[195]. Символично выглядело участие в выставке кустарей Владимирской и Московской губерний — адресатов методической и иной помощи учебных заведений новой генерации.
Ближайшим свидетельством успеха Мстёрских художественно-ремесленных мастерских в Москве, подтверждением правильности избранного Модоровым наступательного курса стало предложение отдела ИЗО провести в Мстёре в начале апреля совещание по вопросу расширения сети художественно-промышленных школ. Деятельный характер мстёрского уполномоченного заставил Наркомпрос присмотреться к нему как к человеку, способному создать своеобразный узел прочности реформы в старом центре исторического промысла. Модоров сумел побороть предубеждение к себе тех, кто «в центре» изначально оценивал его кандидатуру без энтузиазма.
В середине января 1919 года, второй раз за несколько месяцев, в Мстёре побывал Александр Родченко[196]. Они с Розановой проторили туда дорогу многим художникам, которых Комиссариат просвещения потом направлял в качестве инспекторов, экспертов, консультантов. Родченко не изменил своего мнения о Модорове как о живописце, но не мог не признать, что, назначив его уполномоченным, отдел ИЗО не ошибся. Во всем строе жизни мастерских чувствовался бодрый пульс поступательного движения вперед. К началу марта сотрудники Модорова ощутили, что, несмотря ни на что, одолели первый подъем: в рабочих отношениях возникла та ось, когда само дело начинает порождать внутренние импульсы, свидетельствующие о признаках порядка. Это выражалось в первую очередь в простых формах существования, на которые реагировали наиболее живо и внешние наблюдатели.
Федор Модоров. Архангел. Копия фрески церкви на Волотовом поле близ Новгорода. 1916. Холст, темпера. Государственная Третьяковская галерея, Москва. Публикуется впервые
3 апреля Мстёрские мастерские принимали гостей — делегатов двухдневной конференции, посвященной развитию художественной промышленности в местном крае. От отдела ИЗО в ней участвовал художник В. Г. Орлов[197]. Губернию представлял художник М. В. Модестов и сотрудники Кустарного музея, Вязниковский уезд — заведующий отдела народного образования академик живописи Н. Н. Харламов[198]. Были делегаты Холуя и Палеха, ближайших к Мстёре исторических центров иконного промысла. От хозяев, кроме Федора Модорова и его коллег, участвовал руководитель мстёрского Рабиса Н. В. Миронов. Председательствовал на конференции Михаил Исаев.
Речь шла о распространении мстёрского опыта создания Свомас на Холуй и Палех, разделявшие одни и те же кризисные проблемы. «Что касается местной художественной промышленности и ее организаций, — писал из Холуя в Москву художник Е. А. Зарин[199], — то приходится сказать немного — голодуха и разруха всё сковали мертвым сном. Нет хлеба, нет материалов, нет взаимообмена»[200]. Без поддержки Комитета русской иконописи в обоих селах так же замерла и работа учебных школ-мастерских. Газета «Искусство коммуны» еще 9 февраля 1919 года сообщала, что Комитет обратился к отделу ИЗО с предложением принять в свое ведение иконописные школы Холуя и Палеха[201]. Мстёрская конференция стала формой экспертизы этого предложения.
В ответ на доклады соседей о бедственной ситуации Модоров заверил их, что перспектива есть, ибо «центр не стремится к уничтожению русского иконописания, но намерен лишь бороться с машинным производством икон»[202]. Среди главных вопросов обсуждали необходимость сохранения и обновления старых ячеек художественного образования как условия развития кустарной промышленности, создание стройной системы их связи с властными структурами уезда, губернии и Наркомпроса. Говорили о том, каким, собственно, должно быть обучение в мастерских. Конференция предсказуемо приняла резолюцию о реорганизации иконописных школ Холуя и Палеха по примеру Мстёры, с немедленным открытием финансирования, «дабы удержать их от полной гибели»[203].
Через две недели Аверинцев поручил Модорову организовать там обследование, чтобы дать окончательное заключение о целесообразности поддержки и о бюджете, которого она потребует. После того как положительное решение было принято, кадровые вопросы тоже как-то незаметно оказались в компетенции мстёрского заведующего. Он рекомендовал художественно-промышленному подотделу оставить во главе обновляемых школ их прежних руководителей: в Холуе — Е. А. Зарина, а в Палехе — Е. И. Стягова[204]. Когда летом 1919 года в уездном городе Вязники откроется художественная студия[205], она уже естественно войдет в поле руководящего влияния Мстёрских художественно-ремесленных мастерских. Таким образом, в первый же год своего существования они стали фактически вырастать над собой, воплощая, казалось бы, не вполне основательную мечту своих создателей о чем-то большем, чем обыкновенная школа для юных кустарей. Однако этому вектору роста со всей суровостью противостояла экономическая реальность.
В апреле 1919 года в мстёрских Свомас занимались 65 детей, а их полугодовой бюджет составлял 102 000 рублей[206]. В конце марта Модоров получил директиву из Москвы о его сокращении до 68 000. На простых примерах Школьный совет пробовал убедить подотдел художественной промышленности, что при таком финансировании «мастерским будет крайне трудно поддержать свою деятельность в том виде, в каком она выражается сейчас. Достаточно сопоставить цены, чтобы убедиться в этом: дрова вместо 75 руб<лей> — 240; керосин вместо 10 р<ублей> — 45 руб<лей>; яйца (для темперы) вместо 30 р<ублей> — 70 руб<лей> и т. д. Кроме того, приобретение материалов для отдела художественного шитья вызвало значительный перерасход из-за сильного повышения цен (120 %) на материалы в Центротекстиле. Деньги были остро необходимы на ремонт помещений мастерских. Школьный совет надеется на то, что результаты, достигнутые мастерскими в смысле большой производительности и поднятия художественной стороны ремесла, хорошо известны п/отделу из доклада товарища В. Г. Орлова[207]. Изделия, посланные на выставку (вещи ординарные)[208], дают основания к удовлетворению возбужденного ходатайства [о сохранении прежнего бюджета]»[209]. Его существенное сокращение было крайне болезненно воспринято в Мстёре еще и потому, что оно подрезало крылья намерению Модорова открыть новое, живописное отделение.
Денег у Наркомпроса действительно нет, взять их Аверинцеву негде, даже для симпатичной ему Мстёры. Он накладывает на полемическое письмо Школьного совета единственно возможную для него резолюцию: «Необходимо производить только оплату личного состава и самые крайние хозяйственные расходы, расширение же деятельности мастерских в этом полугодии не может быть произведено»[210]. Впрочем, оставляя надежду на будущее, предлагает пока «усилить преподавание живописи вообще в проходимом курсе рисования»[211].
На исходе весны Аверинцев предпринял поездку по ряду подведомственных учебных заведений в Смоленской, Московской и Владимирской губерниях. В Мстёру он приехал 20 мая. Первый беглый взгляд соответствовал ожидаемой картине благоустроенности и порядка: «Помещение мастерской очень удобно расположено в двухэтажном доме[212], самом лучшем в посаде[213]. При доме есть сад, огород и ряд хозяйственных построек»[214]. Исаев и Модоров подготовили для гостя обширную программу, чтобы продемонстрировать изменения, привносимые в жизнь мстёрской округи художественно-ремесленными мастерскими, в частности примеры «повышения графической грамотности» у учеников общеобразовательных школ, учителя которых пользовались методической поддержкой Модорова и его коллег посредством специальных курсов, и новую практику артельной работы профсоюза гладкошвеек, организованного по инициативе того же Модорова. Разумеется, показали Аверинцеву и все достижения самих мастерских. Они были сосредоточены в экспозиции, посвященной завершению первого учебного года. Авторов лучших работ награждали денежными премиями. Ежегодные весенние выставки и поощрение успехов учеников превратятся в дальнейшем в добрую местную традицию.
Через пару месяцев, когда чиновник Наркомпроса подведет итоги своей обзорной поездки на страницах газеты «Искусство», он так напишет о мстёрских впечатлениях: «Выставка работ в государственных художественно-промышленных мастерских являет собою… картину бодрой и строго продуманной работы, с определенной целью заложить начатки искусства в молодое поколение. Видна на всем сплоченная работа учащих и учащихся мастерской, видна самостоятельность последних в решении многих задач, как учебной работы, а равно и самого распорядка школьной жизни… Коллегии учащих выражена от Отдела изобразительных искусств большая благодарность за умелую и правильную постановку дела»[215].
В ходе знакомства с Мстёрой Аверинцев высказал мысль, что отделу ИЗО «следует отпустить средства на издание монографии иконописцев, ювелиров и гладкошвеек посада… а за реализацию публикации мог бы взяться М. М. Исаев как человек, отдающий себя всего культурному строительству»