брительно провела пальцем по нефритовой инкрустации. – Да уж, очень хорошая работа. Одиннадцатое Заселение. В Империи Вечно Набегающих Волн кое-что знали о протезной хирургии. И еще она прочная. Побывала на нескольких телах.
– Экскурс в историю можете пропустить. Я ее хочу. Приступайте немедленно.
– Ты сказала, пятьдесят пистолей. – Взгляд у женщины сделался проницательным. – Любой, кто так торопится, может дать еще чуть больше. Допустим, семьдесят?
– Шестьдесят, или я ухожу.
Женщина смерила меня оценивающим взглядом. В ее глазах читалось неохотное уважение.
– Значит, шестьдесят. Но мы ее не обсуждали, что ты хочешь сделать с рукой, когда ее отрежут.
– Меня это не волнует. Положите ее в свою витрину, мне все равно. Но мне нужен браслет.
– Если ты так решила…
– Да.
– Тогда тебе лучше пойти со мной.
Я снова посмотрела на Паладина:
– Со мной все будет в порядке. Это же ерунда.
Мы прошли в комнату без окон с тяжелым зеленым креслом, привинченным к полу. Женщина заставила меня сесть в него; ее взгляд задержался на моей одежде и ногах, но, очевидно, она решила для себя, что мои деньги имеют значение, в отличие от моего внешнего вида.
– Назад пути нет, – сказала женщина, заставляя кресло откинуться назад.
– Я туда и не собиралась. Давайте покончим с этим.
Вместо подлокотников кресло имело две цилиндрические зеленые трубки, каждая из которых была достаточно толстой и длинной, чтобы вместить руку до локтя. Я положила правую на мягкий верх одной трубки и вставила левую в открытый конец другой, на котором была мембрана, похожая на радужную оболочку, – она автоматически затянулась.
– Некоторые люди предпочитают смотреть. А другие – нет.
– Будет больно?
– Нет. Так говорят. – Женщина стояла позади меня, работая с панелью управления в спинке кресла. – Но ты наверняка будешь чувствовать, что что-то происходит. Готова?
– Приступайте.
Я ощутила два резких холодных укола, а затем моя рука превратилась в онемевший груз, свисающий с локтя. В зеленом цилиндре что-то зажужжало, и почувствовалось смутное холодное царапанье, как будто чьи-то ледяные ногти очертили круг на моем предплечье, на полпути между запястьем и локтем. Затем последовала череда быстрых щелчков – наверное, их ощущают корни растений, когда кто-то отрезает побеги, – и скрежещущий гул, вибрация, прокатившаяся сквозь мембрану до самого плеча и обратно к локтю.
Женщина склонилась над панелью управления:
– Как дела?
– Не больно.
– Почти закончили. Все очень чисто, и, поскольку нервные окончания отключены, послеоперационный дискомфорт не должен быть слишком сильным. Те, кто создавал эти машины, знали толк в своем деле.
– А как насчет фальшивой руки?
– Сперва главное. – Она обошла меня слева и открыла откидную пластину на другом конце трубы. Заглянула внутрь, как человек, достающий почту, и вытащила совершенно неповрежденную руку – кисть с браслетом и половину предплечья. Разрез был бескровным, как на пластиковой анатомической модели.
Наверное, мне следовало бы испытать шок, но в тот момент я не могла связать эту руку ни с какой частью себя.
– Хорошая конечность, – сказала женщина, взвешивая ее на ладони. – За нее тоже можно было бы получить приличную цену, если бы не световой плющ, который растет внутри. Мы его вытравим, но все равно нужно будет упомянуть об этом в гарантии. Видишь ли, клиенты очень разборчивы. Ты ведь не на Мазариле подхватила эту привычку, верно?
– Привычку? – переспросила я.
Верхняя часть моей руки все еще накрепко застряла в трубке.
– Ну да – рано или поздно, если не избавиться от светового плюща, организм к нему привыкает. Но тебе решать… как и с этим.
Она сняла браслет, сдвинув его назад вдоль руки – у верхнего конца пришлось приложить усилие, – а затем опустила всю отрезанную конечность в зеленую емкость, похожую на колбы в витрине.
Потом женщина просунула фальшивую руку внутрь через конец трубки, прежде чем закрыть откидную пластину.
Где-то между локтем и запястьем – вот только запястья не было – я почувствовала холодный контакт. Я вздрогнула, но только один раз.
– Рука сама присасывается. Он будет держаться довольно хорошо, пока связи не прорастут сквозь разрыв, но в течение нескольких дней постарайся не драться.
– Я и не собиралась.
Мембрана расширилась. Я восприняла это как намек, что можно вытащить руку, и увидела место, где плоть исчезала под изукрашенным драгоценными камнями серебристо-зеленым наручем. Я все еще не чувствовала это частью себя. Но оно и не ощущалось как нечто чудовищное, прикрепленное к моему телу. Я уставилась на протез с тихим изумлением, словно ребенок, впервые увидевший собственные пальцы. Попыталась сжать кулак, но рука оставалась неподвижной и не реагировала, как будто была сделана из цельного куска металла.
– Как я и говорила. – Женщина склонилась надо мной. – Слишком поздно, чтобы передумать.
– Я не передумала. Вы говорите, она сама уляжется как надо?
– Чем больше станешь пытаться ее использовать, тем быстрее она поймает нервные импульсы и начнет учиться. А потом все пойдет довольно гладко. Слабый зуд, покалывание – это нормально. Но держи ее в сухости и следи за грибковыми инфекциями под рукавом. Если возникнут проблемы, ты знаешь, где нас найти.
– Не думаю, что будут проблемы.
Шатаясь – больше от шока, чем от чего-то еще, – я взяла браслет в правую руку и вернулась в главную часть магазина. Паладин все еще ждал там. Хорошо, что у него не было лица или каких-либо других средств выражения отвращения, омерзения или потрясения.
– Мы должны уничтожить это. Оставлять его здесь слишком рискованно, если констебли хорошо меня опишут.
– У нас может не быть много времени, – сказал Паладин. – И возможно, есть лучшее решение.
Я погладила свою металлическую руку, пораженная чрезвычайно элегантным дизайном протеза – продуктом лучшего, более утонченного времени, чем наше собственное. «Она, ко всему прочему, будет крепкой», – решила я. Ничто хрупкое не смогло бы выдержать двух Заселений и остаться полезным.
– Что ты предлагаешь?
– Лучше перенести браслет в другое место, чем уничтожить его. Я мог бы это сделать, но я не сумею двигаться так быстро, как человек, и я предпочел бы остаться с тобой. Тебе хватит сил, чтобы идти?
– Да, со мной все в порядке.
– Тогда продолжим. – Паладин выпустил захват. – Дай мне пистоль низкого достоинства. Самый малоценный, что у тебя есть.
– Тебе надо отдохнуть, – сказала торговка конечностями. – Куда-то спешить сразу после такой процедуры… ты сама себе навредишь.
Я бережно прижала кошель к груди непослушной конечностью и здоровой рукой выковыряла из него одномерный пистоль, последний, который у меня был. Отдала его Паладину и сунула браслет в другой захват робота.
В Нейронном переулке мы нашли девушку, которая была готова побегать с браслетом в обмен на пистоль. Она была примерно моего роста и телосложения, хотя на этом сходство и заканчивалось.
– У тебя не будет никаких неприятностей. Констебли ищут меня, а не тебя, и дело вовсе не в браслете. Выбрось его, если они приблизятся.
– В какую сторону бежать?
– Обратно к Драконьим вратам. Если доберешься так далеко, прыгай на трамвай, идущий к станции «Инсер». Езжай на нем как можно дальше. Остерегайся констеблей и тощего мужчину со шрамом на лице.
– Что-то не похоже на констебля.
– Он другой. Но ты всех опередишь, я знаю. – Я ободряюще похлопала ее по плечу здоровой рукой, прижав к груди металлическую.
– Ты странная, – сказала девушка. – Мне бы не помешало узнать твое имя.
– Фура Несс.
Разумница оказалась смышленой и не выбрала легкий путь назад к Драконьим вратам. От главной улицы ответвлялась сотня маленьких боковых проулков, и все они вели к тесному, гноящемуся лабиринту закоулков и узких проходов, которые едва ли можно было назвать переулками, не говоря уже об улицах, но все это было частью Нейронного переулка, и я предполагала, что она знала его лучше других. Я посмотрела, как девушка исчезла из виду, положив браслет в карман.
– Может быть, он перестал работать.
– Нет, – ответил Паладин. – Возвратный сигнал все еще был активен. И ты все еще очень сильно рискуешь быть пойманной. Мы должны поспешить на станцию, пока констебли не накинули петлю на весь этот район. У тебя еще остались деньги?
Я потрясла кошельком:
– Меньше, чем когда мы начинали. Но справимся.
Мы с Паладином двинулись по извилистому руслу Нейронного переулка, стараясь идти не быстрее других посетителей. Меня била дрожь, ноги подкашивались, и я поняла, что торговка конечностями была права, когда говорила, что мне нужно отдохнуть. Но у меня были дела, и теперь я хотела, чтобы все выглядело так, как будто фальшивая рука была частью меня в течение многих лет. Я старалась, чтобы она свисала естественно, раскачиваясь с каждым шагом; расправляла плечи и поднимала подбородок, как будто была хозяйкой этого места. «Никогда не видел девушку без обуви, не так ли? Убери от меня свои лампы, разумник, или я засуну этот кулак туда, куда фотоны не долетают».
– Должен признаться, я не думал, что у тебя хватит мужества.
– Так было нужно. Мне жаль, если от увиденного у тебя все внутри в узлы завязалось, но я теперь лечу под всеми парусами. – Потом я улыбнулась ему в ответ. – Ох, Паладин, ерунда какая – мне с трудом удается не говорить так, как разговаривают космоплаватели. Может, это и к лучшему. Я и должна изъясняться так, словно уже бывала в космосе, верно?
– Верно.
– Всего один раз, и завершилось все не сказать чтобы справедливо. Даже не знаю, удастся ли мне блефовать, если начнут задавать вопросы про другие корабли и других капитанов.
– Стоит на тебя взглянуть – и можно решить, что лучше не утруждать себя вопросами.
– По-твоему, я выгляжу свирепо?
– Бесспорно.
– Хорошо. – Я улыбнулась про себя и попыталась послать сигнал новым пальцам, чтобы они сжались в кулак. – Если такова цена, Паладин.