой, но показавшейся Лёшке значимой паузы снова пожал плечами Томич. – Но по внешности – нет, не связываются. Там группа, говорят, работала. Здесь – одиночка. Оружия дядя на месте не оставил, гильз или гильзы – тоже. По общим разрушениям судя, гранату тебе в окошко сунули не армейскую. На подствольник не похоже. Не ВОГ-25. Вот хочется подумать, что шарахнул твой «доброжелатель» из РГС-50. Но откуда у нас тут спецназовский «граник»? С той стороны – ну… может быть, так, в общем… Но тоже там они под ногами не валяются. В общем, я не эксперт, так что хрен его знает… Вот и суди сам, откуда, да кто…