И Янмей заперла свою технику с силой, пообещала себе больше никогда не использовать ее, не позволять огню гореть внутри. Даже если так ее ожоги никогда не заживут, и она будет ощущать холод до конца своих дней, она подавит технику. Она проведет оставшееся время с Кирой. Если девушка найдет выход из зеркала. Но это уже не зависело от Янмей. Она могла лишь ждать и надеяться.
— Вот, — Гуан остановился и увел ее с дороги. Они были на окраине города, за стеной у края скопления хижин вдоль дороги. Выглядело знакомо. Через миг Янмей поняла, что по этой дороге они прибыли в Кодачи. — Если Харуто и Кира выбрались, они приведет ее сюда. Лучшее место для встречи с потерянными друзьями — дорога, по которой уже ходили.
Гуан помог Янмей сесть на большой камень у дороги, хмуро посмотрел на нее. Она дрожала, глядела на город. Огонь, оставленный ею, горел, оранжевое пятно над стенами, дым поднимался и закрывал звезды. Она не хотела устроить пожар. Гуан вытащил из сумки тонкое одеяло в заплатах и укутал им плечи Янмей.
— Ты дрожишь, — сказал он.
— Холодно, — она едва слышала свой голос.
Старый бандит расхаживал, потом посмотрел на Янмей.
— Ты блокируешь поток своей ци.
Янмей кивнула и выдавила улыбку, но не смогла удержать ее надолго.
— Только так я могу остановить свою технику. Она часть меня, всегда такой была. Я не знаю, как еще ее остановить.
— Тогда нужно перевязать твои ладони, потому что они не заживут без твоей ци.
Янмей подняла ладони и посмотрела на них.
— Я не смогла сбежать от него, — слезы обжигали ее глаза, безнадежность наполнила ее грудь, как ледяная вода. — Даже после всего я стала дочерью своего отца, — он многих убил этой техникой, пылающими кулаками. Он мучил половину Хосы, чтобы создать свою легенду. Она унаследовала его огонь, но не хотела его славы. Даже когда она была юной и хотела заслужить его одобрение, она шла по его стопам. Она убивала людей для него и ненавидела себя за это. А теперь она стала Пылающим Кулаком.
Как она могла снова смотреть в глаза Кире? Она сказала своей девочке, что не будет использовать технику, но ее поступки сделали обещание ложью. Она уткнулась лицом в испорченные ладони и рыдала.
Гуан вздохнул и сел на корточки перед ней, его колени хрустели, как горящий бамбук. Он нежно убрал ее ладони от лица и посмотрел на них. Его прикосновение было агонией, но она терпела.
Старый бандит покачал головой и вздохнул.
— Ты думаешь, что ты как твой отец, потому что ты подожгла свои кулаки? Давай я расскажу, как умер твой брат, Янмей.
— Мой отец сказал, что ты его убил.
Гуан с горечью рассмеялся.
— Твой отец был — лжецом-морковкой, лучше не верить всем его словам, — он сел на землю и вытянул ноги. — Мы не ладили, твой отец и я. Мы даже бились пару раз, но уважали друг друга. Однажды я приехал ограбить деревню, но обнаружил, что там уже поработали. Твой брат Дайзен и его команда ударили по ней, убили всех, напивались вином, которое нашли, плясали у костра, хвалились тем, как всех убили, окруженные телами погибших жителей.
— Ты тоже убивал людей, — Янмей не знала, почему сказала это. Она не любила брата и не хотела защищать память о нем.
— Да, — Гуан почесал бороду. — Но не так. Мы с моими мальчиками вошли в деревню и убили людей твоего брата, хорошенько побили Дайзена и сказали ему убежать к твоему отцу — знак уважения между бандитами, наверное. Твоему брату не хотелось бежать к Пылающему Кулаку, поджав хвост, и он схватил меч и бросился на меня. Я был в те дни более ловким. Я побил его еще раз и сказал бежать, — Гуан притих, смотрел на оранжевое пятно огня вдали. — А твой брат не убежал, а закричал на меня, сказал, что он — сын Пылающего Кулака и докажет это. Идиот облил себя вином, схватил из костра палку и поджег себя. Я никогда не слышал, чтобы так визжали. Мы смотрели, как он горел. Я не убивал твоего горе-брата. Он убил себя.
Гуан застонал, вставая на ноги.
— Я о том, что я знал твоего отца. Он не был известен милосердием или сдержанностью. Уверен, он убил бы всех в том городе: солдат, жителей, меня. Он сжег бы их всех, он не ощутил бы ни капли стыда за это. Я знал и твоего брата. У Дайзена не было техники вашего отца, но у него было зло вашего отца.
Он вдохнул и посмотрел в глаза Янмей.
— И я теперь знаю тебя. Ты не такая, как они. Да, у тебя техника твоего отца, но ты — не он. Я был с тобой там, и ты никого не убила. А могла. Звезды знают, ты могла бы. Но не стала. Ты старалась избежать смерти для них. Ты — не твой отец, Янмей. И ты не несешь бремя его наследия.
Он был прав. Янмей надеялась на это.
Гуан посмотрел на ее ладони и буркнул:
— Не знаю, что еще делать, кроме как перевязать их, — сказал он. — Нужно направить туда хоть немного ци, или…
— Не могу, — сказала Янмей.
Гуан снова почесал бороду.
— Сделаем, что сможем, — он рассмеялся. — Только это и могут старые бандиты, как мы.
Глава 36
Ворона влетела в тронный зал. Императрица Исэ Рьоко сидела на Змеином троне. Он был в форме свернувшейся змеи, ее голова была над женщиной, трон был вырезан из обсидиана. Трон был огромным, будто не был создан для человека. Или он был создан так, чтобы затмевать любого, кто сидел в нем, урок о власти. Императрица сидела с прямой спиной, говорила с советником, чья борода была такой длинной, что он, наверное, закидывал ее за плечо, чтобы не испачкать, когда мочился.
Солдаты стояли у стен в тронном зале, Змеиная стража в черной броне. Хоть они был союзниками Вороны, они были грозным зрелищем. Несколько зеркал висели на стенах в большой комнате, и императрица Исэ Рьоко любовалась собой в одном из них.
Все в комнате смотрели, как Ворона приближалась к Змеиному трону. Бородатый советник отошел от императрицы и поклонился ей. Многие, кто подходил к императрице, кланялись ей или вставали на колени. Но у Вороны не было талии, чтобы кланяться, как и колен, и ей надоело играть подчинение женщине, так что она просто замерла, паря над полом, дым из-под ее плаща делал камень черным.
— Пора исполнить твою часть сделки, императрица Исэ Рьоко, — сказала Ворона. — Мой мастер приказал мне собрать.
Императрица постучала пальцами по подлокотникам трона, ногти царапали чешую обсидиановой змеи.
— И где он? Твой мастер?
Ворона проигнорировала вопрос.
— Император Идо Танака мертв, — сообщила она. Сифэнь прислала весть с дымом Вороны. Император умер, как и вся семья Идо, кроме тех, кто уже был в подземелье императрицы. Если верить ее сестре, была резня, и пятна крови никогда не отмоют. Сифэнь всегда радовалась боли и убийствам. Без неодобрения Мастера Сифэнь точно угостилась останками. От этой мысли Вороне было не по себе.
— Да? — спросила императрица Исэ Рьоко.
— Теперь только твои способности не дают тебе объединить Ипию, — сказала Ворона. — Выполни свою сторону сделки. Расскажи, где последняя темница? Где заточен Орочи?
Зеркало на стене слева от Вороны разбилось, и фигура выпала из него на пол среди сияющих осколков. Девушка с лицом в саже и дымящимися волосами. Новая сестренка Вороны. Все смотрели, как она поднялась на ноги, сняла горящий фартук и отбросила его. А потом девушка посмотрела на них.
* * *
Кожа Киры болела от угасающего жара, и едкий запах горящих волос был в ее носу. Огромный зал тянулся перед ней, вокруг были десятки человек, в основном, Змеиная стража в черной броне. С одной стороны были подмостки с троном в форме змеи. Было просто понять, что женщина на троне была императрицей Ипии. И фигура из дыма перед ней была одной из онрё.
— Зараза! — зашипела Кира. На дальней стене было еще одно зеркало, всего в пятидесяти шагах от нее. Кира побежала, пока все ошеломлённо смотрели на нее. Она прошла половину пути, и трепещущая белая ткань с дымом пронеслись мимо нее и врезались в зеркало, разбивая его.
Кира застыла посреди тронного зала. Больше никто не двигался. Солдаты будто ждали приказов. Императрица смотрела на нее с изумленной улыбкой. Улыбка увяла, приподнялась идеальная бровь.
— Взять ее.
Змеиная стража подняла оружие и стала подступать к ней со всех сторон. Кира развернулась, искала путь отсюда. В зале было еще одно зеркало, возле огромных дверей. Но, пока она смотрела, онрё из дыма пролетела и разбила зеркало одним ударом. Она повернулась и посмотрела на Киру, дым двигался под ней, капюшон был бездной тьмы.
В двух стенах были окна, но слишком высоко, чтобы забраться, но, может, она смогла бы добраться до них техникой, которой ее пыталась научить Янмей. На подоконнике одного из окон сидел ворон, покачивая головой, и Кира сосредоточилась, пока стражи смыкали круг. Она пыталась протянуть нить ци к окну и бросить себя с ней. Она разбилась, кусочки зеркала посыпались на пол. Не получилось. Солдаты окружили ее, некоторые направляли на нее копья, другие — мечи. Элитная стража императрицы, Змеиная стража, как их звал Гуан. Кира не могла одолеть их всех. Но другого выхода не было.
Крупный солдат с рыбьими губами потянулся к ней, железные оковы были в руке. Кира оттолкнула его руки ладонью, создала кинжал в другой ладони. Она ударила им по его боку раз, другой, клинок прошел между нагрудной пластиной и спинной. Он закричал и отшатнулся, держась за бок, кровь текла по его пальцам.
Страж направил копье в лицо Киры, и она отшатнулась, повернулась, чтобы оно пролетело мимо ее лица. Рычащий страж с мечом напал с другой стороны. Кира пригнулась, бросилась на женщину и отразила ее атаку кинжалом, и он разбился в ее ладони. Кира создала кинжал в другой ладони, повернулась и ударила по шее женщины, рассекая кожу и плоть. Женщина рухнула, булькая кровью. Кира бросилась к огромному стражу с бородой. Она уклонилась от двух ударов копьем в ее грудь, схватилась за копье великана и потянула его к себе. А потом ударила его по нагруд