Анджела Декстер, покинув дом родителей, в котором она оставалась со дня похорон дочери, вернулась в Нью-Йорк с большим запасом барбитуратов и свела счеты с жизнью.
Бывший мальчик в защитной каске, бывший солдат, студент, адвокат и отец впал в глубокую депрессию. В конце концов он принял два решения. Первое было таким: в Управлении государственной защиты он больше работать не будет. Декстер уволился, продал квартиру, попрощался с семьей Мароцци – с обеих сторон были пролиты слезы – и вернулся в Нью-Джерси.
Он отыскал городок Пеннингтон, в котором не было своего юриста, купил маленький офис и повесил на его двери табличку. Он также купил дом на Чесапик-драйв и пикап. А после начал, чтобы отогнать боль, изводить себя троеборьем.
Второе его решение состояло в том, что Мадеро умер слишком легко. Ему следовало предстать перед судом и услышать от судьи, что он приговорен к пожизненному заключению без права на досрочное освобождение, следовало просыпаться каждый день, не видя неба, расплачиваться до конца жизни за то, что он когда-то совершил.
Кэлвин Декстер сознавал, что армия США, два срока службы, проведенные в смрадных туннелях под джунглями Ку-Чи, наделили его опасными навыками: умением быть терпеливым, почти невидимым, искусством выслеживать добычу и беспощадностью прирожденного охотника.
Из сводки новостей он узнал о человеке, лишившемся ребенка, убийца которого укрылся за границей. Он тайком вступил в контакт с этим человеком, выяснил подробности и привез убийцу в Америку. А затем исчез, снова превратившись в добродушного пеннингтонского адвоката. За семь лет он три раза вывешивал на двери своего офиса извещение “ЗАКРЫТО. УЕХАЛ В ОТПУСК” и отправлялся найти убийцу и приволочь его в лапы закона. Три раза он приводил в оторопь Службу федеральных маршалов США и ускользал назад, в неизвестность.
Но всякий раз, ложась на дно, он просматривал колонку объявлений в “Старинных аэропланах”, единственном издании, которое позволяло очень немногим, кто был осведомлен о его существовании, связаться с ним.
То же самое проделал он и солнечным утром 31 мая 2001 года. Объявление гласило: “МСТИТЕЛЬ. Требуется. Серьезное предложение. Плата неограниченная. Просьба позвонить”.
Сенатор Питер Лукас был старожилом Капитолийского холма. Он понимал, что добиться официальных действий на основе папки с документами о Рикки Коленсо можно, только обратившись на самый верх – к Государственному секретарю Колину Пауэллу и к Генеральному прокурору Джону Эшкрофту.
Один из помощников Лукаса проинформировал его, что согласно Сводному закону о дипломатической безопасности и противодействии терроризму от 1986 года Соединенные Штаты имеют право ходатайствовать о выдаче человека, убившего за границей американского гражданина. Если в ответ звучит отказ или начинаются бесконечные проволочки, Соединенные Штаты считают себя вправе послать тайных агентов для захвата преступника, доставки его в страну и передачи американскому правосудию. Подобные операции осуществляются объединенной командой ЦРУ и ФБР и именуются “изъятием”.
Впрочем, в случае Зилича необходимости в изъятии не было. Избавившейся от Милошевича Югославии не терпелось вернуться в сообщество цивилизованных наций. Кроме того, для восстановления инфраструктуры после семидесяти восьми дней бомбардировок НАТО ей требовались большие займы Международного валютного фонда. Так что арест Зилича и его экстрадицию в Соединенные Штаты новое правительство страны, безусловно, сочло бы безделицей.
Именно с просьбой об этом сенатор Лукас и намеревался обратиться к Колину Пауэллу и Джону Эшкрофту. Ну а в худшем случае он попросил бы их распорядиться об изъятии.
Его сотрудники подготовили короткую справку относительно обстоятельств убийства Рикки Коленсо. В конце апреля сенатор лично встретился с Пауэллом и Эшкрофтом. Оба внимательно выслушали его и попросили оставить экземпляр справки для передачи в соответствующие отделы их департаментов. Что сенатор и сделал.
В Соединенных Штатах сбором разведданных занимается тринадцать различных организаций. Справка сенатора Лукаса попала в шесть из них, и сотрудники каждой старательно обшарили свои архивы на предмет сведений о югославском бандите по имени Зоран Зилич.
Бюро по контролю за продажей алкогольных напитков, табачных изделий и оружия (АТО) не нашло у себя ничего. В Соединенных Штатах Зилич никогда никаких дел не имел, а за границу само АТО выбиралось редко. Другими пятью организациями были Разведывательное управление министерства обороны (РУМО), Агентство национальной безопасности (АНБ), Администрация по борьбе с наркотиками (АБН), ФБР и ЦРУ. В РУМО, АНБ и АБН на Зилича были заведены пухлые досье. Правда, ни в одном из них не говорилось об убийстве молодого американца во время войны в Боснии. Все три организации выразили готовность оказать всю возможную помощь. Однако их досье обладали одной общей особенностью. На последнем документе каждого стояла дата, на пятнадцать месяцев отстоящая от начала предпринятого сенатором расследования.
Зоран Зилич исчез.
Директор ЦРУ передал запрос своему заместителю по оперативным вопросам. Тот проконсультировался с четырьмя отделами, ведавшими Балканами, терроризмом, спецоперациями и торговлей оружием. Он обратился даже к маленькому, сверхсекретному отделу “Сапсан”, созданному всего годом раньше – после взрыва в гавани Адена американского эсминца “Коул”.
Все отделы ответили одинаково: конечно, дело на Зилича у нас заведено, однако вот уже пятнадцать месяцев ни одного нового документа в нем не появилось. В Югославии его больше нет, а где он, мы не знаем.
Оставалась последняя надежда – на ФБР. Директор бюро Луис Фрич спустил запрос вниз, и в итоге тот попал на стол заместителя директора Колина Флеминга.
Флеминг проработал в ФБР всю жизнь. Он происходил из шотландских протестантов, и вера его была так же неколебима, как и его представления о законности, порядке и правосудии. Любые компромиссы он считал оправданием нейтралитета. А нейтралитет он презирал. Возможно, Флемингу и не хватало тонкости, но он компенсировал ее упорством. Флеминг был убежденным республиканцем из штата Нью-Хэмпшир, а Питер Лукас – его сенатором.
Прочитав короткую справку, он позвонил в офис сенатора и спросил, нельзя ли ему увидеть полный отчет Охотника и признание Милана Раяка. Ему прислали по экземпляру и того и другого. Он читал их со все возрастающим гневом. Бюро непременно добьется того, что Зилич предстанет перед судом – посредством экстрадиции или “изъятия”, не важно. Он, Флеминг, лично отдаст приказ команде изъятия отыскать и схватить убийцу.
Однако возможностей для этого у Бюро было не больше, чем у прочих ведомств. Ничего не зная о местонахождении Зилича, оно не могло ни к кому обратиться с требованием экстрадиции. Да и операцию по захвату Зилича можно было провести, только зная, где он. В письме к сенатору Лукасу заместитель директора Бюро Флеминг принес извинения за собственную неосведомленность.
И все же шотландское упорство Флеминга взяло свое. Два дня спустя он отыскал отставного офицера ФБР Фрезера Гиббса и позавтракал с ним. В свое время Гиббс занимался разного рода вольными стрелками – наемными солдатами и убийцами. Выслушав Флеминга, он нахмурился.
– Что-то я такое слышал однажды. Об одном охотнике на крупного зверя. У него даже кодовое имя имелось.
– Убийца? Вы же знаете, правила абсолютно запрещают нам прибегать к их услугам.
– Да нет, не то, – ответил ветеран. – Если верить слухам, он не убивает. Он берет человека и доставляет его сюда. Черт, как же его звали-то? Прятаться он умел отменно. Мой предшественник пытался его рассекретить. Подослал своего агента, якобы возможного клиента. Однако этот парень что-то унюхал, ушел с места встречи и исчез. Мне его тоже отыскать не удалось.
– Агент должен был оставить отчет, – сказал Флеминг.
– Конечно. Скорее всего, в нем есть и кодовое имя этого парня… Ну да, Мститель! Введите в компьютер “Мститель”. И посмотрите, что получится.
Справка, выданная компьютером, оказалась совсем скудной. Агент докладывал, что поместил объявление в журнале для любителей старинных самолетов – похоже, это был единственный способ связаться с Мстителем. Дело пошло на лад, они договорились о встрече.
Мститель сидел в глубокой тени, за яркой, направленной от него лампой. По сообщению агента, роста он был среднего, худощавый, вес, вероятно, не более семидесяти килограммов. Лица агент так и не увидел, а уже через три минуты после начала разговора человек этот что-то заподозрил. Он выключил свет и, пока агент привыкал к темноте, исчез.
Единственное, что еще мог сообщить агент, – рукав на левой руке этого человека, лежавшей поверх стола, был подвернут, так что виднелась татуировка на предплечье. Татуировка изображала ухмылявшуюся крысу, которая, оглядываясь через плечо, показывала зрителю голую задницу.
Возможно, все это и не представляло никакого интереса ни для сенатора Лукаса, ни для его канадского друга. Однако Колин Флеминг сообщил им кодовое имя и способ установления контакта.
Три дня спустя Стивен Эдмонд вскрыл письмо из Вашингтона. Прочитал его, нахмурился. Он-то думал, что Соединенные Штаты воспользуются всей своей мощью, чтобы потребовать от иностранного правительства выдачи убийцы. Ему и в голову не приходило, что Зилич мог просто исчезнуть и никто в поглощающих миллиарды долларов спецслужбах США не будет знать, где он.
Он поразмыслил минут десять, потом пожал плечами и нажал кнопку внутренней связи.
– Джин, мне нужно разместить объявление в одном американском журнале. Я о нем никогда не слышал. Называется “Старинные аэропланы”. Текст такой, запиши: “МСТИТЕЛЬ. Требуется. Серьезное предложение. Плата неограниченная. Просьба позвонить”. И дальше номер моего сотового.
Двадцать шесть человек из разведывательных служб видели запрос сенатора. Все сообщили, что не знают, где находится Зоран Зилич.
Один из этих людей солгал.