Мимо, с усилием сдерживая больших пятнистых диких кошек на поводках-цепочках, прошла красивая чернокожая женщина в причудливом римском военном облачении: золотом нагруднике, шлеме и короткой юбке с каймой. Шекспир сделал шаг в сторону.
Вокруг подавали закуски, из фонтана било рейнское вино, в розовом кусте был припрятан хогсхед с кларетом. Официанты предлагали гостям подносы с деликатесами – пирожки с грудкой жаворонка, сахарные пирожные с шафраном, соленый картофель из Нового Света. Шекспир взял порцию листьев изысканного табака и положил их в мешочек.
Вокруг кривлялись и скакали дюжины лучших шутов и акробатов со всей Англии. На близлежащих полях были установлены ярмарочные прилавки, где жарили быков и стояли бочки бесплатного эля для простых людей и горожан.
Место действия было выбрано идеально. Замок Сьюдли когда-то был домом Елизаветы, здесь, когда она была еще подростком, о ней заботилась ее мачеха, Катерина Парр, последняя из шести жен Генриха Великого. Елизавета помнила о счастливых днях, проведенных в этих садах со своей юной кузиной Джейн Грей. Но то время пролетело быстро, Катерина Парр вскоре умерла в родах, а Сьюдли перешел к другим хозяевам. Несчастной оказалась и судьба бедняжки леди Джейн, ибо она сложила голову на плахе в возрасте шестнадцати лет, после того как несколько честолюбивых мужчин против ее воли возвели ее на престол в тщетной попытке не дать католичке Марии стать королевой Англии.
Шекспир поклонился Эссексу.
– Милорд.
– Господин Шекспир, вы приехали.
– Ваша сестра умеет убеждать, милорд.
Эссекс громко расхохотался и сделал своим спутникам знак удалиться.
– Праздная девица невыносима, не так ли? Она мной помыкает, ведь я ее младший брат.
Шекспир с облегчением вздохнул. Радушный прием Эссекса означал, что он – по крайней мере сейчас – ничего не знает о тайных делах Шекспира.
– Рад служить вам.
– Так и должно быть. – Он понизил голос. – Моя сестра намекнула вам об одном крупном деле, в котором все мы участвуем, господин Шекспир?
– Да, сэр, намекнула.
– Вас не напугал размах нашей грандиозной задачи?
– Нет, милорд, не напугал.
– Тогда за работу, господин Шекспир. Ибо нет ничего важнее безопасности нашего королевства. Наше благополучие зависит от победы в войне секретов.
– Поэтому я и здесь.
– Вам есть где остановиться? Боюсь, что в Сьюдли мало места.
– Я поищу в округе.
– Наберитесь терпения. Очень скоро я за вами пришлю. Знаю, что мое поручение вы выполняете как истинный и преданный англичанин. Посмотрите на того горделивого быка на арене, как на него бросаются мастиф за мастифом, но он протыкает их своими рогами. Этот бык – я. Я дам отпор испанцу, и шотландцу, и любому другому иностранному монарху, что жаждет взойти на английский трон. Будьте наготове, Джон, ибо вы очень скоро мне понадобитесь. Мы должны воспользоваться случаем – carpe diem[11].
– А как быть с делом Элеоноры Дэйр, милорд?
Эссекс не пожелал обсуждать эту тему.
– Забудьте на время о Роаноке, Джон, в наших руках дело государственной важности. – Он похлопал Шекспира по плечу и, взмахнув своей бело-золотой с оранжевым накидкой, удалился в сопровождении компании друзей и сторонников.
Шекспир мгновение смотрел им вслед, затем перевел взгляд на противоположную сторону арены, где находилась королевская ложа. Он заметил, что Елизавета следит за своим красавцем-фаворитом. Слушая его льстивые речи и видя его трепет перед ней, она снова ощущала себя молодой. Подозревает ли она, в каком заговоре он участвует? Рядом с ней Шекспир заметил маленькую, едва приметную фигуру сэра Роберта Сесила. Он поймал взгляд Шекспира и незаметно кивнул.
Вдруг в поле зрения Джона появилась Старлинг Дэй под руку с Джоном Уоттсом, самым богатым лондонским торговцем. Уоттс едва передвигался под тяжестью украшавших его золота и драгоценностей: бриллиантовых сережек, брошей, цепочек на шее и внушительной величины жемчугов. Одеяние Старлинг тоже поражало размахом: платье – пышное и яркое сооружение из серебряного и голубого атласа и шелка, и накрахмаленный гофрированный воротник размером с луну в октябре. Волосы были собраны в высокую прическу, удерживаемую сеткой из серебряных нитей, которая постоянно сползала ей на лицо. Она то и дело поправляла ее своими пухлыми, унизанными кольцами пальцами, чтобы та не мешал ей глазеть по сторонам.
– Господин Шекспир, смотрите, вот я и при дворе! Да еще и на самом лучшем развлечении, какое только видал свет. На ленч у меня был молодой лебедь и бекас, желе в форме огромных ревущих львов, пирожки с устрицами, мясом чибиса, кулика и всех видов певчих птиц, марципаны, инжир и сладости из далекой Турции. А названий остальных блюд я даже не знаю, господин Шекспир. Там была еда, которой я прежде никогда не видела. Ну разве не большой путь я проделала, сэр?
– В самом деле, просто невероятное путешествие, госпожа Дэй.
Она представила его Уоттсу, который лишь устало кивнул, после чего, воспользовавшись присутствием Шекспира, оставил на него свою даму и отправился на поиски более веселых развлечений.
– Вы уже нашли достойное жилье, господин Шекспир?
– Буду спать под придорожным кустом, госпожа Дэй.
– Господин Уоттс раздобыл для нас лучшие апартаменты здесь, прямо в замке. Можете себе представить, что этой ночью Старлинг Дэй будет спать в королевском замке? Конечно, при условии, что господин Уоттс даст мне заснуть. Но вам нельзя спать под кустом! Рядом с нашей спальней есть комната для багажа, которая вам прекрасно подойдет. Окнами она выходит на главный внутренний двор, прекрасное месторасположение.
– Весьма великодушно с вашей стороны, госпожа.
– Тогда решено.
Привычно прихрамывая, Болтфут шел по улицам Лондона вниз к Темзе и Даугейту. В руках он держал заряженный каливер.
У школы он замедлил шаг и пошел, непрестанно озираясь. Главный вход караулил человек в кожаном джеркине и кожаной шапочке. Он смотрел в другую сторону и не заметил Болтфута, который тут же сделал шаг назад и направился в обход к задней части дома и конюшням, где он и нашел конюха Сайдсмена, который принес лошадям торбы.
Сайдсмен посмотрел на Болтфута так, словно увидел призрака. Он отшатнулся и уставился на него, тревожно переводя взгляд то на дом, то обратно на Болтфута и его каливер.
Болтфут метнулся вперед и приставил дуло к горлу конюха.
– Где Джейн? – хрипло прошептал он. – Она здесь или уехала?
– Она уехала, господин Купер. С военным отрядом на север. В Масем, в дом семьи госпожи Шекспир, неподалеку от Йорка.
– Меня выслеживают, да?
Сайдсмен замер.
– Это Макганн? – продолжал Болтфут. – Вы мне все расскажете или умрете, господин Сайдсмен.
У конюха забегали глаза. От страха он едва мог пошевелиться. Грянул выстрел, и Сайдсмен упал, залп снес ему полголовы. Болтфут пригнулся и на четвереньках пополз прочь от двора и конюшни. Он оглянулся на кровавое месиво, в которое превратилась голова Сайдсмена. Что-то подсказывало Болтфуту, что выстрел настиг именно ту цель, которой и предназначался. Он, Болтфут, должен был остаться в живых. Он – ниточка к Элеоноре Дэйр.
Еще один выстрел сотряс воздух совсем рядом с Болтфутом. Он уже был на ногах, спрятавшись за угол и держа каливер наготове. Болтфут выстрелил наудачу, не прицеливаясь.
Болтфут бросился вверх по улице через Даугейт. Его и в лучшие времена нельзя было назвать быстрым бегуном, а теперь он к тому же был слаб. Он бежал, волоча свою тяжелую увечную ногу по пыльной дороге. Пересекая дорогу в западном направлении, он оступился и упал в вонючий сточный желоб, устроенный прямо посреди дороги. Он неуклюже поднялся на ноги и услышал звук догоняющих его шагов. Болтфут остановился, опустился на одно колено и опытной рукой быстро перезарядил каливер, не просыпав ни щепотки пороху из порохового рожка, что висел у него на поясе. Макганн был всего в тридцати ярдах и быстро приближался. Болтфут поднял каливер и навел украшенное причудливой резьбой восьмигранное дуло прямо на преследователя.
Макганн остановился и метнулся влево, спрятавшись за телегу.
Болтфут чертыхнулся. Не успел. Он не стал стрелять, а поднялся на ноги и попятился прочь, не сводя дула с телеги. Мимо шла молодая женщина в платье ячменного цвета, держа за руки двух маленьких детей. Увидев Болтфута с каливером в руках, она завизжала и присела, прижав к себе детей. Над телегой появилось облако дыма, затем просвистела пуля, которая задела Болтфуту ухо и попала в кирпичную стену длинного здания у дороги. Болтфут вильнул в маленький переулок у северной оконечности строения; до его слуха донеслись крики женщины и детский плач.
Он повернул и, шатаясь, двинулся вниз по переулку к Казен-лейн, затем снова услышал шум. Обернувшись через левое плечо, он увидел Макганна и того человека в кожаном джеркине и шапочке, что следил за входом в школу. У каждого из них на нагрудных ремнях висело по паре тяжелых пистолетов. Они направили на него по пистолету, дула которых походили на изрыгающие огонь чудовищные воронки. Его положение было безнадежным.
Болтфут встал в дверной проем и снова опустился на колено. Его целью был Макганн. Болтфут навел каливер. Парочка была от него в двадцати ярдах, и он знал, что попадет в Макганна, даже если тот, другой, выстрелит в него самого.
– Купер, мы не хотим тебя убивать.
– Тогда опустите оружие.
– Нам нужна та женщина. Отдай нам эту шлюху и иди куда хочешь.
Болтфут продолжал держать Макганна на мушке.
– У тебя нет выхода, Купер. Опусти оружие, и обещаю, что тебя никто не тронет. Если нужно, мы будем преследовать тебя весь день.
Дверь позади Болтфута распахнулась, и из нее вышла женщина и замерла, в изумлении глядя на него. Она была в чепце, легкой камвольной накидке и с пустой корзиной в руках, как если бы собиралась на рынок.
Он с усилием поднялся и, согнувшись пополам, ввалился в дом. Ему вслед раздался выстрел, пуля угодила в ручку корзины, что висела на руке женщины, и корзина отлетела футов на тридцать в сторону и упала прямо на улицу. Женщина замерла, открыв рот. Болтфут с грохотом закрыл за ней дверь и задвинул тяжелый засов.