– Теперь знаете.
Его лицо от напряжения выглядело каменным.
– Нет. Я не какой-нибудь зеленый новичок.
– Врубите трещальник. Если где-то среди Солнечных Краев есть корабль, истекающий дыхалью, слух об этом достаточно быстро достигнет Пустоши. – Я повесила нейронный мост обратно на крючок. – Я знаю, что слышала, капитан. И оно прозвучало четко, как звон колокола. Мне даже не пришлось стараться. У вас хороший череп, как бы Грестад с ним ни обходилась. Все, что осталось, – это толковый чтец.
– Я включу трещальник, – решил Труско. – И узнаю, что случилось с этим кораблем – если он вообще существует. Ты лучше молись, чтобы так и вышло, Фура. Я не люблю, когда мое время тратится впустую.
– Я тоже, капитан.
Последовало молчание, которое он прервал презрительным фырканьем.
– Я докажу, что ты ошибаешься. Но так как мое время драгоценно, я с тем же успехом могу сперва позволить команде с тобой разобраться. Они опробуют на тебе свои лоты, Фура.
– На здоровье.
Мне было понятно, почему Труско сомневается. Я бы тоже сомневалась на его месте. Но легкую дрожь вызывал тот факт, что мне не нужно было притворяться. Все было реальным, пусть мне раньше не были известны ни Респарис, ни его поврежденный корабль, ни Дочери Крови и Молока. Я стала лучше читать кости, как и предсказывал Казарей.
И это меня пугало.
Команда собралась на камбузе. Он находился ближе к корме по сравнению с комнатой костей и был меньше, чем на «Монетте», но выполнял ту же функцию. Когда мы пришли, в помещении оказалось шесть человек, из которых пятеро были мне совершенно не знакомы. Я постаралась никак не выделить шестую.
– Садись, – сказал Труско, указывая на длинную двустороннюю скамью, которая почти целиком опоясывала камбуз. – Но не слишком расслабляйся. Я думаю, скоро ты поедешь обратно на катере.
– Я и не знал, что нам нужна новая уборщица, – заметил мужчина с ехидным лицом.
– Миленькая жестяная ручка, – сказала женщина рядом с ним. Она выглядела отощавшей, как будто внутри у нее был вакуум, туго натягивающий кожу. – Жаль только, к чему она прикреплена.
– У ней светлячок, – проговорил другой из них, посасывая богато изукрашенную глиняную трубку с узором в виде солнечного парусника. – Мне такое прям не в жилу.
– А у меня однажды была эта зараза, – сказала женщина постарше, с перекошенным лицом: один глаз у нее был широко распахнут и глядел безумнее, чем другой.
– И посмотри, к чему это привело, – ответил ей ехидный мужчина.
– Как тебя звать, разумница? – спросила Прозор, втиснувшаяся рядом с тем, кто курил трубку. – У тебя язык в грызле имеется или как?
– Фура, – спокойно ответила я, глядя Прозор прямо в глаза. – А ты кто?
– Да я никто. – Я разглядывала ее так долго, как только осмеливалась, оценивая перемены. Времени прошло немного. Но Прозор выглядела более жесткой и злобной, чем раньше, – как если бы скала сделалась еще более каменной. – Что за история, капитан? Я не думала, что мы кого-то берем в команду.
– Может, и не берем, Прозор, – ответил ей Труско. – Это зависит от целого ряда факторов. Фура хочет стать одной из нас – думает, что ей удастся извлечь из костей больше, чем это получается у Грестад.
Ехидный издал фыркающий смешок:
– Ориентир не из лучших.
– Не будем плохо отзываться о Грестад, когда ее нет рядом, – сказал Труско, но я видела, что он проиграл этот спор еще до начала. – Фура умеет читать кости. В этом сомнений нет. Но что касается того, насколько далеко простираются ее способности, то я просто жду передачи по трещальнику, которая сможет…
– Кстати, про трещальник, – сказала та, что с голодным лицом. – В Солнечных Краях терпит бедствие корабль. Но ни мы, ни кто-то другой не в силах ему помочь.
– Когда ты об этом узнала, Сурт?
– Только что. Да всего-то пару минут назад. Трансляция для всех, на канале для экстренных вызовов. К этому времени его уже половина кораблей Собрания слышала. Хотя они, конечно, ничегошеньки сделать не могут. – Женщина – Сурт – повернулась к мужчине с трубкой. – Сделай мне одолжение, Тиндуф. Если мы однажды вот так, со свистом, начнем терять дыхаль, запускай ионные на полную, чтобы взорвались, и будет нам быстрый и легкий уход. Я не желаю умереть от удушья.
– Если так боишься задохнуться, – сказал ехидный, – то, наверное, выбрала не ту профессию.
– Мы все ошиблись с выбором, – сказала женщина с кривым лицом. – Будь у меня такая возможность, ни за что бы не стала работать с хорьком вроде тебя.
– А где этот корабль попал в беду? – спросила я.
Сурт холодно посмотрела на меня:
– Рядом с Близнецами. Дочерями Крови и Молока.
– Шарльеры, стало быть, – объяснил курильщик, постукивая трубкой по столу. – Один красный, другой белый. По орбитам друг вокруг друга, такие – круть-верть. У обоих посередке поглотители.
– Значит, мои сведения были верны, капитан Труско. Сурт сказала – трансляция прошла только что. Мы были в комнате костей, и я никак не могла услышать ее по трещальнику раньше времени.
Труско пошевелил губами. Окинул взглядом стол, за которым собралась команда. Одни внимательно ждали, что он скажет. У других был такой вид, словно происходящее их не интересовало, как дело, на котором не заработаешь. Женщина с перекошенным лицом ковыряла в зубах кончиком ножа.
– Я проверил ее с помощью общей трансляции с другого корабля, – наконец проговорил Труско. – Она ее получила. И на том же узле расслышала вторичный сигнал. Я поначалу решил, что это не может быть правдой, но…
– Если она настолько хороша, – сказала Сурт, – надо брать ее в команду.
– Но член команды должен не просто выполнять порученные задания, – возразил Труско. – Ее навыки все еще под вопросом. Мы, конечно, проведем еще несколько испытаний. Однако что-то заставляет меня сомневаться, что она впишется.
– Ну да, мы ведь такая счастливая семейка, – сказал ехидный. – Негоже, чтобы какая-то однорукая мымра это испортила, верно?
– Я могу вписаться, – сказала я. – Повидала достаточно кораблей и экипажей, чтобы быть в этом уверенной. В вас нет ничего особенного, ни в ком из вас. Но даже если я не впишусь, какая разница? Посадите меня в комнату костей, и я вам предоставлю всю добычу и пистоли, какие пожелаете. А ведь наши паруса наполняют именно добыча и пистоли, не так ли?
– То она говорит как Прозор, то как высокообразованная, чопорная и благовоспитанная мадам, – сказал очень мускулистый мужчина с тяжелыми серьгами и геометрической татуировкой на лбу. – Не знаю, что и думать об этом.
– Да ты вообще мало что знаешь, Дрозна, – парировал ехидный. – Занимайся лучше такелажем.
– Мне ничего другого и не надо, Гатинг, лишь бы держаться подальше от тебя, – не остался в долгу мускулистый, а потом обратился ко мне: – Говоришь, что повидала достаточно кораблей. Назови некоторые.
– «Гарпия» Земиса. Она была первая. «Белая вдова» Ринагара. «Убийца» Ринна. Потом капитаном стал Палквен, когда Ринн погиб на «Отравленном глазу». Еще надо?
– Ты выглядишь ужасно зеленой для того, кто побывал на всех этих корабликах, – заметил Тиндуф-курильщик. – Ужасно зеленой. Невместно иметь такой неопытный вид, если поишачил на стольких капитанов.
– Разберитесь. То я вам не нравлюсь, потому что во мне светлячок, то кажусь недостаточно взрослой.
– А она тебя поддела, Тиндуф, – раздался голос женщины с перекошенным лицом.
– Пасть захлопни, Страмбли, – огрызнулся курильщик.
– Можете проверить эти корабли, – не унималась я. – Поговорите с их капитанами. Узнайте их мнение обо мне. Они вам скажут то же самое: лучшего чтеца костей не найти.
– Ничего они не скажут. – Гатинг понимающе улыбнулся. – Если я не ошибаюсь, все эти корабли пропали.
– У кораблей недолгий век, – ответила я, равнодушно пожав плечами.
– И все-таки до чего удобно для той, кому не надо, чтобы ее прошлое проверяли. – Но тут уже Гатинг пожал плечами. – Мне плевать. Если она умеет читать кости – и делает это лучше, чем Грестад, для чего многого не надо, – тогда я смогу жить с ней на одной палубе.
– Как ты потеряла руку? – поинтересовалась Сурт.
– Задавала слишком много вопросов.
Страмбли рассмеялась.
– Ну, я про нее одно могу сказать, – вставил Дрозна. – Из кожи вон лезет, чтобы завоевать друзей. Есть в ней что-то такое, от чего бросает в дрожь, это несомненно. Однако – и я такое скажу лишь раз – должен согласиться с Гатингом. Если она умеет читать и делает это хорошо, остальное не имеет значения.
Тиндуф постучал пальцем по своей трубке:
– Хорошая инфа нам бы не помешала.
Сурт втянула и без того впалые щеки. Они как будто исчезли внутри ее, словно материя, попавшая за горизонт поглотителя.
– Как я понимаю, вердикт вынесен. Но не думаю, что мне надо кого-то полюбить, чтобы воспользоваться своей долей пистолей, которые этот кто-то нам принесет.
– Рад видеть, что твоя наемническая искра не погасла, – сказал Гатинг.
– Ты, что ли, этим не из-за денег занимаешься? – огрызнулась Сурт.
– Если и да, то я не на том корабле. – Тут Гатинг с циничной приветливостью взмахнул рукой. – Не сочтите за неуважение, капитан.
– Мы заработаем свои пистоли в свое время, – ответил Труско. – Пока что нас должна заботить только Фура. Вижу, ветер дует в сторону того, чтобы ее нанять. Но ты что-то молчишь, Прозор.
– Мое слово мало чего стоит, раз я меньше всех на этом корабле, разве не так?
– Ну, это понятно. И все-таки мы ценим твое мнение. Ты опытный космоплаватель. Что говорит о ней твой лот?
– Что-то тут не сходится, – помолчав, сказала Прозор. – Дрозна прав – она то такая, то сякая. Ну, это не преступление. И я слышала, что на «Убийце» был сносный симпатетик – девица, вроде как слишком юная для такого дела. Может, у нее даже была одна рука. – Прозор с доверительным видом склонилась к Труско. – Но я ей не верю, капитан. Чтение костей – это еще не все, этим дело не ограничивается. Костянщику надо доверять. Сидеть с ним за одним столом, зная, что у вас одинаковые интересы.