Поэтому я укладываю свои руки поверх его, которые обнимают меня за талию, и вдыхаю поглубже для храбрости.
— Нужен.
Облегчённый выдох в мою макушку выдаёт Егора с головой — изображая из себя невозмутимого мачо, внутренне в данный момент он очень уязвим.
По крайней мере был, потому что теперь, судя по тому, что его руки проникли под мою куртку и прикоснулись прямо к коже, неуверенности он не испытывал от слова совсем.
— Знаете, я тут подумал… — слышу мужской голос и поворачиваю голову к его источнику: недалеко от нас стоят четверо парней — те самые, с которыми ночью Егор заявился ко мне — и двое из них были в компании девушек. Голос подал тот, что стоял чуть поодаль и кривился, глядя на нас с Егором. — Переведусь-ка я в другой универ к чёртовой бабушке, потому что видеть ваши довольные рожи уже осточертело.
— А я-то надеялся, что когда у тебя с Кристиной всё наладится, ты перестанешь брюзжать, как девяностолетняя бабка, — задумчиво выдал брюнет, обнимавший робкую блондинку.
— Так я не против чувств, когда дело касается меня, — хмыкает первый. — Но вы, ребята, со своей нежностью меня в могилу вгоняете.
Егор представляет меня своей компании, и пока он это делает, я ловлю себя на мысли, что даже не задумывалась о том, почему он не сделал этого раньше. Нет, сейчас-то ясно, почему — он ведь не собирался встречаться со мной, только отомстить — но тогда мне и в голову не приходило обижаться на то, что он не подпускает меня к своему окружению.
Должно быть, слишком сильно влюбилась, раз не замечала таких очевидных вещей.
Я с первого раза запоминаю серьёзного Кирилла, безбашенного Макса, немного грустного, но решительного Костю и Лёшу «без царя в голове» (по комментариям самого Егора), но больше всего рада знакомству с улыбчивой Ксенией и робкой Ниной — они абсолютно не вписывались в этот круг общения, но вместе с тем Кирилла и Максима было сложно представить с кем-то другим.
Про таких обычно говорят «гармоничная пара».
Интересно, а как смотримся со стороны мы с Егором?
Вопреки собственным ожиданиям рядом с Егором чувствую себя слегка… лишней, хоть он и познакомил меня со своими друзьями. Не знаю, чем это обусловлено, но испытываю жгучее желание просто скрыться из глаз — на пары, например. Осторожно выкручиваюсь из объятий парня и, чтобы не обидеть, оставляю поцелуй на его щеке; напоследок успеваю заметить задумчивый взгляд Максима, но не даю себе возможности зависнуть на этом и просто позорно сбегаю, жалея, что не могу оставить на парковке собственные мысли.
Возбуждённые шёпотки начинаю улавливать ещё до того, как достигаю своей аудитории; недоумённо осматриваясь по сторонам, замечаю возбуждение и неверие, застывшее на лицах студентов. С присущими мне параноидальными наклонностями ожидаемо решаю, что дело во мне и Егоре — полагаю, мало кто в универе не заметил наших бесконечных обжиманий, яростно перекрещивающихся взглядом во время ссоры (по крайней мере, с моей стороны) и последующего примирения. Но на меня никто не обращает ровным счётом никакого внимания, оживлённо обсуждая что-то между собой, при этом дружно уткнувшись лицами в экраны гаджетов, и я совершенно не понимаю, что происходит.
Это не прекращается даже в аудитории, куда я захожу, скрываясь от всеобщего безумия, потому что здесь галдёж, ограниченный небольшими размерами комнаты, усиливается ещё больше.
Он едва ли прекращается, когда вместе со звонком в аудиторию входит преподаватель — и то, наверно, потому, что именно Валентину Викторовну все без исключения боялись.
Совсем как Викторию Эдуардовну в моём прежнем универе.
— Я что-то пропустила? — спрашиваю у Маринки — своей соседки по парте.
Судя по тому возбуждению, которое напрочь снесло тормоза у всех без исключения, к нам в универ как минимум приезжает… ну не знаю, Сергей Лазарев, например.
Марина окидывает меня взглядом, а-ля «ты что, прикалываешься?», но увидев на моём лице искреннее недоумение, удивлённо округляет глаза.
— Ты-то как можешь не знать? С Корсаковым встречаешься, а он, можно сказать, в гуще событий!
От таких туманных объяснений мой мозг испытывает желание завернуться в узел, потому что… Что опять натворил Егор, и почему я об этом не знаю?
— Мы сегодня ещё не виделись, — в открытую вру я, не особо испытывая по этому поводу угрызений совести. — Так в чём дело?
— Кирилл Романов устраивает вечеринку, — чуть ли не подпрыгивая на месте, выдаёт Маринка. — Приглашены все желающие, представляешь!
Недоумённо хмурюсь.
— И что?
Восторг Серебряковой иссякает как по щелчку пальцев.
— А вроде производишь впечатление умной девушки… — обречённо стонет она. — Это ж сам РОМАНОВ! Это всё равно, что к президенту на приём попасть! К тому же, там вся пятёрка будет — такой шанс выпадает нечасто!
Мои брови удивлённо взлетают вверх: эти пятеро парней здесь что, живая легенда, достойная называться легендой? Что за нездоровый интерес к малознакомым парням — а я уверена, что мало кто в универе на самом деле знает, что из себя представляют эти парни (некоторые из которых, кстати, заняты)? Неужели им настолько неинтересна собственная жизнь, что они с таким рвением суют свои носы в чужую?
Вопреки ожиданиям Маринки разделять её энтузиазм не спешу, а точнее, вообще не собираюсь, ровно как и посещать эту дурацкую вечеринку: не тот я человек, который домашнему комфорту предпочтёт тусовки «в кругу избранных», пусть даже среди этих «избранных» есть тот, кому я отдала своё сердце, завёрнутое в подарочную упаковку. Хотя, как показывает практика, для меня подобные увеселения чреваты последствиями, даже если я на них не присутствую. Да и перспектива лицезреть нетрезвого Корсакова как-то не вдохновляла на смену привычного образа жизни.
— Хочешь сказать, что не пойдёшь на тусу, которую устраивает лучший друг твоего парня? — скептически вопрошает Маринка, а я начинаю жалеть, что вообще сунулась к ней с этим вопросом. — Ты, можно сказать, вообще имеешь вип-статус как девушка одного из хозяев вечера. Я бы на твоём месте…
Что бы на моём месте сделала Марина, узнать не успеваю — хвала небесам — потому что Валентина Викторовна задаёт Серебряковой вопрос по теме прошлой лекции, и Маринка переключается на копание по тетради в поисках правильного ответа. Облегчённо выдыхаю, потому что выслушивание лекции на тему «девушка популярного парня» — так себе перспектива.
Правда, после пары Маринка даже не думает от меня отступаться; я уже и забыла о существовании людей, для которых простой вопрос является чем-то вроде отмашки на непрекращающуюся беседу «по душам».
— Я бы предложила пойти туда вместе, но ты ведь будешь с Корсаковым, так что… увидимся там, — улыбается девушка напоследок.
Дружелюбно киваю, но делиться с ней тем, что ни на какую вечеринку я не пойду, не собираюсь: не надо разубеждать людей, которые заранее уверены в своей правоте — когда придёт время, они либо сами поймут, насколько заблуждались, либо всё равно останутся при своём мнении, и зачем тогда вообще связываться с такими.
Всеобщее возбуждение в связи с предстоящей вечеринкой не пошло на спад ни ко второй, ни даже к третьей паре, а я всё никак не могла понять, что в этой вечеринке такого феноменального. Наверно, у меня что-то не так с восприятием окружающего мира, или как-то не так работает социализация, потому что по мне лучше улечься дома с кружкой горячего шоколада под какой-нибудь уютный фильм, чем, словно жертва электрического стула, биться в конвульсиях под песни, больше напоминающие микс из завывания снежной бури, ломящейся в окна, и крика кота, которому наступили на хвост.
Пока я под аккомпанемент из таких мыслей бреду по коридору, совершенно выпав из реальности, происходит то, от чего я за последние полторы недели уже успела отвыкнуть: непосредственный контакт «Титаника» (то есть меня) с айсбергом (то есть с Егором), который, как и его предшественник, даже не пытается увернуться от столкновения. Растерянно наблюдаю за игрой эмоций на лице парня, забыв на мгновение о том, что мы снова разговариваем.
— Скажи, что мне только кажется, что ты специально меня избегаешь, — щурит он свои песочные глаза, и между его бровей пролегает складка, которая меня почему-то расстраивает.
Провожу по ней пальцами, разглаживая, пока Егор довольно зажмуривается и начинает мурчать как самый настоящий кот. Осматриваться по сторонам не решаюсь — наверняка за нами наблюдают все ротозеи, особенно после новости о том, что «короли» универа устраивают «бал».
Кстати, об этом…
— Что ещё за вечеринка? — хмурюсь теперь уже я.
Егор распахивает глаза и склоняет голову чуть набок.
— Просто небольшое развлечение, чтобы встряхнуться, — улыбается парень. — Слишком много всего навалилось в последнее время; людям надо давать возможность повеселиться и забыть на время о своих проблемах.
— Надо же, сколько альтруизма, — не удерживаюсь от колкости: в памяти всё ещё свежи рубцы от недавнего, совсем не альтруистичного поступка Егора.
Он вновь щурится — на этот раз понимающе — и тяжело вздыхает.
— Ты можешь мне не верить, но я никогда раньше не делал ничего даже близко похожего на то, что сделал с тобой.
И вновь искренне и правдиво. Не могу понять саму себя: в одно мгновение вроде и хочется его ненавидеть, но не за что, а в другое — утонуть в его объятиях и забыться в срывающем крышу поцелуе.
Баба, что с меня взять…
— Давай больше не будем вспоминать о том, что произошло, ладно? — милостиво предлагаю я, и парень кивает, хотя и с неохотой.
Очевидно, ему тоже не даёт покоя моя вторая копия.
Егор вновь сосредотачивает на мне своё рентгеновское внимание.
— И почему мне кажется, что идти на вечеринку ты не настроена?
Фыркаю в ответ на его прозорливость.
— Может потому, что так и есть?
Его лицо приобретает оттенки обречённости и просьбы одновременно.
— Но ты не можешь не прийти, — не соглашается он на мой отказ. — Либо ты идёшь туда, либо я приеду к тебе, и ты будешь вынуждена представить меня своим родителям в качестве жениха, потому что я планирую остаться у тебя на ночь.