– Я вот что скажу, – ответил робот. – В той мере, в какой машина с моим когнитивным потолком способна испытывать некое чувство, которое можно назвать восхищением…
– Продолжай.
– Возможно, это состояние ума не так далеко от моего нынешнего мнения о тебе. Твоя сестра гордилась бы тобой.
– Будет гордиться, Паладин. Будет.
– Я оговорился.
Нейронный переулок представлял собой похожее на ночной кошмар скопище закоулков и проулков, но по краям он был обнесен стеной, и единственными легкими точками входа были Драконьи и Кошачьи врата. Мы приближались к последним. От Кошачьих врат – самого юго-восточного конца переулка – до станции Хадрамо было всего несколько минут ходьбы. Не было видно ни констеблей, ни Видина Квиндара, и я начала думать, что мы, возможно, были достаточно проворны и умны, избавившись от браслета. Но потом мы с Паладином завернули за угол, последний перед Кошачьими вратами, и увидели их: констебли со сверкающими синими эполетами – может, шестеро, – а сзади стоял Квиндар.
Я вздрогнула. Инстинкт потребовал повернуть назад, замереть, нырнуть в какое-нибудь укрытие – магазин или бутик.
Но они меня еще не заметили.
– Продолжай, – сказал Паладин.
И я пошла вперед, не смотря им в глаза, и их взгляды скользили мимо, не останавливаясь на мне. Они сосредоточили внимание на дальней части Нейронного переулка, ближайшей к Драконьим вратам.
– Отойди немного назад. Давай сделаем вид, будто мы не вместе. Воссоединимся после Кошачьих врат.
Даже Видин Квиндар не заметил меня. Это было видно по тому, как он стоял, забравшись на крыльцо магазина, чтобы приподняться над головами прохожих, держа руку под полями шляпы, а его пронырливые глаза всматривались в даль. Я продолжала идти, хотя каждый шаг приближал меня к разумнику, которого мне больше всего хотелось избежать. Очевидно, Квиндар и констебли были обеспокоены тем, что я могу воспользоваться Кошачьими вратами, но они и не подозревали, что я уже так близко к ним подхожу.
Квиндар стоял в трех магазинах справа от меня, в ожидании приоткрыв рот от идиотской сосредоточенности, но его глаза были суровыми. Через Кошачьи врата вошли еще два констебля. Квиндар кивнул им, что-то сказал, и те побежали трусцой, пробираясь сквозь толпу и обходя меня слева. Я подняла свой протез, надеясь, что его вид заставит Квиндара подсознательно отметить меня как не сто́ящую дальнейшего разглядывания. Он должен был следить за многими вещами, но точно не за девушкой с жестяной рукой.
Теперь до него остался лишь один магазин, и мне пришлось подавить желание перейти на другую сторону переулка. Такой маневр привлек бы внимание, а это был непозволительный риск. Квиндар что-то вытащил из кармана – какую-то черную коробочку – и ухмыльнулся, прежде чем приложил ее к правому уху. Что-то пробормотал, трогая ногтем другой руки свой шрам. Я была почти у его ног, а он все еще смотрел куда-то вдаль.
Из коробочки Квиндара послышался голос, и я услышала, как он сказал:
– А разумница-то смышленая. Надо было догадаться, что она обведет нас вокруг пальца. Соображайте, парни, она может быть где угодно в этой сточной канаве. – И тут он с почти благодетельным видом уставился на меня. Его кривая усмешка начала расползаться все шире и шире. – Ну ты глянь! Старый Видин еще не потерял хватку! Она здесь, парни, – у Кошачьих врат!
Я попыталась убежать, но поскользнулась на жирной мостовой, и ему хватило этого шанса, чтобы спрыгнуть с крыльца и схватить меня за руку. Его пальцы сомкнулись, а потом осознание неправильности ощущений – его плоть на моем металле – оказалось достаточно сильным, чтобы он ахнул:
– Что же ты наделала, детка моя?
– Отпусти, – прорычала я.
Протез начал отделяться от культи, и впервые с того момента, как я покинула торговку конечностями, мне стало больно – очень больно. Я завизжала. Квиндар схватил меня за здоровую руку.
– Это не ваше дело, – прорычал он всем и каждому, когда в людском потоке вокруг нас открылось свободное пространство. – Эта девушка несовершеннолетняя, и она сбежала из дома. И поглядите, что она учудила с рукой, оставшись без присмотра!
Я боролась изо всех сил, но от этого не было никакого толка. Краем глаза, однако, я видела Паладина, сокращающего расстояние, на которое он успел отдалиться, раскачиваясь из стороны в сторону, как метроном. Его колеса скользили по колеям и трещинам.
А затем Паладин прогремел:
– Отпусти ее.
Квиндар пристально посмотрел на робота:
– Ты та самая груда металла, которую я разбил у Гранити.
– Да, я помню.
И это была ложь, но я была горда Паладином за то, что он так сказал.
– В чем твоя проблема – вмятин маловато?
– Проблема в вас, мистер Квиндар.
Тон робота заставил Квиндара вздрогнуть от беспокойства, но этого было недостаточно, чтобы он ослабил хватку. Он все еще слишком крепко сжимал мою искусственную руку и ногтями впивался в плоть другой руки.
– Ты бы лучше следил за своим тоном, робот, – сказал Квиндар. – Вы, машины, сидите не на верхней жердочке – по крайней мере, в нынешнем Заселении.
Внутри Паладина полыхнул свет, и Квиндар, вскрикнув, тотчас же меня отпустил.
– Все в порядке, – пробормотала я, протискиваясь мимо. – Он сделал то же самое и с Морсеньксом, но это не навсегда.
Но Квиндар кричал по-другому.
Он вопил, а не стонал.
Кошачьи врата находились всего в нескольких десятках шагов от нас, и за их неоновой аркой я видела лишь обычную толпу бездельников и пешеходов, гадающих, стоит ли рискнуть и пойти по Нейронному переулку. Паладин подкатился ко мне. Видин Квиндар сидел на корточках у моих ног, теперь уже не замечая моего присутствия, и костяшками пальцев тер глаза с такой силой, словно хотел пробиться внутрь черепа.
– Паладин… что ты с ним сделал?
– Я проявил большую сдержанность, – сообщил мне робот. – У него все еще есть нервная система.
– Ты его ослепил.
– Это еще ничего. Он собирался поступить с тобой хуже.
На повороте Нейронного переулка началась суета, и я увидела там мундиры со сверкающими эполетами. Люди бросились врассыпную. Констебли свистели, доставали дубинки и шокеры. Один поскользнулся и упал в витрину, разбив ее вдребезги. Зеваки рассмеялись. Но остальные продолжали приближаться.
– Я разберусь с констеблями, – сказал Паладин. – А ты немедленно отправляйся на станцию. Если поторопишься, как только пройдешь через Кошачьи врата, я не думаю, что возникнут трудности.
– Отлично. Мы встретимся на пристани. Ты знаешь название корабля.
– Я не думаю, что мы еще встретимся, Арафура. Только не после того, что сейчас произойдет.
– Нет… – сказала я недоверчиво. – Ты должен пойти со мной.
– До сих пор ты хорошо справлялась. Ты и без меня прекрасно справишься.
– Паладин…
Робот повернулся и, подпрыгивая и покачиваясь, отправился назад, в сторону приближающихся констеблей. Я застыла, не желая, чтобы наше расставание произошло вот так, в подобном месте. Стояла и наблюдала, как он затеял драку, размахивая руками и атакуя констеблей вспышками света. Потом он упал и скрылся под ними, и я подумала, что больше никогда его не увижу.
Почти так и случилось: если бы я убежала в ту же секунду, уже ничего нельзя было бы изменить. Но что-то пронеслось сквозь дыхаль, кувыркаясь, как будто его выкинули из драки, чтобы оно не пострадало. Я уставилась на эту штуковину, думая о двух вещах. Во-первых, я ее узнала: это был тот самый треснувший купол, который я вытащила из коробки и с которым разговаривала. Во-вторых, он летел ко мне, как будто я должна была поймать его.
Я протянула руки и схватила голову Паладина, неуклюже прижимая к животу: она едва не выскользнула из моей хватки. «Он сам себе оторвал голову», – подумала я. Он оторвал собственную голову и бросил ее мне.
Но в куполе ничего не мерцало.
Прижимая его к себе, я бросилась бежать.
Часть четвертая. Труско
Глава 16
– Обычно мы действуем не так, – проворчал капитан «Пурпурной королевы». – Просто чтобы ты была в курсе. Никто не приходит ко мне прямо в доках, требуя, чтобы я его нанял. Мы все делаем через посредников. Брокеров. Агентства. Ярмарку талантов.
– Я слыхала, вам нужен хороший костянщик. Если это не так, то имеется сотня других кораблей, которые, не сомневаюсь, извлекут выгоду из моих способностей.
– А ты высокого мнения о себе.
– Мнение тут ни при чем. Я просто знаю, чего стою. С хорошим черепом сможет работать кто угодно. Так все устроено в картелях. Лучшие черепа – и посредственные чтецы. Посредственные, потому что им не нужно напрягаться. Я слыхала, ваш последний чтец раньше работал на картель? – Мне пришлось надавить, не позволяя ему подтвердить или опровергнуть эту информацию. – Уверена, вы получили хорошие результаты, когда череп был новеньким. Но они стареют, верно? Начинка перестает мигать, как раньше. Появляются трещины. Сигнал слабеет, если его вообще можно уловить. – Я пожала плечами, изо всех сил изображая скуку. – Большинство и не улавливают.
– А ты, значит, лучше большинства?
– Я извлекала сигналы из костей, которыми Гранити кормит кошек.
– Ты знаешь Гранити?
– Кто ж ее не знает?
– Ты уже бывала в рейсе. Это ясно. – Он кивнул на мою руку. – И пострадала, и, судя по виду, успела пожевать светящуюся дрянь. Но ты с Мазариля, или я не родился в расколенье. Досадно, что я не столкнулся с тобой раньше. Мне казалось, я держу на примете все таланты Маза.
– Видать, приметка поломалась. Да, я с Мазариля. Неужто узел такой сложный, что не развязать?
– Единственная сложность – твой дерзкий язык. Когда кто-то хочет работать в моей команде, он обычно из кожи вон лезет: «пожалуйста», «спасибо», «какой у вас красивый корабль» и так далее.
– У меня нет на это времени. – Я наклонилась вперед и поставила локти на стол, переплетая металлические пальцы с пальцами из плоти и надеясь, что неподвижность протеза не слишком бросается в глаза: не хотелось, чтобы он спросил, как давно у меня эта рука. – Вот в чем соль, капитан. Я нажила себе несколько злобных врагов.