Заработали установки кислородной рециркуляции, а через мгновение снова зажужжал бур.
– Все в порядке! – воскликнул Дантек, бросив быстрый взгляд через плечо.
Хеннесси заметил, что лицо напарника блестит от пота. – Мы прорвемся.
Но Хеннесси и без него знал, что у них все получится. Его брат, старина Шейн, сидел рядом на стуле, хотя Хеннесси и не припоминал, чтобы стул был там раньше, – вероятно, Шейн принес его с собой. Брат улыбался и держал руку Хеннесси в своей. Да, теперь, когда они вместе, у них все получится.
16
Хеннесси осторожно высвободил руку и посмотрел на хронометр. Он показывал тридцать восемь минут седьмого, но, судя по тому, как вспыхнули и потом медленно погасли цифры, часы остановились. Интересно, почему они не работают? Хеннесси показал их Шейну, но тот лишь кивнул.
– Не стоит волноваться, братец, – так же беззвучно сказал Шейн. – На самом деле это не важно.
Конечно, брат был прав: это не имело никакого значения, но Хеннесси все же хотел узнать, который час.
– Сколько времени? – спросил он Дантека.
– Отстань! – бросил тот. – Мы приближаемся. Мне нельзя отвлекаться.
Хеннесси чуть подождал и повторил вопрос.
Дантек бросил рассеянный взгляд на запястье, а потом поднес хронометр к уху:
– Остановился.
– И мой тоже.
Тогда Дантек повернулся и посмотрел на напарника. Похоже, он не обратил никакого внимания на Шейна, хотя тот сидел совсем рядом с Хеннесси.
«Люди видят только то, что хотят увидеть», – подумал Хеннесси.
– По-твоему, это странно? – спросил Дантек.
Хеннесси пожал плечами и сказал:
– Не стоит волноваться. На самом деле это не важно.
– И еще один вопрос, – прищурившись, произнес Дантек. – С чего это вдруг ты стал такой, на хрен, спокойный?
Хеннесси обернулся за помощью к брату, потом осознал ошибку и быстро перевел взгляд обратно на Дантека. Тот, в свою очередь, проследил за взглядом Хеннесси, посмотрел сквозь Шейна, как будто его там и не было, и снова уставился на напарника.
– Да как-то вот так, – смущенно сказал Хеннесси. – Просто чувствую себя лучше. Не знаю почему.
Бешено вращая глазами, Дантек повернулся к панели управления.
– Слушай, Джим, только между нами – он что, действительно должен это делать?
– Не знаю, – ответил Хеннесси. – Не должен?
– С некоторыми вещами лучше не шутить.
Хеннесси кивнул. Вероятно, Шейн прав, но только если он скажет об этом Дантеку, тот просто не станет его слушать. Что же делать? Быть может, с самого начала это была плохая идея, но если и так, он не представлял, как ему остановить напарника.
Прошло несколько минут – точнее сказать было невозможно, – и Дантек уменьшил скорость вращения бура. Батискаф медленно пробивался вглубь, пока не наткнулся на какое-то препятствие, так что бур пронзительно взвизгнул. Дантек вытащил его, подал аппарат чуть назад и, приблизившись к преграде чуть под другим углом, принялся пробивать стенку тоннеля. Хеннесси с улыбкой на устах просто сидел и ждал, периодически кидая взгляды на брата.
– Ты уверен, что это хорошая идея? – снова спросил Шейн.
Хеннесси пожал плечами.
Дантек опять подал батискаф чуть назад и попытался пробуриться через стену. Потом еще раз. И еще.
– Думаю, это была ошибка.
Тут Хеннесси увидел очертания странного предмета, пока еще наполовину погруженного в толщу скалы. Разглядеть его как следует за завесой из вращающейся в воде каменной крошки и ила было невозможно. Дантек сдал назад и выключил бур.
– Что там такое? – спросил его Хеннесси.
– Мне-то откуда знать? – буркнул Дантек. – Никогда раньше не видел такой чертовщины.
– Это Черный Обелиск, – подсказал Шейн.
«Черный Обелиск», – подумал Хеннесси.
Когда вода успокоилась и муть частично осела, таинственный предмет стал виден более отчетливо. Это, похоже, был каменный монолит, сделанный из обсидиана. К вершине он сужался и по форме напоминал пирамиду. Колышущаяся вода причудливым образом преломляла его очертания. Монолит был по горизонтали опоясан тысячами символов, подобных которым Хеннесси не встречал никогда в жизни. Они то ли светились сами, то ли это была иллюзия, вызванная игрой света и тени. Хеннесси не смог бы сказать наверняка. Видимая часть пирамиды, торчавшая из скалы, имела в высоту, по его прикидкам, около трех метров.
– Господи всемогущий! – пробормотал Дантек, даже не пытаясь скрыть охвативший его ужас. – Кто поставил здесь эту штуковину?
– Вот таким вопросом задаваться не стоит, – сказал Шейн. – Лучше этого не знать.
Внезапно Хеннесси вспомнил схематическое изображение объекта, которое показывал им Таннер, и вывел его на экран головизора. Верхушку венчала пара торчащих в разные стороны «рогов», и Хеннесси прикинул, что Обелиск должен продолжаться еще далеко в глубь кратера, метров на двадцать, а то и больше.
– Каких же он размеров? – вымолвил Хеннесси.
Дантек что-то растерянно пробормотал, но вопрос был адресован не ему.
– Большой, – коротко ответил Шейн. Он взял руку Хеннесси и поднес ее к стеклу иллюминатора. Вместе они уставились на Обелиск. – С ним шутки плохи. Ты в опасности, брат.
– Сейчас подойдем поближе, – сказал пришедший в себя Дантек.
– Ты уверен? – спросил Хеннесси, не отрывая взгляда от черной пирамиды. – Может, не стоит с ним связываться? – Краем глаза он увидел, как Шейн одобрительно кивнул.
– Попытайся вызвать Таннера, – решил Дантек. – Посмотрим, что он скажет.
Хеннесси попробовал выйти на связь, но расслышать среди громкого треска помех, что говорит Таннер, не удалось.
– Не знаю, – сказал Хеннесси, – что здесь происходит, но мне это очень не нравится. Лучше нам отсюда убраться.
– После того, как проделан такой путь? – воскликнул Дантек. – Мы несколько часов провели в этом гробу, и раз уж добрались досюда, нужно все как следует осмотреть.
В течение нескольких секунд Хеннесси продолжал изучать Обелиск, а потом кивнул:
– Думаю, если мы подойдем ближе, ничего не случится. Главное – соблюдать осторожность.
Он оглянулся на брата, который покачал головой:
– Все не так просто.
Дантек чуть продвинул батискаф вперед и заглушил двигатели, позволив аппарату по инерции преодолеть последние метры. И вот они оказались прямо перед Обелиском; «Ф-7» мягко ткнулся в его грань.
– Он чудесен, – прошептал Дантек.
– Он не чудесен, – беззвучно сказал Шейн, и его лицо приобрело странное выражение. – Он ужасен. Брат, Дантек становится одним из них. Боюсь, нам придется от него избавиться.
17
«Пока все складывается хорошо, – думал Дантек. – По крайней мере, неплохо».
Похоже, ему удастся выбраться из этой переделки.
Голова болела с той самой минуты, когда он забрался в эту чертову калошу. Хотя, если быть честным с собой, боль он испытывал уже несколько недель. Таблетки ничуть не помогали. Чем бы он ни занимался, боль всегда была с ним – не чудовищная, нет, она просто постоянно тихо пульсировала внутри черепа, мешала сосредоточиться и не давала спать. Никогда еще со времени боев на Луне он не чувствовал себя таким измотанным. Собственно, и подобные ощущения – будто пойман в ловушку и не в силах выбраться – он испытывал последний раз тогда, на Луне. Дантек даже и представить не мог, насколько погружение в батискафе окажется похожим на полет в аварийном космическом модуле. Его захватили воспоминания о тех давних событиях, о той странной войне, которая официально вроде бы и не велась; о том, как достаточно было получить лишь маленькую прореху в скафандре, чтобы стать покойником; о том, как в конце концов, если хотел выжить, ты вынужден был воткнуть нож в спину товарищу и забрать у него остатки драгоценного кислорода. Сколько же народу ему пришлось убить ради спасения собственной жизни? Те события изменили его, ожесточили. Поначалу Дантек думал, что благодаря им поднялся над суетным миром, что не будет теперь испытывать страх, не поддастся эмоциям, как подавляющее большинство людей. Но сейчас он осознавал, что на деле все обстояло не совсем так. Что правда, то правда – долгое время Дантеку удавалось избегать этих слабостей, но полностью от них освободиться он не смог. И теперь, когда батискаф находился совсем рядом с артефактом, чувства и эмоции охватили Дантека со всей беспощадностью.
А еще и эта скотина Хеннесси. Вот уж повезло с напарничком! Самый натуральный клоун, так его растак! Сперва он вел себя точно ребенок в игрушечном магазине – просто не мог сдержать щенячьего восторга при виде «Ф-7». А потом, когда Дантек немного его успокоил, стал изображать Джекила и, мать его, Хайда: капризничал, истерил и вообще вел себя так, словно медленно съезжает с катушек. А это последнее дело, когда находишься с кем-то в замкнутом пространстве. На Луне Дантек убивал людей и по менее значительному поводу.
Подобная мысль приходила ему в голову, но Таннер сказал, что будет против. А Таннер все эти годы был к нему очень добр. Хотя если бы он понял, что в действительности произошло тогда на Луне, то относился бы к нему совсем иначе.
Таннеру и в голову не приходило, что Дантек больше был озабочен тем, как бы отнять у него драгоценный запас воздуха, нежели тем, чтобы спасти ему жизнь. Дантек планировал прикончить его и забрать баллон с кислородом, и непременно бы это сделал, если бы не случай. Пока искал подходящее место, чтобы убить Таннера, он вдруг наткнулся на работающий передатчик, за который продолжала держаться мертвой хваткой замерзшая оторванная рука радиста. Поэтому он не убил товарища, а вышел на связь с десантным шлюпом и попросил их забрать. Таннер и не догадывался, что потерял сознание и находился буквально в шаге от гибели, когда уже прибыл корабль, из-за того что Дантек незаметно повернул на его скафандре вентиль и уменьшил подачу воздуха. Он сделал это на случай, если помощь вдруг задержится и ему все же придется воспользоваться кислородным баллоном товарища.