– Я догадалась, – слабо улыбнулась Ирина.
Ну да, сложновато представить случайный выстрел из гранатомёта…
– Так что прости, половина мыслей действительно на той тётке сосредоточена. Но ты, надеюсь, не рассчитываешь, что я тебя брошу ради неё?
Шутка. Не самая, признаться честно, мудрящая. Но основная цель, похоже, достигнута: горькие складки возле Иришкиного рта несколько разгладились.
Чтобы закрепить эффект, Алексей достал свой телефон и набрал контакт Томича.
Тот откликнулся сразу, словно уже держал трубку в руке.
– Серёг, это я, – сказал Кравченко, улыбаясь глазами Ирке. – Слушай, ты своих никого не направлял в областную клиническую? Да, куда Ирину… Да тут, понимаешь, какая-то тётка комендантская отирается. Говорит, будто для охраны поставлена… Да, давай, высылай. Есть самому не высовываться!
– Вот и всё, – резюмировал он, пряча трубку. – Сейчас важный опер из комендатуры пришлёт группу, а та разберётся со всем. Что за тётка и что тут делает…
Уже потом, сопоставляя дальнейшие события, Алексей понял, что своим непонятным мистическим вопросом Ирка спасла им обоим жизнь. Ибо именно услышав отрицательные ответы от Томича, он наконец сам для себя достроил окончательно понимание. А именно: что происходящее сейчас, в этом госпитале, вокруг него – опять вокруг него! – не шутки. И что зарвавшаяся хабалка, пришипившаяся к комендатуре, вполне может работать и на бандитов, от которых к нему в квартиру граната залетела. А он тут, как идиот, сидит в палате, как в ловушке. Да еще Иришку опять подставляет под удар!
Так, надо дамочкой плотно заняться… И немедленно!
Рассуждал он правильно, только несколько запоздало.
Он быстро переложил пистолет из подмышечной кобуры во внутренний карман куртки, зная, что жест руки, которая тянется к кобуре, улавливается и пресекается опытными бойцами за миг. А во внутреннем кармане люди держат документы. Понятное дело, профессионалы сразу видят, когда там лежит что-то потяжелее корочки. А если не профессионалы?
Нагрудный карман его джинсовой куртки можно было назвать скорее «напузным» – целая ниша внутри. Её форма довольно изящно маскировалось содержимым наружного грудного кармана, где лежал телефон, – и бокового косого, куда обычно прячется рука.
Едва он успел переместить оружие в правильное место, как дверь палаты отлетела в сторону, и в проёме нарисовался автоматчик. В военном камуфляже.
– Капитан Кравченко Алексей Александрович? – хмуро осведомился он, делая шаг в сторону и освобождая вход в палату второму бойцу.
А за спиною того маячила давешняя тётка.
Глава 11
Ната Шабанина, позывной Лиса, не просто злилась.
Она ярилась.
Мало того, что задача, поставленная шефом, сама по себе была муторной. Так при этом ещё и ненужно рискованной! Полдня маячить у всех на глазах в больнице, изображая охрану чужой бабы! Даже если никто ничего не заподозрит, это привлечёт ненужное внимание. И даст время запомнить внешность. А когда начнётся следствие по пропаже или гибели капитана, как его… Кравченко… так всем свидетелям будет кого вспомнить и описать!
Так тут ещё гадай, он или не он. Имя-фамилия фигуранта у шефа имелись. А вот фотографии… Уже чуть не нагрелась! Какой-то тип с утра приходил в палату – представительный, гладкий такой. Из тех, из сытых. И в униформе военной! И тоже рычать было принялся, когда она попросила его личность удостоверить. Но сдался в конце концов и оказался не тем, не Кравченко. И приходил не к этой, контуженной, а к соседке её. Так что пришлось перед ним ещё и извиняться, когда он обратно вышел после визита своего. Мало ли кому он пожаловаться решит?
Конечно, шеф ей документ правильный оформил – не подкопаешься: сержант Шабанина, направляется для обеспечения безопасности пострадавшей в теракте до обеспечения возможности опросить ту по обстоятельствам дела. Приказ есть, задницу им прикрыть можно. Но избавит ли это от подозрений, ежели дело пойдёт раскручиваться?
Шеф в любом случае обещал отмазать. Он человек сильный. Помощник военного коменданта! Хоть и мелкий как мужчина. В обоих смыслах. Убедилась. Сумела как-то однажды завалить его на себя, рассчитывая на дальнейший блат с его стороны. Но тот оказался мало что не ах, а вообще никак. Будто муха между ног поползала – щекотно, и всё.
На службе, правда, случай этот благоприятно сказался. Шеф её продвигать начал. А она ему давала иногда и даже страсть изображала. Жизнь начала налаживаться. Не век же на рынке колготками торговать! Тем более что и торговля упала. Особенно с июня, как обстрелы пошли. Не до колготок стало и тряпья. И денег у народа не так чтобы прибавилось. И народа самого как вымело! Город вымер! Поговаривали, что две трети жителей уехали – кто в Россию, кто на Украину. А самой выехать – так ей ничего хорошего не светило ни там, ни там. Кто она? Торговка. В лучшем случае в магазин устроишься. А не то так и будешь горе мыкать в общаге для беженцев…
В комендатуре народ разный. Дураков всяких, идеалистов да бессребреников хватает. Но есть и разумные. Вон как шеф её. Сам себе элитную квартирку отжал. Машина немецкая. И о подчинённой полюбовнице не забыл – двухкомнатную на Сосюры подогнал. С ванной, в пол встроенной! И с деньгами подняться дал, на поручениях своих потайных. А те точно далеко не все на благо новой власти предназначались. Например, когда тропку для наркотрафика не ликвидировали, о чём торжественно доложили, а, наоборот, под крышу взяли.
Ну и другое разное…
Наталья не испытывала по этому поводу никаких отрицательных ощущений. То, что какие-то делишки проводятся для пользы Украины – так это даже и лучше. Зачтётся, когда киевская власть сюда вернётся. А в этом у Наты сомнений не было. Слишком уж в этой новой республике всё будто понарошку делалось. Словно дети решили поиграться в песочнице – только не в кулички, а во власть и в войнушку.
Начальство районного пошиба поставили государство строить – вот оно и строит его по-районному. И все те же расклады, группировки и отношения, что были прежде, с собой прихватило. Все ж друг друга знают. Кто при Украине кого терпеть не мог, тот и при «Элэнэрии» не переменился…
А под таким шефом вполне можно было рассчитывать и на кое-что материально полезное сейчас, и на признание какой-нибудь героиней подполья позже. Когда вернётся Украина. Тем более что шеф постепенно становится всё сильнее. Нет, Сокола, командира полка, он, конечно, не заменит. Тот из идейной шатии-братии. Но перейти со временем на какой-нибудь крупный пост в МВД – вполне возможно!
С утра шеф предупредил настойчиво, что лучше не светить никаких бумаг и документов. Ни в больнице, нигде. Упирать на секретность задания. А как объект нарисуется, звонить исполнителям – и отваливать.
Всё было в норме – расспросила, побеседовала, встала на якобы охрану. Никто из персонала уже внимания не обращает. Так, покосятся, проходя мимо…
Но этот вот мужик конкретно выбесил! Настолько, что захотела сама проследить, как его забирать будут. Ишь ты – «пошла вон, а то трахну!». Трахальщик нашёлся, мать его! Сам и вправду красавчик, а баба страшная, тощая, чернявая, к тому же вон изуродованная. А ходит к ней!
Трахнет он! Да я тебя сама трахну! Прямо в лоб из пистолета, коли у бандитов этих что не так с задержанием пойдёт.
А что это был искомый Кравченко, она уже не сомневалась. Движется плавно, можно сказать, мускулисто – привык, значит, к физическим нагрузкам. Осанку офицерскую не прячет, хоть и одет в гражданское. И лается чисто по-военному – вроде и без мата, но казармой сразу несёт. Нет, для проформы, конечно, вытащить его из палаты и документы проверить надо. Не тот шеф человек, что простит косяк, сделанный из-за недостаточной исполнительности. Исполнительность – это самое главное в нашем деле, говаривал он. Всё прощу, но за неисполнительность расстреляю! А потому надо, конечно, исключить малейшую ошибку. Мало ли – может, сам настоящий Кравченко где в схроне ныкается, а вместо себя сослуживца какого, офицерика, к бабе отправил. Может быть? Может!
Она потому и заглянула в палату – посмотреть, будут целоваться или нет. Опять облаял, пёс, но главное ясно стало: раз с виноватым видом сидит, значит, он. Любит, ишь! Ну, ничего, скоро и тебя отлюбят сильно. В другом месте. Там, где любят в основном сбивать спесь с офицериков таких…
И она набрала номер…
Алексей поднялся с койки таким образом, чтобы закрыть подругу собою.
Это явно не бойцы. Вообще не военные, хоть и в ополченческом камуфле. Не сидит так форма на военных! И вроде бы всё правильно, – но детали! Когда много мелких деталей, указывающих на то, что униформу данное существо надело в первый раз, – вывод напрашивается сам собой: чужак.
Два чужака в данном случае.
Тётка – та да, та военная. Хотя, получается, тоже чужая, раз привела чужаков. Итак, трое чужаков по его жизнь пришли.
Может, за вчерашних хануриков Зимин мстителей прислал?
– Нет, ребята, ошиблись вы, – проговорил он между тем беспечно. – Я Сергеев, Константин Игоревич. Инженер. А что случилось?
Вся троица как-то сразу увяла. Не ожидали. Алексей за время их ступора как бы спонтанно сделал два шажка вперёд. Естественно движение человека, не ведающего за собой греха…
– Он это, – первая нащупала продолжение темы тётка. – Какой он инженер? Военный, по ухваткам вижу. И орёт, как военный.
Оба автоматчика оглянулись на неё, словно желая удостовериться в верности её слов. Нет, точно не бойцы, окончательно уверился Алексей, делая ещё один шаг вперёд.
– На месте стой! – тут же приказал один из пришельцев. – Документы есть?
– Да, конечно, – пожал плечами Кравченко. – А вы, простите, сами откуда?
Он тянул время в расчёте подобраться к ним поближе. На данный момент оба их автомата – тётку в расчёт он пока не принимал – смотрят в его сторону. И много в такой ситуации не навоюешь. Да ещё и Ирку посекут.